Красуля - Карасик Аркадий - Страница 26

Впервые за время инструктажа Свистун недоумевающе вздернул голову. Обычно, босс не обходится без услуг верного телохранителя, всегда держит его впереди себя. Или — сзади, смотря на то, откуда ожидается опасность. А тут — не будет? Что бы это означало?

Жетон насмешливо глядел на «советника».

— Удивляешься, сявка? Неужто от водки прохудились мозги, не можешь понять простой истины?

Что до водки — зря хозяин упрекает, две язвы: одна в какой-то двенадцатиперстной кишке, вторая — в желудке заглушили у парня питейные сооблазны. Оприходуешь четверть стакана — будто два шила впиваются и раздирают внутренности.

— Где скажешь — там и буду…

— Вот-вот, кажется, начинаешь банковать… Пока красулино отродье в наших руках — бояться нечего. Поэтому отправишься на загороднюю хазу и вместе с двумя пехотинцами ни на шаг не отойдешь от Вики. Она спит на кушетке, вы — на полу. Ест за столом — вы рядом, писсает…

— Мы тоже рядом? — с ехидством подсказал Свистун.

— Ну, ну, не очень-то. Испортишь дорогой товар — подвешу к потолку за согрешившее место.

Шутливая угроза не так уж шутлива, как может показатся на первый взгляд. Жетон любит не глушить угрозами — подавать их под вуалью смешливости. Дескать, ничего особенного сказать не хочу, просто — пошутил, развеялся.

— А ежели по доброму согласию? — шуткой на шутку отреагировал Свистун.

— Плохо телку знаешь, у нее добиться «согласия» трудней, чем сорвать с неба звезду. Точь в точь матушка, чтоб ее черти в аду пробовали.

Дождавшись, когда Свистун ушел, босс задумался. Он отлично понимал — идет на верную смерть, пятеро или даже десяток пехотинцев не защитят от целой армии красулиных парней. Единственное спасение — выехать попозже, когда разборка уже закончится. Пусть противник насытится кровью подставленных шестерок Жетона. Не жалко — отыщутся другие пацаны, нашпигованные мечтами о романтическом будущем и россыпях баксов.

Главное — самому остаться в живых…

Вечером, часов в десять босс вышел из дому к машине.

За рулем черной «ауди» — молодой парнишка. Черноволосый, красивый. Долго подбирали ему кликуху, так и не придумали. Есть такие — ни одно имя, кроме собственного, полученного при рождении, не подходит, отторгается, как организм отторгает инородное тело. Вот и оставили «профессиональную» кликуху — Водило.

— Куда едем, босс?

— Сейчас — в бордель, к бабке Евдокии. Я там оттоварюсь по мужской нужде, тебе тоже разрешаю выбрать подходящую шлюшку. Оплачу. Утром позавтракаем и поедем в Дмитров.

Говорить о разборке не стоит, парень может струсить, а держать за рулем одуревшего от страха фрайера — лучше сесть самому. Гораздо надежней и, главное, безопасней приказать: едем в Дмитров и — все.

Поездка в бордель — тоже «лечебное» средство: сбросить напряженность, подкачать самоуверенность. К тому же, ночевка в бордели — предохранение от возможного наезда на квартиру. Такое уже однажды с ним было. Перед разборкой в дом заявился конкурент. Естественно, с пехотинцами. Изрешетили мебель автоматными очередями, прошили пулями постель. Жетон отсиделся на толчке.

Как бы хитроумная Красуля не повторила «подвиг» Василя…

«Под рукой» Жетона — солидный бордель, приносящий немалый доход. Казалось бы, добра от добра не ищут, лучше провести ночку в своей собственности. А вот полюбилось пузатому авторитету чужое заведение, регулярно один раз в неделю наносит «визит» к девочкам бабки Евдокии.

Евдокия — вовсе не бабка, ей просто приклеили такую кликуху — миловидная маленькая женщина, годков сорока, не больше. Во время запарки, когда «личный состав» борделя не управляется с потоком посетителей, ложится сама. И так ловко действует — молодым не угнаться. Но когда бордель работает в обычном режиме, бережет себя, по пустякам не растрачивается. Сколько раз Жетон пытался завалить хозяйку, пощупать, что она носит между ног — не давалась, стерва, подставляла одну из телкок.

