Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Моабитская тетрадь

Джалиль Муса Мустафович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Моабитская тетрадь - Джалиль Муса Мустафович - Страница 7

Изменить размер шрифта:

В ту же ночь она покрылась потом,

Жар утих, прошло сердцебиенье…

Доктор бормотал тихонько что-то,

Долго удивляясь исцеленью.

Что ж тут удивляться, доктор милый?

Помогает нашему здоровью

Лучшее лекарство дивной силы,

То, что называется любовью.

Октябрь — ноябрь (?) 1942

МЕЧ

Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет.

Александр Невский

«Клинок с чеканной рукоятью

Тяжел на поясе твоем,

И сапоги покрыты пылью, —

Ты утомлен, войди в мой дом.

И шелковое одеяло

Я постелю, желанный мой,

Омыть и кровью и слезами

Успеешь грудь земли сырой».

И голос молодой хозяйки

Немецкий услыхал майор,

Он в дом вошел, дверями хлопнул

И смотрит на нее в упор.

«Кто ты, красавица, не знаю.

Но ты годишься для любви.

Обед готовь, достань мне водки

И поскорей в постель зови».

Сварила курицу хозяйка

И водку льет ему в стакан.

Глазами масляными глядя,

Майор ложится, сыт и пьян.

Тогда она, покорна с виду,

Сняв сапоги с «господских» ног,

Берет мундир серо-зеленый

И разукрашенный клинок.

И, развалившись кверху брюхом,

Объятий сладких ждет майор.

Но вдруг он видит над собою

Блеск стали и горящий взор.

«Ты осквернил мой край родимый,

Ты мужа моего убил —

И раскрываешь мне объятья,

Чтоб утолить свой подлый пыл!

Ты пожелал, чтоб я ласкала

Моей отчизны палача?

О, нет! Кто к нам с мечом приходит.

Тот погибает от меча».

И до чеканной рукояти

Клинок ему вонзился в грудь.

Майор, головорез отпетый,

Окончил свой бесславный путь.

Он угощеньем сыт по горло.

Кровь заструилась, клокоча.

«Умри! Кто к нам с мечом приходит,

Тот погибает от меча».

Октябрь — ноябрь (?) 1942

ЗВОНОК

Однажды на крыльце особняка

Стоял мальчишка возле самой двери,

А дотянуться пальцем до звонка

Никак не мог — и явно был растерян.

Я подошел и говорю ему:

«Что, мальчик, плохо? Не хватает роста?..

Ну, так и быть, я за тебя нажму.

Один звонок иль два? Мне это просто».

«Нет, пять!» Пять раз нажал я кнопку.

А мальчик мне: «Ну, дяденька, айда!

Бежим! Хоть ты большой смельчак, а трепку

Такую нам хозяин даст — беда!»

Декабрь 1942

ЛИШЬ БЫЛА БЫ ВОЛЮШКА

Если б ласточкой я был,

Если б крыльями я бил,

В час, как солнышко зайдет

И Чулпан-звезда взойдет,

Дом родной, страна моя,

Прилетел к тебе бы я,

Только свет заря прольет.

Был бы рыбкой золотой,

В час, когда волной крутой

Белая кипит река,

Затопляя берега,

Тонкобедрая моя,

Верь, приплыл к тебе бы я,

Лишь туман падет в луга.

Был бы быстрым я конем,

В час, когда живым огнем

На траве роса блеснет,

Ветер гриву разовьет,

Дочь моя, звезда моя,

Прибежал к тебе бы я,

Лишь цветами ночь дохнет.

Нет, лишь воля мне мила,

Лишь бы воля мне была —

Я бы саблю в руки взял,

Карабин свой верный ваял,

Край любимый мой, тебя

Защитил бы я, любя,

В славной битве храбро пал!

1942

РАБ

Поднял руки он, бросив винтовку,

В смертном ужасе перед врагом.

Враг скрутил ему руки веревкой

И погнал: его в тыл под бичом,

Нагрузив его груза горою,

И — зачеркнут он с этой поры.

Над его головой молодою

Палачи занесли топоры.

Словно рабским клеймом ненавистным,

Он отмечен ударом бича,

И согнулось уже коромыслом

Тело, стройное, как свеча.

Разве в скрюченном этом бедняге

Сходство с воином в чем-нибудь есть?

У него ни души, ни отваги.

Он во власти хозяина весь.

Поднял руки ты перед врагами —

И закрыл себе жизненный путь,

Оказавшись навек под бичами.

То, что ты человек, — позабудь!

Только раз поднял руки ты вверх —

И навек себя в рабство ты вверг.

Смело бейся за правое дело,

В битве жизни своей не жалей.

Быть героем — нет выше удела!

Быть рабом — нет позора черней!

Январь 1943