Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 52

– Думаю, если он попытается вылезти обратно, это незамеченным не пройдет. Вот шуму будет…

– Потому Манвэ с остальными и обязаны следить, чтобы такого не случилось. Как написано: «…и навечно встали Стражи…» – ну прямо Мордор… – Аллор закурил.

– Ладно, даже если он осужден навеки, это не значит, что его навещать не положено. – Эльдин нахмурилась. – Дай прикурить.

– Что-то ты много курить стала, подружка, – сказал Аллор, протягивая ей светильник.

– Нервничаю, вот и курю. А что? Нам, майарам…

– Логично. Ну чем тебя успокоить, развеселить?

– Ну тебя – с тобой и так не соскучишься…

Странными были эти визиты, и в то же время уже во второй раз все казалось естественным. Непостижимым образом в давящей, мертвой Пустоте появилось ощущение чуть ли не домашнего тепла. Посиделки, да и только. Давно забывшие о доме странники создавали его там, где находились в данный момент.

Впрочем, присутствующих объединяло то, что у всех был «дом, которого больше нет», а по большому счету это и ко всем в Валмаре относилось. Но Валмар – Валмаром, а они здесь пробовали жить. Конечно, Пустота гасила цвета и звуки, заставляя все время чувствовать свои липкие щупальца, но непринужденной беседе помешать не могла. Равно как не мешала по мере сил приводить в порядок изрядно потрепанного Валу, – и его голос, рассказывавший недомайар о Песне и Эа, о замке Хэлгор и Аст-Ахэ, и о многом другом, о чем больше не вспоминали на Арде, она тоже не могла заглушить. Гортхауэр с удивлением и некоторой досадой, которая постепенно растворялась, как грязный городской лед весной, наблюдал как его непутевый ученик, никогда не считавший его учителем, становился почти таким, как в первые дни их знакомства. И даже более открытым – с лица майа порой слетало равнодушие, в холодных глазах вспыхивали мечтательные отсветы… А взбесившая его девчонка, жадно слушающая сейчас рассказы Учителя… Иногда Черный Майа не узнавал и своего Валу – тот бывал похож на себя прежнего, еще до Первой войны. И вообще многое в поведении Учителя было ему непривычно – при новых знакомых выбрались на свободу присущие тому язвительность и ехидство, обычно сдерживаемые, дабы не смущать учеников. Доставалось от его языка и той, и другой стороне.

– И стоило вам ругаться? Ну почему все так? – допытывалась Эльдин.

– Так ведь нельзя иначе, кроме как по Замыслу! Шаг в сторону – попытка к бегству, прыжок вверх – попытка улететь…

– А тебе что, больше всех надо было?

– Видимо, да. Конечно, я же Враг, мне же весь мир нужен был, никак не меньше…

– Нашли, что делить…

– А что, плохо вышло? – утрированно-возмущенно насупился Мелькор.

– Могли бы и получше, раз такие Айнур, – ухмыльнулся майа.

– Ну, наверное, я и испортил, кому ж еще.

– А теперь на кого все валить?

– На ложь, мною посеянную.

– А если бы ты вообще на Арду не совался? Тогда – как?

Мелькор как-то осунулся и чуть сгорбился, пытаясь поправить на плече полуистлевшую рубаху.

– Может, действительно все хорошо и тихо было бы. Менее интересно, на мой взгляд, зато ни войн, ни крови. С Ауле ничего бы не стало, да и с Манвэ… Сулимо его еще тогда прозвали, а сейчас… – Вала вздохнул.

– На самом деле история таких вопросов не терпит – ты же знаешь. Но, может, на следующем витке? – проговорила Эльдин.

– Мудрые говорят: «Пока живу – надеюсь», так у тебя этого добра, и жизни, и надежды, бесконечный запас, – улыбнулся Аллор.

– Да уж, чего-чего… Да проку-то…

– А какой прок в ее, надежды, отсутствии?

Майа отпустил вторую руку Мелькора, ладонь выглядела значительно лучше, а до запястий добраться мешали наручники.

– Может, и с этим когда-нибудь справимся. – Майар усмехнулись. – Все же ничего вечного нет…

Какое-то непонятное волнение, еле ощутимое колебание почудилось Королю Мира в тягучем воздухе Валмара Многозвонного. Мелькнуло – и пропало, оставив ощущение чего-то недосказанного. Хорошее ли, дурное – дать этому оценку было сложно, хотя необходимо. А как же иначе? В Блаженной земле, вверенной его попечению, ничто мало-мальски значимое не должно пройти незамеченным для Владыки. Стихия его такая – поставленная на службу порядка.

