Страстное желание - Джордан Николь - Страница 13

– Он хочет сыновей, Бринн. А какой мужчина их не хочет?

Бринн продолжала упрямо молчать.

– Ты хочешь сказать, что не хочешь детей?

– Я этого не говорила. Но я действительно не хочу рожать детей от Уиклиффа. Только подумай, что я буду чувствовать, когда убью отца своих детей.

– Надеюсь, тебе удастся избежать убийства, – сухо заметил Грейсон.

– Мне не до шуток, Грей!

– Конечно, с этим не шутят. Прости. – Бринн молчала, и тогда он продолжил: – Ты не думала, что, как только мы освободимся от долгов, мне не придется заниматься контрабандой? И Тео тоже.

Бринн резко выпрямилась.

– Ты перестанешь брать его с собой?

– Конечно, я не буду брать его с собой. Ты прекрасно знаешь, что я вынужден пользоваться его услугами только потому, что теперь, когда наши братья больше не с нами, мне нужен помощник. Кроме того, лучше учиться ремеслу смолоду. Но я не могу бросить дело, которое одно лишь приносит нам доход, до тех пор, пока не рассчитаюсь с долгами. – Грей спокойно выдержал ее взгляд. – Я думал, что больше всего на свете ты мечтаешь о том, чтобы Тео не пришлось иметь дело со свободной торговлей.

– Конечно, это так. Я не хочу, чтобы он принимал хоть какое-то участие в контрабанде, не хочу, чтобы он выходил в море. Он для этого слишком тонок душой, слишком слаб физически. Он заболевает всякий раз, когда ты берешь его с собой…

Грей махнул рукой. Он слышал эти слова уже много раз.

– Тогда ты должна быть благодарна Уиклиффу за то, что он дает нам шанс избавить Тео от опасности.

Бринн согласилась с тем, что, возможно, она должна была бы испытывать к Уиклиффу за это благодарность.

– Ты действительно считаешь, что мне следует выйти за Уиклиффа замуж?

– Да. Хотя бы ради Тео.

Бринн овладело отчаяние. Все обстояло именно так, как говорил брат.

– Хорошо. Я подумаю.

Бринн отодвинула стул и встала. Ей захотелось остаться одной. Ни слова не говоря, она вышла из столовой и направилась к себе.

Закрыв за собой дверь спальни, она подошла к окну, выходящему на берег, и в немом отчаянии стала смотреть на море.

Неужели Грей прав? Неужели ей ничего не остается кроме как выйти за лорда Уиклиффа? Смеет ли она так рисковать?

Бринн принялась мерить шагами комнату. Она не сомневалась в том, что Уиклифф поступит как настоящий джентльмен и выполнит свои обещания, касающиеся ее семьи в том случае, если она ответит ему согласием. Но если ей и предназначено судьбой, стать замужней женщиной, то она готова была выйти за кого угодно, только не за Уиклиффа.

Если бы выбирать себе мужа пришлось ей, она бы выбрала мужчину, который был бы Уиклиффу полной противоположностью. Она бы вышла за тихого, неприметного человека, к которому никогда бы не смогла испытать ничего похожего на влечение, и, уж конечно, не за того, кто одним взглядом своим будоражил ей кровь. Тогда она могла бы забыть об опасности влюбиться в него…

Сжав зубы, Бринн подошла к туалетному столику и достала шкатулку, в которой лежало всего несколько дешевых побрякушек и одна действительно ценная вещь. Достав медальон, который переходил в их семье по наследству от матери к дочери, она, нажав на крышку, взглянула на миниатюрный портрет леди Элеонор Стенхоуп, легендарной искусительницы, которая два века тому назад сводила с ума мужчин своей красотой. Той самой, проклятой за грехи.

Если бы только она могла искупить грехи своей дальней родственницы, обрекшей на страдания женщин рода. Но, увы, это невозможно! Уиклифф, как бы скептически он ни относился к легенде, уже оказался в ловушке, и только поэтому он, не желая внимать голосу разума, не желая прислушиваться к тем, кто предупреждал его об опасности, искал с ней близости.

Бринн сжала в кулаке медальон. Если бы только она могла поговорить с кем-нибудь, кто смог бы судить непредвзято… Говорить на эту тему со старшим братом было бессмысленно, ибо Грейсону был на руку этот брак. Более того, он был жизненно заинтересован в том, чтобы она ответила Уиклиффу согласием.

