Страстное желание - Джордан Николь - Страница 50

Можно ли доверять странному совету Эсмеральды? Если так, то, каким образом она должна принести себя в жертву, даже если в том был ключ к снятию заклятия?

Когда Бринн вошла в дом в сопровождении горничной, Лусиан спускался ей навстречу по лестнице.

Мег торопливо прошмыгнула мимо него к черной лестнице. Лусиан поцеловал Бринн в щеку.

– Вот ты где. А я гадал, куда же ты ушла. Надеюсь, ты хорошо провела утро?

Бринн пребывала в нерешительности. Она не хотела, чтобы Лусиан знал об этом визите к гадалке. Он станет задавать вопросы, на которые она не готова отвечать. Если он копнет достаточно глубоко, ей придется признаться в своих чувствах к нему, что само по себе могло иметь ужасающие последствия.

– Да, – сказала она, наконец. – Я… гуляла с Рейвен. Она увидела, что он чуть прищурился:

– Странно. Я только что встретился с Рейвен. По дороге домой из Уайтхолла. Она жаловалась на то, что тетушка продержала ее у себя все утро.

Бринн почувствовала, что краснеет.

– Какая я рассеянная! Я хотела сказать, что была с Мередит.

Лусиан посмотрел на нее с подозрением: – Да?

Набравшись храбрости, Бринн одарила его лучезарной улыбкой:

– Простите меня, но я должна переодеться к ленчу.

Лусиан проводил ее взглядом. Он помнил виноватое выражение ее зеленых глаз. Он не сомневался в том, что Бринн только что ему солгала.

У него непроизвольно сжались кулаки. Она не делилась с ним своими секретами в первое время их брака, но последнее время между ними кое-что изменилось, и Лусиан рассчитывал на то, что она будет откровеннее, тем более он сделал уже не один шаг ей навстречу. Какой глупец!

Когда-то он заподозрил Бринн в том, что она помогает брату в его темных делишках, но тогда он решительно отмел все подозрения, решив, что между ними все должно начаться с чистого листа, незапятнанного сомнениями. Может, он слишком поторопился? Зачем Бринн ему лгать? И была ли эта ложь первой?

Если Лусиана обеспокоила ложь Бринн, то следующим утром его ждало открытие, еще более обеспокоившее его. На пороге спальни Бринн он едва не столкнулся с Мег, торопливо выскочившей из спальни хозяйки с ночным горшком в руках.

– Что-то случилось? – спросил он служанку.

– Нет, милорд. Ничего страшного. Леди Уиклифф чувствует себя неважно из-за ребенка, вот и все.

Лусиан был потрясен:

– Из-за ребенка?

Мег испуганно зажала рот рукой.

– О Боже! Я не должна была говорить. Хозяйка не хотела, чтобы вы знали.

Лусиан заставил себя улыбнуться:

– Ну что же, тогда это будет наш с тобой секрет. Я не скажу леди Уиклифф, что ты мне сказала.

Горничная убежала, а Лусиан еще долго задумчиво стоял в коридоре. Неужели ему и в самом деле в скором времени предстоит стать отцом? Неужели он на шаг продвинулся к цели, к которой так стремился?

Он не знал, чего в нем было больше: гордости, счастья или гнева? Как могла Бринн намеренно утаивать от него то, что она носит под сердцем его ребенка? Как могла она позволить, чтобы он узнал об этом из чужих уст, ведь она знала, как много это для него значит?

И все же… Возможно, всему существовало разумное объяснение. Возможно, Бринн просто хотела рассказать ему обо всем сама.

Лусиан негромко постучал в дверь. Ответа не последовало, и тогда он тихо вошел. Бринн сидела перед камином, уставившись в огонь и погрузившись в себя. При виде ее сердце Лусиана наполнилось нежностью. Ребенок свяжет их сильнее, чем клятвы, данные у алтаря. Возможно, сейчас Бринн придет к тому, чтобы принять их брак не как неизбежное зло, а как благословение…

Лусиан тихо вздохнул. Только теперь он понял, насколько важно для него было то, как воспринимает Бринн их союз. Она стала для него чем-то необычайно дорогим, чем-то более ценным, чем даже тот ребенок, которого она носила.

