На волшебном балу - Джеймс Джулия (Julia) - Страница 9

Томазо поставил его в невыносимое положение. Невыносимое.

Потому что затрагивалась его личная жизнь.

Он не даст так поступить с собой. Не позволит чернить себя как человека, готового жениться ради приданого или отказаться от брака, потому что невеста недостаточно хороша собой. Любой вариант совершенно неприемлем.

Разве что…

Он стиснул зубы. Это «разве что» тоже совершенно невозможно. Только сумасшедший может на такое надеяться. Он хмуро гнал машину вперед. Все равно других вариантов нет.

— Где мы?

Лаура огляделась по сторонам. Они свернули с автострады и остановились у громадного здания, окруженного обширным парком. Похоже, они попали на территорию частной резиденции. А может, это гостиница, куда он привез ее позавтракать? Она сжала губы. Завтракать с ним она не намерена. Тем более в таком помпезном месте.

Алесандро набрал в грудь воздуха. В пути он запрещал себе думать об этом моменте, но теперь отступать некуда. Других вариантов нет.

— Это косметический спа-салон, если уж на то пошло. Одно из тех мест, где женщины приводят себя в порядок. Бог знает почему, но они очень популярны. Вы записаны на весь день.

Сказав это, он осмелился поднять глаза на сидящую рядом женщину. Ее глаза буравили его насквозь. Волосы, как обычно, туго стянуты на затылке. Та же одежда, что и вчера. Грубая темно-зеленая юбка, толстые чулки, растоптанные туфли и растянутый пуловер, висящий на бесформенной фигуре.

Черт, к чему все его усилия?

— Нет.

Одно лишь слово, но в нем все отрицание мира. Она судорожно сплела пальцы.

— Я туда не пойду. Отвезите меня назад к дедушке.

Алесандро расслабил руки, сжимавшие руль. Он не позволит им вцепиться в нее, как бы ни был велик соблазн.

— Вашего деда уже нет на вилле. Он отправился на воды на восстановительный период. А до отъезда просил меня взять вас с собой в Рим. Познакомить с интересными людьми. Походить на приемы. Повеселиться.

Убрать из последнего слова сарказм ему удалось не полностью. Ее глаза прожигали его, словно раскаленные угли.

— Так хочет ваш дед. Постарайтесь отнестись к этому спокойно. Речь не о вас — о нем. И вы сделаете это. Сделаете, поверьте.

Он выдержал паузу. Лаура смотрела на него, как Медуза Горгона, способная обратить любого в камень.

Нет, — снова сказала она. Алесандро ощутил, как пальцы сами собой начинают сжимать руль. Огромным усилием воли он опять заставил их распрямиться.

В случае положительного ответа можете считать, что выплатили мне выданный вам заем. Тот, который заставил вас сюда приехать.

Вы не говорили, что это заем. — Он заметил мольбу в ее глазах. И решил не поддаваться. У него единственная цель сейчас — затолкать ее в находящиеся перед ними двери.

— Это было напечатано мелким шрифтом. Целая страница. Вся сумма должна быть выплачена по моему требованию.

В памяти Лауры всплыло полученное послание. Письмо… чек… и что-то мелкими буквами по-итальянски…

В ней закипала бессильная ненависть. Переполняла ее. Ловушка захлопнулась. И она ничего не может сделать — только покориться.

Я не могу, не могу! Ситуация была невыносимой.

Но ей придется пройти через это. Отключиться. Оцепенеть. Превратиться в лунатика.

Медленно, словно мученица, идущая на казнь, она вышла из машины. Томазо не представляет, насколько жестоко поступает с ней. Наверняка он старался угодить ей — и какого рода выбрал подарок!

Ее дед с бабушкой — по матери — не оплошали бы так. Хотя однажды и случилось нечто подобное. Горькое, унизительное воспоминание пронзило ее.

Ей было восемнадцать, и дедушка с бабушкой, как редкое исключение, приняли приглашение на бал местного масштаба и взяли ее с собой. Бабушка потратила массу времени, подбирая ей вечернее платье — первое в ее жизни, — отвезла ее к парикмахерше, работавшей в соседнем городке, помогла сделать макияж.

Лаура заново ощутила жгучее унижение того отвратительнейшего вечера, сразу, еще с порога, поняв, что выглядит как чучело. Для этого даже не надо было слышать смешки других девиц, видеть пренебрежительные взгляды молодых людей….

Теперь ей уже не восемнадцать. Она взрослая и готова выполнить свои обязанности перед Вартоном.

На ватных ногах она вошла внутрь, готовая столкнуться с худшим из ночных кошмаров.

Алесандро завел мотор и отъехал от косметического салона. На что он надеется? Никакие косметические процедуры не изменят эту женщину! Ладно, что будет, то будет. В восемь тридцать он повезет ее в Рим на благотворительный прием к Кристе Беллини в гостинице «Монтефиори», где его все знают, и кошмар начнется.

Что мне делать? Что?

Нога непроизвольно нажала на газ. Ничего, он выдержит.

Будь проклята эта девица! Одни неприятности от нее. Ладно, пусть ее вины нет. Но не будь ее, ничего бы такого не случилось.

— Сюда, синьорина Стов.

С бесстрастным лицом Лаура следовала за элегантной дамой, показывающей ей, куда идти.

Бесстрастие ей пришлось хранить шесть часов подряд. Только так она могла пройти через нескончаемые, бесчисленные процедуры, которые ей назначали. Порой хотелось вскочить на ноги, страшно закричать на этих людей, объяснить им, что они напрасно теряют время, что ее просто надо оставить в покое.

Но она не стала. Поступить так было немыслимо. Грубо. Непростительно.

Кроме того, она попалась в ловушку и выбраться не могла. Можно лишь терпеть, зная, что ни новая прическа, ни манипуляции с лицом не помогут.

Лаура вспомнила, как шла в единственный магазин соседнего городка, предвкушая покупку вечернего платья. Вспомнила свою надежду. Надежду на чудо.

А затем — страшное разочарование и боль, когда стало ясно, что надежда не оправдалась.

Дедушка и бабушка все поняли, но ничего не сказали. Других попыток избежать своей судьбы Лаура не делала. Чтобы остыть, ей достаточно было мельком заглянуть в зеркало.

Я такая, какая есть. Это не преступление. Не порок. Это просто факт. И все. И нечего зря суетиться.

Сейчас она суетиться не собиралась. Вокруг пес хлопотали другие люди, и она была убеждена, что, дай она им возможность, ее осыпят утешительными словами. Ей это не нужно. Она точно знала: в действительности они могут чувствовать к ней только одно — жалость.

Когда все было кончено, Лаура, уже в дверях, замялась. Команда косметологов и стилистов выжидающе смотрела на нее.

Она знала, что следует что-нибудь сказать. Они потратили на нее много часов, заслужив хоть какое-то выражение признательности. Но сказать она сумела только одно:

— Мне очень жаль.

Одна из косметологов прошептала что-то соседке на итальянском, та рассмеялась. Лаура содрогнулась всем телом.

Это только начало.

На секунду ей захотелось сорвать с себя новое платье и потребовать свою старую одежду. Можно взять такси, поехать в аэропорт и взять билет в Англию.

Она распрямила спину. Не станет она сбегать! В конце концов, ей придется общаться с совершенно посторонними людьми. Там не будет даже Томазо, который мог бы стать свидетелем ее позора.

Единственным знакомым, кого ей предстоит встретить, будет Алесандро ди Винченцо — а какое ей дело до него?

Никакого.