«Сильнейший из Айнур, сошедший на Арду, ища господства над ней, всегда опасен, и ложь, посеянная им, бунт против благого Замысла, начатый им, как сорняки, ждут своего часа, чтобы вновь прорасти…» – и чтобы их выпололи – под корень, это его, Манвэ Сулимо, дело. Творец благ, и возвышает верных Ему, а неверных жестоко карает – для этого есть преданные слуги, и он, Король милостью Эру Илуватара, – первый. Чтобы оградить других от ошибок, за которые платят – ТАК… Все правильно. Пусть не любят, лишь бы слушались. Насчет любви народной у Повелителя Айнур иллюзий не имелось. А спектакли, если кому-то от этого легче – пусть будут. Самому же в это верить – «…милая, может, я идиот, но я не дебил…». Откуда берутся в голове такие слова? Музыкой навеяло, гм…

И все же что за возмущение качнуло невидимые стены окружающего Блистательный Аман покоя?

«Дознаюсь, ничего никуда не денется», – размышлял Манвэ, глядя на величественно садящееся за гребни Пеллор солнце, – тоже, между прочим, подарок Единого. Возникло себе – и все. Хорошая вещь. А то либо столбы подкопают, либо деревья поедят, и сиди в темноте по милости неугомонного братца. Тьма – это просто отсутствие Света. Значит, вместе они существовать не могут? Нет. Вот и Эру то же самое говорит. А этот мятежник говорил про Свет, идущий из Тьмы… Абсурд. Игра парадоксального ума. А звезды ночью? Для чего-то же она, ночь, понадобилась? Наверное, и Солнцу, что бы оно из себя ни представляло, отдых нужен… Интересно, кого им заведовать приставили? Ладно, и так дел хватает. Они, дела, всегда почему-то находятся.

Теперь вот еще одна неясность. Исходящая, по ощущению, из чертогов Ниэнны. Что у нее там? Уж не пытается ли связаться с Мятежником? В принципе такая возможность есть, то есть нет, нету ее, такой возможности, Врата запечатаны, причем печатью Вечности… Но что же происходит там, у порога Пустоты? Уж не пытается ли ОН (ну надо же его как-то называть, хоть мысленно – неназываемого) выбраться, вернуться? Чепуха. Это невозможно сделать – оттуда, и магическая защита его не пропустит. Да и дальше Валмара ему не уйти. И куда – теперь в особенности? Но… вдруг? Он – в Валиноре? Снова смута? Брожение в умах? Разлад? Да не может этого быть – никогда… Но проверить стоит. В самое ближайшее время.

Аллор неторопливо направлялся домой. Что-то разбудило его утром – даже на той глубине, где они жили, чутье подсказывало ему, день или ночь на поверхности. Выскользнув из-под одеяла, не потревожив Эльдин, он решил учинить прогулку. Навестил полюбившееся им обоим небольшое, неправильной формы озерцо, стиснутое скалами отрога Пеллор, что примыкает к чертогам Намо. Нарвав там бледно-голубых цветов, в немереном количестве облепивших каменистый берег, сплел странной формы венок и, водрузив его на голову, двинулся восвояси. Венок предназначался, разумеется, Эльдин. Ритуал не ритуал, а приятно. Цветы они любили оба.

Проскочив мимо жилища Владыки Судеб, майа спустился в глубину Залов. Внезапно краем зрения он уловил некую тень. От пришельца волной ударили бессильная злость и какая-то застарелая тоска. Впрочем, он начал меняться: ярче проступали краски, сгущалась плоть.

«Это похоже на майа», – подумал бывший кольценосец, наблюдая метаморфозу. Незнакомец напомнил ему Гортхауэра тех, нуменорских времен, сходство было разительным, хотя ростом этот был чуть поменьше, и волосы – более гладкие, а глаза – темные и невеселые. Обретя осмысленное выражение, они уставились на обитателя Залов.

– Ты кто? – спросил вновь прибывший, похоже, просто чтобы нарушить молчание. Впрочем, здороваться в Обители Мертвых?

«Он бы еще про погоду спросил», – подумал ехидно Аллор, а вслух сказал: