Войны охотников за головами-3: Рисковое Дело - Джетер К. В. - Страница 40

Она лихорадочно ввела новую команду, выуживая все, что было связано с Нилом Посондумом. УСЛОВИЯ доставки, смета, план операции, сумма, полученная за добычу в не отвечающем контракту состоянии, список личных вещей, изъятых у добычи (в основном перечислялась разорванная, испачканная одежда, которую Посондум носил на момент поимки), визуальное сканирование царапин, которые добыча оставила на металлическом покрытии палубы в трюме.

Минуточку!… Ниелах замерла, облившись ледяным потом, влажные ладони приклеились к пульту. Девчонка наклонилась к экрану, чуть не ткнувшись носом в полупрозрачную нереальную панель. Сердце застучало, как молот, кровь побежала так быстро, что зашумело в ушах. Закружилась голова. Какие-то царапины на металле, необычные закорючки… Круг чуть-чуть кривоватый; неудивительно, если учесть, при каких обстоятельствах создавался рисунок. Треугольник, вписанный в круг, но вершины не касаются линии…

И три стилизованные буквы на древнем языке, который возник задолго до того, как Галактика заговорила на едином. Три буквы, узнать которые мог лишь тот, кто выучил их в детстве и знает их значение. Например, сама Ниелах и любой из ее знатных родственников. Ее родословная начиналась на одной из самых влиятельных и богатых планет Галактики. При всей своей сообразительности и прикормленных информаторах Боба Фетт никогда не выяснит значения рисунка. Не потому что секрет хранят в тайне, а потому что символ давно вышел из употребления. Только старые традиционалисты, семьи, сберегающие давние воспоминания, с планеты, на которой родилась Ниелах, почитали эту эмблему как знак величайшего прошлого.

На мгновение Ниелах показалось, будто нежные руки заботливой нянюшки подоткнули одеяло, под которым свернулась клубочком маленькая фигурка. Вот такой покой снизошел на девчонку. А на одеяльце вышит тот же самый символ – золотое шитье, а не царапины на полу грязной клетки в трюме охотничьего корабля. Одна за другой настежь распахивались запертые двери и внутри головы, впуская сдержанный свет в глубины памяти, разгоняя тьму, в которой так долго пряталась Ниелах.

Она вгляделась в рисунок, не заботясь, увидит ли кто-нибудь, как она роется в чужих тайнах. Не имело значения. Найденный ключ не только открыл все замки, он их вырвал с мясом. Больше никто не заставит ее все забыть.

Корпорация пользовалась этой эмблемой задолго 'до моего рождения, отвлеченно подумала Ниелах.

Старые архаичные буквы складывались в аббревиатуру. Верфи Куата, буквы, вписанные в треугольник, знак инженерного искусства, и круг, обозначающий вселенную и все, что находится в ней.

Очередной ключик с щелчком повернулся в самом дальнем замке.

Дверца распахнулась, и девчонка вспомнила имя. Свое настоящее имя…

Пустые глаза все еще были слепы.

И все же Куд'ар Муб'ат – скорлупа, которая была им, – знал о том, что к нему пришли охотники за головами.

Суставы паучьих лап поскрипывали и потрескивали, как будто хотели лопнуть. Разорванное брюхо (края раны затвердели под воздействием холода) царапало остатки сдувшегося трона, откуда некогда ткалась невидимая паутина, в которой запуталось немало жертв. С хитиновой головы медленно приподнялась маленькая треугольная голова.

– Дело… ко мне?.. – обычно пронзительный голос сборщика напоминал сейчас шорох высохшей травы. – Дела… вот, чем я хочу… все, что хочу…

У Денгара сложилось неприятное ощущение, будто к нему прикован взгляд арахноида. Узкое личико с россыпью невидящих глаз на миг повернулось к нему, а затем словно заржавевшая механическая игрушка сборщик на второго охотника.

– Не стану врать. Я не рад встрече, Куд'ар Муб'ат. Ты мне и раньше не нравился.

Боба Фетт пододвинулся ближе, не выпуская из рук кабеля; тот по-прежнему извивался, в нем было больше жизни, чем в белесой призрачной твари, что угнездилась в центре паутины.

– Ах! Какой ты все-таки злой! – треугольная голова дернулась в имитации кивка; в прошлой жизни ее владелец часто так поступал. – Ты всегда был столь же жесток, сколь жаден, Боба Фетт… ты же Фетт, правда? Мне знаком твой голос, но тут очень темно, я не вижу тебя.

– Тут не темно.

