Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 88

– Где Курумо? – хрипло повторил Ауле.

– Вообще-то, говоря о Залах, я имел в виду покои Аллора и Эльдин… – усмехнулся Король.

– Нет его там, – процедил Кузнец. – Я пришел оттуда.

– Ну так спросил бы у Намо, он-то знает, что у него в Залах происходит.

Ауле покачал головой, в глазах вновь появилось затравленное выражение.

– Ну хорошо, он действительно здесь, причем добровольно. – Манвэ удобно расположился в кресле. – Полагаю, продолжает выяснять отношения с сотворившим.

Ауле в некотором замешательстве посмотрел на него:

– Выясняет – здесь?

– Представь себе, не за Гранью. Ты что, ничего не слышал?

– А кто мне мог рассказать? – огрызнулся Великий Кузнец.

– Ну так слушай хоть сейчас. – Манвэ вкратце описал дневные события.

Лицо Кузнеца прояснилось. Он смущенно и все же с опаской посмотрел па Манвэ.

– Извини, Владыка, я же не знал, я думал… А Единый? – вдруг, словно что-то вспомнив, спросил оп.

– А моя Воля когда-либо не совпадала с Его пожеланиями? – невозмутимо поинтересовался Король.

– Наконец-то! – просиял Ауле. – Не будет всего этого… – Он покосился на венценосного собеседника.

– Ну пойдем, – ухмыльнулся тот.

Они прошли анфиладу залов и переходов в Восточное крыло. Подойдя к двери, Владыка смерил Ауле долгим взглядом и раздумчиво произнес, глядя на смесь радости, страха и недоверия на лице Кузнеца:

– Рад, значит, Великий Кузнец? Все, говоришь, хорошо стало…

Ауле растерянно и настороженно уставился на него.

– Ничего, проходи, – усмехнулся Манвэ, открывая дверь в покой и приглашая Ауле следовать за ним. Вала-Кузнец вошел в тускло освещенный чертог и замер на пороге, разглядев собравшееся там общество. Мелькор кивнул ему, Варда, улыбаясь ослепительно-надменно, указала на табурет. Курумо, выйдя из угла, приблизился к Ауле.

– Прости, Учитель, я… – Оправдываться было бессмысленно, и он понимал это.

– Ничего, ладно. – Ауле положил ему руку на плечо, майа опустил голову. – «Тебе нужно было поговорить с сотворившим, я все понимаю, ты не мог отлучиться – иногда минуты решают все…» – мысленно продолжил Вала. Курумо судорожно кивнул. – «Тебе не придется больше выбирать, впрочем, как бы ни сложилось, я не мог бы уже молчать. И исполнителем более не буду…» – Ауле замолчал, почувствовав пристальный взгляд Манвэ.

– Значит, исполнителем не будешь… Никогда? А если Единый прикажет? Разве ты осмелишься ослушаться Его? – Злое любопытство поднималось в Манвэ, захотелось проверить, будет ли Ауле столь же тверд в своем решении не быть исполнителем, если… Желание спустить с Таникветиль его коронованную особу не показалось Владыке достаточным доказательством бесповоротности избранного Кузнецом пути. В свое время Единый с одного внушения отбил у Ауле охоту отклоняться от Замысла, и пересилит ли себя Кузнец на этот раз? Кто знает, что произойдет через час после недалекого уже рассвета?

Еле заметная улыбка зазмеилась на губах Манвэ – он смотрел в упор на Ауле, ожидая ответа.

– Ослушаться? Его? А почему ты спрашиваешь так? Разве Единый… против освобождения Мелькора? И что же теперь будет? – В золотистых глазах Кузнеца мелькнул давний, глубоко затаившийся ужас.

И тут Ауле почувствовал, как страх вытесняется из души иным состоянием – каким-то отчаянным и усталым гневом, не тем, что недолгое время назад обрушился на Манвэ…

– Что же будет? – повторил он.

– Не знаю, – как-то неуместно мечтательно улыбнулся Владыка, – что-нибудь да будет. Ты уж подумай хорошенько, – продолжал Король. – Возможно, это твой час снискать милость Отца нашего: твое желание… э-э… спустить меня с Таникветиль, полагаю, должно было бы сейчас прийтись Ему по вкусу…

– Издеваешься?! – нехорошо сощурился Кузнец.

– Чуть-чуть. – Манвэ одарил его ослепительной улыбкой. Даже слишком ослепительной.

