Любовь под прицелом - Карасик Аркадий - Страница 17

Ох, до чего же не хотелось Ольге выпускать на свободу слабого, но добычливого муженька! Пришлось такое ей намолоть, столько нафантазировать — до сих пор, небось, не разжевала. Еду, дескать, для обмена опытом строительства… Каким таким опытом, когда все без него развалилось?… В соседнее государство… В какое именно?… Не имеет значения, просили держать в строгом секрете… Кому нужна подобная таинственность?… Откуда мне известно? Подозреваю — коммерческая тайна. Сейчас не то, что в недавние времена, существует конкуренция.

Конечно, жена не всему поверила, но сделала вид, что мои объяснения ее удовлетворили… Скорее всего, решила: командировка сулит изрядный барыш, который обязательно осядет в ее кармане. Поэтому и не стала особенно возражать — так только, для видимости…

— Снова задумался, извозчик? Никакого внимания супруге. Гляди, обижусь — на шею первому попавшемуся мужику брошусь… Думаю — не откажется… продегустировать чужую жену… Есть хочешь, благоверный?

Не дожидаясь ответа, Люба быстренько распаковала саквояж, достала из него жареную курицу, колбасу, сыр и бутылку коньяка. Расставляя эти яства на столике, она не переставала болтать.

— Знаешь, как все получилось неожиданно? Тихон вдруг спрашивает: в Самарканде была? Я — нет, не довелось, дальше Теплого Стана никуда не ездила… Хочешь прокатиться? А кто не захочет хотя бы на полмесяца оторваться от домашних дел, поглазеть на новые места? Короче, согласилась. Тишка полдня втолковывал, что я должна делать, чем заниматься…

— И чем же вы должны заниматься? — с интересом спросил я. — Меня стеречь? Или следить, как бы подопечный не вышел из повиновения?

Мы дружно посмеялись.

— Давай перейдем на «ты», — неожиданно предложила Любаша. — Только без… этих самых… объятий, поцелуйчиков… Ненавижу слюнтяйство!

Я охотно согласился.

— Прошу к столу, — торжественно провозгласила девушка. — Только учти, извозчик, сколько бы я ни пила — разума не теряю. Поэтому не вздумай приставать. Ручка у меня тяжелая, приложусь — долго будет щечка болеть. Если не веришь — узнай у Владьки…

— А ежели по доброму согласию — тоже приложишься?

— Согласие нужно заслужить примерным поведением…

Пила Любаша лихо, по-мужски закидывала голову, одним глотком опустошала полную рюмку. Закусывала, отщипывая кусочки котлеты, обильно намазывая их горчицей. И не пьянела.

Я старался следовать ее примеру. Но после второй рюмки почувствовал — захмелел.

— Не удивляйся — все больше приходится общаться с мужиками. Научилась, и пить, и закусывать… А ты, будто красна девица, глоточками пробавляешься… Не стыдно?

Нет, не стыдно. Просто хочется разговорить попутчицу, заставить ее открыться, проболтаться. Не столько о себе, сколько о Тихоне и Владьке. Пока что оба они для меня — загадка, и эту загадку необходимо отгадать в целях собственной безопасности. Из памяти не выходил притиснутый к моим ребрам Тишкин пистолет…

Незаметно уговорили бутылку. Я наклонился к своей сумке, чтобы достать вторую, но Любаша решительно отвела мою руку.

— Все, извозчик, хватит. Лучше давай поговорим… Как тебя угораздило попасть в Тишкин капкан? Небось, большими деньгами соблазнился, подумал — в миллионеры пролезу, жить стану с шиком, без тревог и хлопот, да?

Я безвольно качнул головой. Чертовы деньги, стремление захапать побольше… Как же поздно мы спохватываемся, начинаем понимать, что не в деньгах счастье, в гроб с собой их не забрать… Избитая истина, но почему она становится главной только тогда, когда на лбу и на сердце вспухают шишки?… Не поздно ли я спохватился?

— Я тоже не люблю, когда в кошельке пусто. С деньгами легче дышится, интересней жить. Захотелось покурить «Мальборо» — ради Бога, кури. Пришла охота полакомиться дорогими конфетами — плати и лакомься. Да и как жить без денег… Хватит о них, извозчик, давай лучше поговорим про жизнь-житуху… Жену-то любишь?