Кабель уходил в узкую щель позади головы арахноида, в затылочной части; наконечник был введен в нервный узел внутри хитиновой черепной коробки.

– Ты мертв. Привыкай.

– Поверь мне, Фетт… я уже привык, – жвалы неуверенно щелкнули. – В моем нынешнем состоянии… есть свои преимущества…

Куд'ар Муб'ат выпростал тощую конечность из-под брюха и слабо взмахнул ею над головой.

– Смерть не так болезненна, как умирание… а процесс я хорошо запомнил, детально… и он неприятен. Это во-первых… а во-вторых… теперь я могу говорить все, что хочу… не заботясь о последствиях. Можно ли мне причинить больше вреда?

Из распахнутого рта вылетел звук, больше похожий на треск сучьев в зимнем лесу, чем на смех.

– Ты позволь мне сказать, Боба Фетт… ты мне тоже никогда не нравился. Ни ты, ни твой…

– Значит, у нас прогресс, – перебил его охотник в мандалорском доспехе. – Можно пропустить твою пустую лесть…

На всякий случай Денгар отошел в сторону, чтобы наблюдать словесную баталию между бывшими деловыми партнерами с безопасного расстояния. Один мертв, размышлял кореллианин. Второй жив. И все равно между ними есть что-то общее. Ни тот ни другой просто так не отступит.

– УМНЫЙ ты все-таки… смотри, что придумал, – пустой экзоскелет всколыхнулся на плоских подушках, словно обмороженные вакуумом нервные окончания могли передать сигнал головному мозговому узлу о затекших конечностях. – Я и не знал, что такое возможно…

Он подергал за впившийся в шею кабель, но вытащить не сумел.

– Не уверен, что мне это нравится…

– Не беспокойся. Временное состояние, – Боба Фетт не озаботился продемонстрировать кабель у себя в руке. – Закончим разговор, отсоединю пульсатор. Отправишься назад, где был раньше. Опять станешь трупом.

Треугольная голова опять мотнулась вниз-вверх.

– Все-таки ты отыскал… то, что мне нужно, Боба Фетт… то, чего я хочу больше всего на свете… Что ж, поторгуйся… вдруг получится?

– Мне нужна информация. У тебя она есть, – затянутая в серую мягкую перчатку ладонь крепче сжала кабель. – Ты кое-что знал при жизни. Но мне не сказал.

Денгар ощутил лопатками подрагивание паутины; он повернул голову и увидел, как по нервным волокнам бегут яркие искры. Кореллианина вновь передернуло при мысли, что он стоит внутри живого (хорошо, частично живого) мозга. Мысли арахноида напоминали грозовые тучи, наползающие на темнеющий горизонт с бахромой молний.

– Что ты хочешь знать, Боба Фетт?

УЗКИЙ визор мандалорского шлема придвинулся почти вплотную к личику арахноида.

– Мне нужны сведения о твоем клиенте. Бывшем, конечно.

– Ах, как верно подмечено! – сборшик снова запорхал. – Как я понимаю, один мой потомок… так сказать, унаследовал семейный бизнес…

Арахноид вслепую нашарил собеседника и легонько постучал коготком по мандалорскому шлему.

– Может, лучше пойдешь и расспросишь юного Бланкавизо? Хотя я на собственном горьком опыте выяснил, как хорошо он хранит секреты. С ним придется хорошенько поторговаться… не то что со мной.

Безвольная лапка поскребла хитин там, где раньше функционировало сердце.

– Я нехорошо себя чувствую… – выдохнул Куд'ар Муб'ат. – Что-то мне холодно…

Боба Фетт отрицательно покачал головой.

– Я достаточно знаком с твоей манерой вести дела. Куда-то ты допускал нахлебников, куда-то – нет. И часть сделок ты хранил в отдельной памяти. Ни с кем не делился. Я говорю о таком клиенте. Нил Посондум,

Хриплый смех прозвучал громче. Словно волна пробежала по вороху флимсипласта.

– Посондум! Мой клиент…

Мертвый сборшик судорожно сучил конечностями.

– Ты редко ошибаешься, Боба Фетт… но сейчас именно такой случай!

Упомянутое имя заинтересовало Денгара и – поставило в тупик. Он слышал его раньше от Ниелах; девчонка размышляла вслух о своей дырявой памяти. А еще раньше Нил Посондум был объявлен добычей со стандартной наградой за голову. И если вдруг сейчас выяснится, что охотника, получившего за ту голову деньги, зовут Боба Фетт, кореллианин нисколько не удивится.