А какая, спрашивается, разница между бабами, не особенно расстраивался отказом Жетон, все они пошиты по одной мерке, разница — в толщине и высоте. Взять ту же Красулю. Ежели бы не ее богатство и доходные «предприятия», разве добивался бы он дурацкой взаимности? Да, не в жизнь! Появится желание попрыгать на лярве — езжай к бабке Евдокии, Марфе-монашке или к Оторвихе, плати денежки и заваливайся на всю ночь. Слава Богу, нынче — полная свобода, подпертая демократий, не старый, проклятый режим то ли социализма, то ли полукоммунизма…

Бабка Евдокия гостей встретила радушно. Знала, с кем придется иметь дело. Жетон никогда не был жадюгой, ему доставляло удовольствие пускать пыль в глаза, показывать свою удачливость и щедрость. Осмотрит издали «товар», вытащит пухлый бумажник, раскроет его. Да так «неловко», что зеленые бумажки разлетаются по полу, вызывая у зрителей обильное слюноотделение.

Поэтому в гостиной полуподвального помещения мигом появился накрытый стол с шампанским, коньяками и неплохой по нынешним временам закуской. Бабка Евдокия тоже старалась не скупиться, показать хлебосольство и душевный размах.

Невесть каким образом прознав о приезде щедрого гостя, в общую комнату сбежались свободные проститутки. Одни — наряженные в модные платья, с нитками дорогих бус и с пальцами, унизанными кольцами и перстнями. Другие — только-что освободившиеся от клиентов, не накрашенные, с синяками в подглазьях, в наспех наброшенных халатиках.

Посмеиваясь и перешептываясь, сгрудились в углу возле атласного диванчика, метали на клиента поощрительные взгляды. Дескать, возьми меня, милый, доволен останешься.

— На вечерок или — до утра? — спросила румянощекая хозяйка, многозначительно подмигивая девицам. — Девочки соскучились по настоящим мужчинам — мигом обслужат… Оставайтесь на ночку, а?

— Смотря чем порадуешь. Если вот этими, — презрительно ткнул он пальцем в проституток, — сразу отвалю. У Оторвихе «товар» не в пример лучше.

— Зря вы так, — обиделась хозяйка борделя. — Таких массажисток, как у меня, нигде не найдете. Возьмите, к примеру, Настеньку — мертвого из могилы достанет. А Клавочка? На днях завернул к нам депутат Госдумы, пожаловался, импотенция замучила, свет не мил. Всего полчаса понадобилось Клавочке, чтобы мужик почувствовал себя мужиком…

Жетон огладил набитое едой пузо, ехидно усмехнулся.

— Это у депутатов — импотенция да запоры. Дай мне не хлипких скелетин — за что можно поддержаться.

— И такие тоже в моем заведении имеются. Вчера навестил меня худющий банкир, в чем только душа держится. Видите ли, понадобилась ему девица весом не меньше девяносто килограммов. Такая у него появилась прихоть… Нашли ведь… Если хотите — покажу.

— Ну, ну, поглядим на девяностокилограммовую, — заинтересовался посетитель. — Моему Водиле тоже подбери соответственно. По моему, он больше любит… туберкулезных, — захохотал Жетон, похлопывая себя по животу.

Бабка Евдокия выбежала в коридор мелкой рысью. Она ни за что не упустит такого клиента, не подойдет Ленка — сама ляжет. Вот только цену заломит такую, что придется лечить Жетона от заикания. Возвратилась с толстой девахой. Ноги — будто колонны Большого театра, груди рвут тельняшку. Если не все девяносто, то килограммов восемьдесят — с ручательством.

— Подойди ближе, толстуха. Побазарим.

Ленка опасливо приблизилась. Многотрудная жизнь вокзальной проститутки, потом — уличной, откуда бабка Евдокия сманила ее к себе поварихой, научила телку бояться мужиков. Толстых и тонких, ласковых и грубых, интеллигентных и матерщинных.

Босс, сыто рыгая, ошупал ее прелести, похлопал по пышному, будто у кобылы, задку. Загоревшись, бесстыдно полез за пазуху.

— Иди, крошка, готовься. Сейчас изобразим с тобой миниземлетрясение…

Бабка Евдокия одобрительно кивала и довольно улыбалась. Слава Богу, сегодня ей не придется подменять свой «личный состав». В том, что Ленка сработает как надо — ни грамма сомнений, баба опытная и сообразительная, знает, где бывает сладко, а где — горько. Обещанные ей за Жетона полсотни баксов на земле не валяются, в мусоре не находятся…