Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Жесткая проба - Дубов Николай Иванович - Страница 40


40
Изменить размер шрифта:

– Кто здесь? Что вы тут делаете? – спросил встревоженный женский голос.

Маленькая полная женщина присматривалась к стоящему в тени Алексею. Он панически метнулся в сторону. Нельзя, нельзя, чтобы она видела его таким!..

– Что вам здесь надо?

Ноги подвели, Алексей ухватился за столб.

Языка во рту было так много, что он с трудом поворачивался. Но нельзя, чтобы она напугалась!

– Я с-сейчас... Я уйду, Людмила Сергеевна...

– Кто это?.. Господи, Алексей, Алеша... Ты что, больной?

Алексей оторвался от столба, его качнуло к Людмиле Сергеевне.

– Да ты пьяный! – с отвращением сказала она.

– Н-нет, я не пьяный... – помотал головой Алексей. – Я всё понимаю...

– Что уж тут понимать!.. Зачем ты сюда в таком виде явился? Здесь же дети!

– А я уйду... Я так... Не сердитесь, Людмила Сергеевна...

Алексей, то торопливо перебирая ногами, то с трудом переставляя их, валясь со стороны на сторону, пошел через сквер. Людмила Сергеевна догнала его.

– С чего это ты нагрузился? Получке обрадовался?

Алексей махнул рукой и не ответил. Он старался идти быстрее, чтобы уйти от Людмилы Сергеевны, по она не отставала.

– Домой-то дойдешь?

– Д-дойду... А что же я, не д-дойду?..

Пройдя квартал, он увидел у ворот скамеечку, постоял, покачиваясь, и плюхнулся на неё.

– Ну? – строго спросила Людмила Сергеевна. – Чего уселся? Пойдем. Где твое общежитие?

– Там... – махнул рукой Алексей. –Н-ну его к черту вместе с этим... со всем... Вы идите... А я не п-пойду, мне нехорошо... А тут – хорошо!..

Людмила Сергеевна растерялась. Что делать? Оставить нельзя!

– А ну, вставай! – Она изо всех сил затрясла его за плечи. – Вставай сейчас же!

Алексей покорно поднялся. Людмила Сергеевна взяла его под руку и повела.

Он шел осторожно, стараясь не толкать Людмилу Сергеевну, но всё-таки толкал, наваливался на её плечо грузным, беспомощным телом.

Людмила Сергеевна открыла дверь, зажгла свет. Возле окна стояла раскладушка.

– Садись.

Алексей послушно сел, расставив руки, уперся в край раскладушки.

– Сними башмаки.

Он нагнулся и едва не упал на пол.

– Сиди уж, горе горькое!

Алексей тупо смотрел, как Людмила Сергеевна, встав на колени, попробовала снять туфли. Они не снимались.

– Кто это, мама?

Алексей поднял голову. В дверях стояла светловолосая голубоглазая девушка.

– Мой воспитанник, бывший...

– Хорош воспитанник!

Глаза девушки обдавали холодом и презрением.

– Ты много понимаешь!.. Намочи полотенце, дай мне.

– Очень нужно с таким возиться!

– Люба!

Туфли наконец были сняты. Люба подала полотенце. Губы её брезгливо искривились.

– Пускай она уйдет, – пробормотал Алексей.

– Что, стыдно? – закричала Людмила Сергеевна. – А меня не стыдно?

– Стыдно... – бормотал Алексей. – Мне стыдно, Людмила Сергеевна. Я пойду.

– Никуда ты не пойдешь! Ложись и спи. – Она подтолкнула Алексея, и он завалился на подушку.

– Если б вы... Если б вы только знали, Людмила Сергеевна... – попробовал приподняться Алексей.

– А что там знать?.. Лежи, тебе говорят!.. Все вы хороши. Только и люди, пока маленькие. А потом дорываетесь до этой проклятой водки и... опять начинаете на четвереньках ползать... И зачем её только делают, проклятую, зачем продают?.. Что молчишь?

Алексей уже спал. Должно быть, его во сне мутило – он болезненно морщился и не то мычал, не то стонал.

«Ах, дичок, дичок! А я-то думала, что ты уже выровнялся, стал настоящим... Сам свихнулся или, как муж Киры, попал в плохую компанию? Дорожка удобная – покатая, на неё легко вступить, а сойти – попробуй-ка...»

Людмила Сергеевна мокрым полотенцем вытерла ему лицо и шею, положила полотенце на лоб. Алексей не пошевелился. Она погасила свет и вышла.