– Бринн? – позвал он.

Она вздрогнула и подняла на него глаза.

– Мег сказала, что ты плохо себя чувствуешь. Бринн, покраснев, покачала головой:

– Ничего страшного, правда.

Лусиана словно окатили ведром ледяной воды. Неужели она и дальше намерена хранить молчание? После того, как он задал наводящий вопрос?

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Она попыталась улыбнуться.

– Сейчас я прекрасно себя чувствую. Возможно, что-то съела за ужином…

И тогда Лусиан испытал разочарование столь острое, столь горькое, какого он ни разу не испытывал в жизни. И вместе с ним пришла мысль, заставившая его похолодеть. Могла ли она планировать побег? Неужели она решила сбежать от него до того, как он узнает о ее беременности, чтобы он не мог потом заявить права на ребенка? Он предупредил Бринн, что собирается оставить сына себе, даже если она решит жить отдельно. Не потому ли она молчала? Потому что замышляет его оставить?

Лусиан постарался отбросить мрачные мысли. Он не мог поверить в то, что Бринн способна нанести ему такой сокрушительный удар. Она ведь знала, как сильно он хочет иметь наследника.

И все же доверие его к Бринн оказалось значительно, подорвано. Возможно, он просто искал для нее отговорки, не в силах поверить в худшее. Впрочем, что вообще он знал о своей жене?

– Хорошо. – Лусиан попытался придать лицу безразличное выражение, хотя внутри у него бушевала буря.

Бринн обманывала его, в этом сомнений не было. И если она могла скрывать от него беременность, то какие еще тайны, какие грехи таила она от него?

Глава 17

Лусиан невидящим взглядом уставился в досье на одного опасного французского агента. Он не понимал ни слова из того, что читал. Работа его в основном состояла в анализе докладов, донесений, иной довольно скучной информации, в которой он по крупицам выискивал совпадения или несовпадения, скрытые намеки, складывая из этих разрозненных сведений целостную картину, рабочую версию. Увы, мозг его отказывался работать в нормальном режиме. Он не мог думать о врагах государства, когда всеми помыслами был с собственной женой.

В течение прошедшей недели большую часть времени он проводил в Уайтхолле, стараясь по мере возможности дистанцироваться от Бринн. Ему еще предстояло решить, что предпринять в связи с ее ложью. Она так и не сказала ему о своей беременности, что утвердило его в мысли о том, что и так достаточно непрочный фундамент их брака дал изрядную трещину.

К тому же его не оставляли ночные кошмары. Видения стали еще более яркими и запоминающимися, и всякий раз в его снах присутствовала Бринн – она смотрела, как он погибает, и ничего не предпринимала. Вполне возможно, погибал он от ее руки. Лусиан не знал точно, как трактовать этот сон, но хорошего настроения он ему не прибавлял, как не прибавлял и доверия к жене.

Лусиан вдруг понял, что не один в кабинете, и поднял голову. В дверях стоял Филипп Бартон. Лусиан вымучил улыбку и пригласил коллегу зайти.

К удивлению Лусиана, Филипп не сел, как обычно, а остался стоять. Поза у него была напряженная, выражение лица тоже. Он нервно мял в руках шляпу из бобрика.

– Я весьма сожалею о том, что вынужден разочаровать вас, милорд. Если вы пожелаете, чтобы я подал в отставку, вам стоит лишь сказать об этом.

В голосе молодого коллеги Лусиана звучало отчаяние. Но в чем причина? Лусиан озадаченно поднял бровь.

– О чем, черт возьми, вы говорите? Насколько мне известно, вам не в чем себя упрекнуть.

– Я знаю о том, что вы мне не доверяете. Вы изменили график последней поставки золота, не известив об этом меня.

Лусиан почувствовал, как грудь его сжал ледяной обруч. Последнее время все было тихо. Пожалуй, слишком тихо.

Две партии золота были благополучно доставлены союзникам в Европу, и о лорде Калибане ничего не было слышно.

– Я не менял даты поставки, – медленно проговорил Лусиан. – Может, вы объясните мне, что происходит.

На лице юного помощника лорда Уиклиффа отразилось смущение.

– Но письмо…

– Что за письмо? – с некоторым раздражением спросил Лусиан.