– Хватит с меня, – тяжело проговорил Ауле. – Я, конечно, утратил способность творить и превратился в ремесленника, но… мой ученик больше не будет искать смерти из-за моей трусости. Я ему уже сказал и повторяю: Курумо не будет больше выбирать между Сотворившим и Научившим, и из-под моего молота никогда не выйдет цепь. – Он прикрыл глаза, переведя дух. В висках противно застучало. – И если ты, Владыка, так решил… – Он чуть не задохнулся от волнения, воздух словно сгустился в гортани горячим комом. Сквозь пульсирующие перед глазами рдяные точки он услышал вкрадчиво-мягкий голос Короля:

– О звезды, как же было легко тебя поймать! Впрочем, этого следовало ожидать, но теперь все уже окончательно ясно. Отличный способ выявлять недовольных.

Ауле застыл, как громом пораженный. Курумо кинулся к нему, бросив на Манвэ испепеляющий взгляд.

«Зачем ты его так?» – мысленно обратился к брату Черный Вала.

«Хочу попять: он на это решился, потому что обстоятельства благоприятствуют, или действительно больше на попятный не пойдет? Да, это жестоко, но уж кто-кто, а он должен решить для себя – либо он поступит по велению сердца, либо останется тем, кем был».

– Так вот ты как… – прошептал Ауле. – Но… как же… а Мелькор?

– А это – приманка. Проверка на верность Замыслу. Для того я его и вытащил.

– Мелькор не стал бы тебя слушаться – вот так!

– Откуда тебе знать, как и чем я смог заставить его? Вон ученик его сидит, воплощенный – может, это цена? – Владыка ухмыльнулся.

В следующее мгновение он еле увернулся от тяжелого кулака Кузнеца. Глаза Ауле горели, как расплавленное золото, лицо побледнело.

– Ты… так ты… Проверил, значит… Всех скрутить собрался, да?! Не выйдет, слышишь?! Без меня своими кровавыми делами занимайся! Вместе с Единым! – Великий Кузнец, изготовившись, бросился на Короля.

«Интересно, а у него обруч не срабатывает, потому что давно снят за примерное поведение, или Единому не терпится взглянуть, как меня прибьют собственные подданные? Зачему Самому возиться?» – подумал Манвэ, ускользая от возмущенного Кузнеца.

Собравшиеся с каким-то даже задорным интересом наблюдали за разыгравшейся в покое сценой – часть разговора большинство не слышало, а мысленные реплики никто и подавно проследить не мог.

Варда, потянувшись, как огромная кошка, направилась к ним. Ауле снова рванулся к Королю, по-прежнему неуловимому, как подвластная ему стихия, но на плечо его легла неожиданно тяжелая рука Мелькора.

– Успокойся, Ауле, это действительно была проверка, но с иной целью.

Ауле дернулся, недоверчиво косясь на Черного Валу:

– То есть? Ты действительно свободен? А ты уверен, что он тебя не обманывает?

– Знаешь, если бы план был именно таков, можно было бы обставить мое явление в Аман иным образом. Например, как бы позволить бежать… – Мелькор ухмыльнулся.

– И распустить об этом слух по Валмару, – мечтательно протянула Варда.

– И выявить штаб мятежников у нас дома, например, – улыбнулся Аллор.

– А там накрыть всех сразу! – звонко, чуть нервно рассмеялся Златоокий, тряхнув копной темно-медовых волос.

Великий Кузнец мрачно покачал головой:

– Так где же – правда?

– Правда все же в том, что Мелькора я счел нужным освободить, а Отец наш придерживается иного мнения на этот счет, – пожал плечами Манвэ.

– Зачем же ты…

– Видишь ли, в сложившейся ситуации каждому приходится решать за себя, – развел руками Мелькор.

– Сидел бы в своем чертоге – не было бы всей этой разборки, – проговорил Манвэ.

– Какая разница?

– На рассвете выслушал бы спокойно Указ – и никакого личного решения.

– Насиделся уже! – проворчал Ауле. – Не все ли равно, когда заявить то, что я заявил, – днем раньше или днем позже? Повторить? Пожалуйста: я больше не орудие – ни в твоих руках, Манвэ, ни в руках Единого, чью волю ты вершишь… или вершил…

Внезапно Ауле побледнел, невольно поднеся руку к виску. Скривился.

– Начинается… – процедила Варда.

– Вот так… Не из любви и веры, так из страха! – пробормотал Манвэ. – Видишь, Ауле, обратного пути нет – верить не удастся после всего, а продолжать – так, на коротком поводке… Я – не смогу, – проговорил он. – Все же зря я тебя, наверное, накрутил…