Целоваться запрещено! (сборник) - Драгунская Ксения Викторовна - Страница 7

– Что же ты раньше сразу не сказал? – воскликнула Стекляшкина, и все побежали залезать на Дерево.

И залезли. Все! Вдвадцатером. Сидят и ногами болтают.

– До чего же хорошо, до чего же здорово! – говорило Дерево. – Вот теперь я чувствую, что у меня сегодня настоящий праздник.

Ветки у Дерева были такие толстые, сильные и надежные, что на них можно было сидеть, как на скамейке, и видеть небо, которое оказалось совсем близко.

Но в это время мимо проходил директор школы Джон Николаевич. Он сегодня тоже опаздывал в школу. Но не потому, что от него уехал трамвай. А потому, что у него потерялся дедушка. Это случилось давно, когда Джон Николаевич был маленьким. Дедушка ушел за бубликами и куда-то с тех пор запропастился.

А сегодня утром от дедушки пришло письмо. Дедушка писал, что у него все хорошо и что он стал наконец королем на одном острове в Тихом океане. Джон Николаевич так обрадовался, что даже не поверил. Он решил, что это он спит и ему все снится во сне. Поэтому он попросил соседей, чтобы они его ущипнули. Но они ущипнули его слишком сильно, и пришлось даже вызывать доктора.

Поэтому директор школы Джон Николаевич сегодня немножко опаздывал на работу и теперь шел дворами, чтобы покороче. Вдруг видит – на большом черном Дереве много всего пестрого торчит. Пригляделся получше, сощурился повнимательнее, очки протер – да это же целый класс на ветках расселся и ногами болтает.

Джон Николаевич удивился:

– Дети! Вы почему на Дереве, а не на уроке?

– А мы это Дерево с днем рождения поздравляем.

Джон Николаевич хотел было тоже на Дерево залезть, подпрыгнул, но не дотянулся. Тогда он пошел в школу. И видит, Лизавета Андреевна стоит посреди пустого класса.

Джон Николаевич ей говорит:

– Не беспокойтесь, все в порядке, ваши дети на Дереве. Во-он там, во дворе.

Лизавета Андреевна сделала самые строгие глаза и пошла к Дереву. Тема и его друзья сверху увидели Лизавету Андреевну и думают: «Ну все. Караул». А она уже совсем близко! И тут Дерево протянуло свою черную ветку, погладило ее по голове и сказало:

– Это ты, Лизавета?

Она говорит:

– Да, Дерево, это я.

– Чего же ты так давно не приходила? – спросило Дерево. – Неужели ты забыла меня?

– Нет, нет, я тебя совсем не забыла, – ответила она. – Просто дел как-то много. Даже некогда на Дереве посидеть. Но я тебя помню, ты не думай. Ты все равно мое самое любимое Дерево.

– Я тебя тоже все время помню, – сказало Дерево. – Ты самая настоящая безобразница из всех безобразников. Ты так здорово кидалась шишками... Или каштанами?..

Лизавета Андреевна так ловко подпрыгнула, что сразу оказалась высоко на ветке старого Дерева и прислонилась к стволу. А ствол был такой широкий, что, даже если бы Лизавета Андреевна, Джон Николаевич и Тема, и Глаша взялись за руки, их рук все равно не хватило бы, чтобы обнять старое Дерево.

Дерево было так счастливо. Теперь у него был настоящий день рождения.

Ананасовая история

Однажды Тема и Мотя шли по улице и встретили ананас. Ананас быстро катился по дорожке. Тема и Мотя сели на корточки и поймали его. Ананас был не большой и не маленький.

– Видно, тут проезжала машина, полная ананасов, – догадался Тема. – И один ананас потерялся.

– Отнесем его к тебе домой, – решила Мотя.

Дома был Темин папа.

– Замечательный ананас! – обрадовался он. – Вот завтра к нам в гости придут Вася и его папа Андрей Владимирович, и мы все вместе его съедим. А пока положи-ка его в холодильник.

Они положили ананас в холодильник и сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ. (Отличная игра! Про нее – когда-нибудь в следующий раз.)

Вдруг послышался стук.

– Входите, входите, – сказал Темин папа. – У нас не заперто.

Но никто не вошел, а стук послышался снова.

– А! – догадался Тема. – Это, наверное, наш сосед наконец нарисовал портрет своей морской свинки и теперь вбивает гвоздик, чтобы повесить его на стену.

Застучали сильнее и чаще.

– Это, по-моему, в ванной, – сказала Мотя.

– Надо пойти посмотреть, – предложил Тема, и втроем они вышли в коридор.

Стучали совсем близко.

– Это в холодильнике! – прошептала Мотя, и глаза у нее стали круглые.

Темин папа подошел к холодильнику, прислушался и распахнул дверцу.

В холодильнике все было в порядке. Ананас лежал на нижней полке. Больше никто не стучал.

– Странно, – сказал Темин папа и закрыл дверцу.

И все снова сели играть.

Тут опять застучало. Все переглянулись.

Папа вскочил, подбежал к холодильнику и распахнул дверцу.

Стук прекратился. Ананас лежал на нижней полке. Рядом с ананасом натекла лужица молока. Это на верхней полке пакет перевернулся.

Папа вытащил пакет и оглядел со всех сторон.

– Удивительно, – сказал он, промокнул молоко тряпочкой и закрыл дверцу.

И все снова сели играть в ЕСЛИМЫСЛИПОСЛЕ.

И тут опять послышался стук.

Папа хлопнул себя по лбу.

– И как я сразу не сообразил! – воскликнул он. – Это же знаменитый ансамбль «Ого!» репетирует на чердаке!

– А молоко? – спросила Мотя шепотом.

Папа перестал смеяться и вскочил.

– Сидите в комнате, – велел он, а сам подкрался к холодильнику на цыпочках и храбро распахнул дверцу.

Пакет молока опять был перевернут.

Папа вытащил ананас и посмотрел на него очень внимательно.

А потом даже наклонился и прислушался.

– Видно, скоро гроза будет или погода меняется, – сказал он. – Что-то мне все мерещится. У меня, наверное, голова болит. Мне кажется, что ананас фыркает.

Тема и Мотя прибежали в коридор и стали прислушиваться, наклонившись над ананасом.

– Фыркает, – сказала Мотя.

– Еще как фырчит, – сказал Тема.

– Это он хочет, чтобы мы его поскорее съели, – объяснила Мотя. – Ему скучно там, в холодильнике.

– Точно! – согласился Тема.

И папа взял в руки длинный острый нож.

Ананас положили на стол.

– Я не ананас! – закричал вдруг ананас. – Я ежик!

И прямо тут же на столе превратился в ежика.

– Ну и холодрыга у вас в холодильнике, – сказал он.

– Дети, хватит шалить, – сказал Темин папа. – Ну кто вам разрешил тащить в дом ежа, да еще заколдованного?

– Мы думали, он ананас, – сказал Тема. – Мы не виноваты.

– Не виноваты, не виноваты, – сказал ежик. – Это я нарочно в ананас превратился. Бежал по улице, бежал, вдруг вижу, дети идут. Вот, думаю, превращусь-ка поскорее в ананас, а то они увидят ежика и начнут руками хватать, в какую-нибудь старую шляпу заворачивать, еще в живой уголок потащат. Терпеть не могу в живом уголке! Молоко пить заставляют...

– Разве ежики не любят молоко? – удивилась Мотя.

– Мы зефир в шоколаде любим, – вздохнул он. – Ну, там, клубничный кисель еще... Соленые огурцы...

– Этого у нас нет, – огорчилась Мотя.

А Тема угостил ежика мармеладом.

Ёжик мигом съел мармеладину и облизнул свой круглый нос.

– Как же ты здесь оказался? – спросил Темин папа. – Ведь ежики живут в лесах.

– Да я так как-то... – застеснялся ежик. – Это самое...

Потом он посмотрел на папу, Мотю и Тему и сказал:

– Только никому не говорите. Я убежал из живого уголка. Не могу я в этом уголке... Там тесно и скучно. А по соседству еще эти кролики. Выпьют вина из одуванчиков и кричат, ругаются, топают. В общем, настоящие кролики... А я так соскучился по чистой траве.

Папа, Мотя и Тема вынесли ежика на улицу и осторожно положили на газон. Чтобы никто не заметил и не утащил его в живой уголок.

– Пойду во Свояси, – сказал ежик.

– А это где? – удивился Тема.

– Свояси, – мечтательно вздохнул ежик. – Это там, за шестью полями и тремя речками. Там живет мой мохнатый друг Кот Барбосный – лежит на крыльце и толстеет. По утрам во Своясях бывает густой туман, и его можно есть сколько хочешь. Одни говорят, что он похож на кисель, а другие – что на шоколадный крем. На самом-то деле это ежевичный зефир. Ах, Свояси – это родина всех настоящих ежиков. До встречи во Своясях. Пока! – шепнул ежик и побежал по газону.