— Не любил бы — не жил…

— Не скажи. Любовь к жене — дело привычное. Сначала один раз в три дня обнимешь, после полраза в неделю… Ну, нечто вроде черняшки становится, а в медовые года — сдобным батоном представлялась… Такая уж природа человеческая. Мужики отвратный народ, им бы все лакомиться да облизываться на других женщин… Но осуждать их за то, что стремятся получить сладкое на стороне, не стану. Противно, но так уж устроено в этом мире…

— А Владька тоже подкатывается к тебе… за сладким?

— А за чем же еще? Только позабыл, мразь, что я не из того теста слеплена, меня ему не испробовать…

— Если кто другой предложит — согласишься?

Девушка окинула меня смеющимся взглядом, дернула плечиками.

— От настроения зависит. Мы, бабы, в отличие от мужиков, любовных прогнозов не составляем, живем сердцем, чувствами… К примеру, сейчас мои чувства подсказывают: спать пора, баиньки… Выйди, переоденусь.

Я вышел в коридор. За окном мелькали «кадры», знакомые тем, кто часто пользуется услугами железных дорог. Мне это в новинку, поэтому, иногда с горечью, иногда с удовольствием, вглядывался в будни сегодняшней жизни. Так вглядываются в |лицо человека после долгой разлуки, отмечая знакомые черты и удивляясь новым.

Разноцветные киоски на перронах, обилие торгующих за прилавками привокзальных рынков… Жаль, не разглядеть цен, но изобилие — налицо… Валяются пьяные — и мужчины, и женщины… Ну что ж, и в прежней, «до демократической», жизни их было предостаточно… Старушка собирает пустые бутылки. Тоже понятно — пенсии не хватает, приходится промышлять; чтобы не помереть с голоду… Очередь возле подъезда дома. Вполне могут быть безработные, стоящие за скудным пособием… Или — продажа акций для тех, кто надеется прожить на дивиденды…

Постепенно мысли, совершив оборот вокруг сегодняшней действительности, возвратились в исходное положение.

Куда и зачем я еду? С фальшивым паспортом, с фальшивой женой, с таинственным, зловещим портфелем? Что ожидает меня в Самарканде? Получение желанного вознаграждения либо тюремная камера? В каком качестве ко мне приставлена девушка — помощницей или сторожем? Как она поведет себя, если в Самарканде нас встретит не получатель посылки, а милицейский патруль?

Пытаясь отыскать ответы, я думал, думал до зубовного скрежета, до головной боли…

— Извозчик, можешь укладываться…

Любаша уже лежала в постели. Успела даже простынку пристроить, отгораживающую ее диван. Нечто вроде ширмы… Ради Бога! Я и прежде не был падок на амурные похождения, теперь — тем более.

То ли подействовал коньяк, то ли головная боль, но я мигом окунулся в тяжелый сон.

5

Проснулся я так же неожиданно, как и уснул. Из-за двери, ведущей в туалетную комнату, доносились звуки льющейся воды и старинная песенка, переделанная на современный лад:

Первым делом перепортим самолеты, Ну а девушек? А девушек — потом…

Простыня, отделяющая меня от «супруги», сдернута, видна неубранная постель. Пора одеваться. Натянул джинсы, заправил в них рубашку, причесался. Заодно взглянул на багажную полку. Портфель мирно покачивался на прежнем месте, но мне показалось — ручка повернута не в ту сторону — направо. А вчера лежала — налево… Глупости, зачем Любаше трогать вещь, которую если я не ошибаюсь, ей приказано охранять?

— Извозчик, натягивай штаны, я выхожу.

— Давно оделся, можешь не стесняться…

— Это мне-то стесняться? — звонко рассмеялась девушка, появляясь в купе. — Честно говоря, позабыла, как это делается… Садись завтракать…

— Может быть, двинем в ресторан? Надо же проесть выделенные Тихоном деньги…

— Хлебать протухшие щи и жевать недожаренные котлеты? Избави Боже! Недаром же я натолкала полный саквояж продуктов, это — чтобы не подхватить понос и не сидеть в обнимку с унитазом!… Садись, садись, не сопротивляйся. Жену положено слушать, а в эту поездку я твоя жена. Правда, не венчанная, но со штампом в паспорте… На коньяк не рассчитывай, с утра не пью и тебе не советую…

У меня и без коньяка кружилась голова. Кто мог брать портфель, кроме Любавы? Некому, дверь заперта… У проводника, конечно, имеются запасные ключи, но зачем ему проверять вещи пассажиров?… Значит, все же Любаша! Как бы поделикатней спросить…