Бринн знала, что мать поняла бы ее, поддержала бы ее стремление предотвратить беду, не допустить этот брак. Но что бы посоветовала ей Эсмеральда?

Пожилая цыганка происходила из того самого рода, что и та женщина, которая в далеком прошлом прокляла прабабку Бринн. Дабы искупить вину леди Элеоноры Стенхоуп, Колдуэллы вот уже сто лет, как позволяли маленькому табору селиться на территории их родового поместья.

Когда утонул ее поклонник, Бринн ходила к Эсмеральде, чтобы та растолковала ей значение снов, приснившихся незадолго до трагедии. Но цыганка говорила, путано, и покинула ее Бринн, глубоко убежденная в том, что в смерти молодого человека виновна она, и только она.

На этот раз, однако, она не могла пойти к Эсмеральде, поскольку не знала, где ее искать. Табор постоянно кочевал по всему югу Англии, от Корнуолла до Лондона и обратно.

Бринн закрыла медальон и положила его на место. Возможно, она ошибалась. Возможно, тот сон не был вещим; возможно, неведомые силы лишь предупреждали ее о том, что следует соблюдать осторожность. Если это так…

Она не хотела принимать его предложение, но был ли у нее выбор?

Терзаемая муками совести, Бринн закрыла глаза и крепко зажмурилась. Она согласится ради Тео, ради его будущего. Она станет графиней Уиклифф.

Открыв глаза, она гордо вскинула голову. Решение принято. Ну что же, она выйдет за него. Она родит лорду Уиклиффу наследника, которого он так хочет, в обмен на благополучие своей семьи.

Но она должна быть постоянно настороже. Теперь она в ответе и за себя, и за Уиклиффа. Она не допустит, чтобы похоть его сотворила с ним злую шутку. Она не даст воли и собственной похоти. Она не должна допустить, чтобы между ними возникли какие-нибудь чувства.

Бринн горячо надеялась, что все у нее получится. Оставалось лишь молиться о том, чтобы впоследствии ей не пришлось горько пожалеть о том, что она согласилась заключить этот опасный союз.

Глава 5

На следующий день Бринн встречала лорда Уиклиффа в гостиной. Если она и надеялась потянуть время, то ее ждало разочарование. Лорд Уиклифф сразу перешел к делу:

– Могу я надеяться на то, что вы рассмотрели мое предложение?

– Да, – сдержанно сказала она. – Вы прекрасно понимаете, что ради своей семьи я не могу позволить себе отказать вам.

– Значит, вы согласны стать моей женой?

– Да.

– Я польщен, – сказал он любезно, но таким тоном, словно никогда не сомневался в том, что она скажет ему «да».

Бринн почувствовала раздражение. Она сделала глубокий вдох, решив в последний раз отговорить его от смертельно опасного шага.

– Честно говоря, я не имею желания оказывать вам такую честь, милорд. Я бы предпочла, чтобы вы вняли моим доводам. Было бы куда мудрее отказаться от вашего предложения, пока не поздно.

– Я хочу сына, мисс Колдуэлл. Законного наследника.

– Но вашей женой не обязательно должна быть я. Насколько мне известно, вы не испытываете недостатка в женском внимании. Вы можете взять в жены любую женщину, какую пожелаете.

– Я хочу вас. Мне кажется, я достаточно ясно дал это понять. – Ленивая полуулыбка должна была ее обезоружить, но Бринн храбро сопротивлялась его обаянию. Его попытка очаровать ее могла закончиться трагически.

– И я, милорд, достаточно ясно дала вам понять, что ваше влечение ко мне имеет иррациональную природу.

– Поскольку нам все равно предстоит пожениться, предлагаю обойтись без формальностей. Меня зовут Лусиан.

Бринн смотрела на него, не мигая.

– Возможно, вы не суеверны, но хочу повторить: почти все женщины из моего рода пережили трагедию в любви.

– Вы мне об этом говорили. Но возможно, тут налицо простое совпадение.

– Я ведь вам снилась, верно?

Лицо Уиклиффа внезапно приняло странное выражение. Он словно натянул маску. Бринн поняла, что задела его за живое.