В глухой черной пустоте забрезжил свет, послышался плеск волн. Свет разгорался, трепещущий, будто воспаленный, и всё громче шумели волны. В зыбком тревожном свете метались две фигуры. Алексей узнал их: это были Зигфрид и злобный чародей Ротбарт. Фигуры становились отчетливее, лица яснее, и вдруг Алексей увидел, что Зигфрид – это он сам... Он только удивился, как это он мог стать кем-то другим и одновременно видеть себя со стороны, и тотчас забыл о своем удивлении – Ротбарт нападал и нужно было обороняться. Он схватил чародея за руку и далеко отшвырнул в сторону. Ротбарт упал, но тут же вскочил и снова бросился на него. Он изо всех сил ударил, Ротбарт опять упал и опять вскочил. Он налетал отовсюду – спереди, сзади, сбоку. Куда бы ни оборачивался Алексей, всюду злобно сверкали его близко поставленные глаза-колючки. Алексей собрал все силы, отшвырнул Ротбарта, поднялся на ноги. Ротбарт исчез. Алексей глубоко вздохнул. Внизу под скалой громоздились и разбивались волны. И вдруг страшный толчок опрокинул его. Падая, Алексей увидел, что вовсе не Ротбарт, а Гаевский, ненавистный Гаевский, стоит на скале и трясется в беззвучном злорадном хохоте. Он падал все быстрее и быстрее... Алексей вздрогнул всем телом и проснулся,

Какая-то кухня... Чья? Как он сюда попал?.. Алексей приподнялся, сел на раскладушке и ухватил себя за виски – голова раскалывалась. Мокрое полотенце, от него промокла подушка... Спал одетый, только башмаки снял... Не сам снял...

Ему смутно вспомнилась женщина, которая стояла перед ним на коленях и стаскивала башмаки. Маленькая, полная, седеющие стриженые волосы... Потом ещё какая-то молодая так на него смотрела, что прямо... Да ведь это же Людмила Сергеевна! Людмила Сергеевна привела его сюда. Он зачем-то пришел к детдому, а она привела сюда, к себе, уложила спать, снимала с него башмаки, а он сидел, как бревно, и только смотрел... А та, вторая, наверно, дочка... Как же он теперь ей в глаза посмотрит!..

Алексей подошел к раковине, осторожно, чтобы не шумела, пустил воду и выпил подряд две кружки... Нашел друга-приятеля, которому только душу изливать! Надо было дать ему в паразитскую рожу. Кажется, я ему таки дал. Или нет? А, чёрт с ним!

Вот напился, как скот... Мало ли что натощак? А если не натощак, лучше? Не так стыдно? Всё равно скотство...

Теперь вот – хоть сквозь землю... Собирался да собирался зайти проведать, всё времени не хватало. А упился – нашлось время.

Проведал, обрадовал... А она ещё с ним панькалась. Ух скотина!..

Алексей взял башмаки и на цыпочках подошел к двери. Хорошо, что замок английский... Он открыл дверь, вышел и осторожно прикрыл, пока язычок замка не щелкнул. Теперь надеть башмаки и ходу!.. Потом, когда всё кончится, он придет и объяснит. Она поймёт...

В утренней звонкой тишине изредка слышались шаги – хозяйки с кошелками, сумками спешили на базар. Фонтан в сквере еле слышно журчал перекрытой на ночь, для экономии, струей. Алексей умылся, вытер лицо носовым платком. Как всё повторяется! Когда-то в этом сквере он подрался с Олегом Витковским – тот ударил малыша Славку – и потом в этом бассейне умывался...

Нет, не повторяется, теперь совсем другое. К шишкам, которые ему набили Иванычев и Гаевский, листок не приложишь...

– Ну, а дальше что? Спрятаться, уйти, как советовал Вадим Васильевич, на другой завод? Покориться иванычевым и гаевским? Сегодня он стерпит, завтра другой...

«Четверка», звеня, поднялась по проспекту. Из неё вышло столько народу, что Алексей стоял и диву давался – как они все там уместились? Это приехали со Стрелки на базар, и уже не столько покупать, сколько продавать – вон какие мешки и корзины тащат. Алексей отвернулся и пошел дальше.

– Алеша, подожди! Горбачев! – закричали сзади.

Сгибаясь под тяжестью больших корзин, его догонял Голомозый.

– Фу-х! Запарился, – сказал он, вытирая пот, – видишь, дома тоже эксплуатация – жинка заставляет помогать.

От корзин несло крепким яблочным духом. Алексей проглотил голодную слюну – уже сутки он ничего не ел, кроме куска селедки в пельменной. Голомозый проворно нагнулся, вынул из-под мешковины яблоко.