Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 28

– С возвращением.

– За встречу.

Мелодичный хрустальный звон рассыпался о стены.

– Оно нежнее, чем на Таникветиль, – растянула в улыбке губы несостоявшаяся звездная странница.

Аллор ухмыльнулся, прикрыв глаза.

Они чувствовали, как отпускает их напряжение, накопившееся за этот долгий удивительный день, – так бывает, когда возвращаешься из путешествия: еще утром – дорога, легкая дымка, запахи странствий – дыма и ветра, а ночью уже сидишь у себя дома и потягиваешь лениво чай, уткнувшись в привычно-излюбленную книгу… То, что успело произойти за этот день, заменило им объяснения, и как-то само собой стало ясно, что возникшая между ними связь не является исключительно достоянием памяти. А там и так всего хватало – не хотелось лишний раз тревожить ее: самые светлые моменты прочно были теперь связаны с воспоминаниями болезненными. Пестрая мозаика… Они одновременно поднялись с кресел, шагнули навстречу друг другу. Глаза в глаза – зелено-искристые, с запутавшимися в них солнечными бликами, и синие, сейчас почти фиолетовые, с тающими в глубине острыми льдинками.

Руки на плечах, пальцы, перебирающие темно-медные кудри, запутавшиеся в черно-мерцающих волнах…

– Какой бред…

– Вполне занятный…

– Нет, наверное, все же сон…

– Когда ты последний раз спала?

– Под каким-то кустом на равнине… Горгорот, что ли?

– Да… Эру, о чем я? – Он болезненно поморщился.

– Все хорошо, хорошо, хорошо, – заклинание полыхнувшей горячечной мути.

Лицо в чаше ладоней: болезненно-утонченные черты, привычная усмешка, почти незаметная, спрятавшаяся в углах глаз и рта, и что-то неясно-беззащитное в легком колебании ресниц.

Хрупкая, полудетская фигурка в обруче сплетенных рук, неожиданно широкая, лучистая улыбка и грустно-полынная взвесь, оседающая на дно прозрачных глаз.

Черным дождем соскользнул на кресло плащ…

– Ты больше не уйдешь, правда?

– Нет – разве это возможно? – хмыкнул Аллор.

– Ты талантливый, – фыркнула Эльдин, – но не выйдет. Очень я тебя напугала?

– До полусмерти. Весь дрожу – чувствуешь? – Он положил ее ладонь туда, где дергалось не в лад сердце. Она не отняла руку, уверенно-робко проведя по его груди кончиками пальцев:

– Больше не призрак…

– Ты – тоже.

– Так это же просто замечательно! – Эльдин совсем по-девчоночьи повисла у него на шее. Он закружил ее по комнате, осторожно подхватив на руки.

Играли на стенах золотые блики факела, смешиваясь с голубоватыми отблесками светильника-звезды.

Широкое ложе гостеприимно приняло свалившуюся на него хохочущую парочку.

– А эти дурехи смеялись, обзывая меня назгульской невестой…

– С чего это? Ничего более романтичного придумать не могли?

– Кто их знает. Ничего в тайне не удержишь. Помнишь тех придурков, что ты разогнал?

– Распугал.

– Да, пожалуй. Наверное, по всем кабакам болтали. Ну да кто им особо верил…

– Ну да, «до белых назгулов допиться»…

– И хорошо, а то вот-вот в колдуньи бы записали – а там и до костра недалеко…

Аллор подскочил, как ужаленный, глаза горели сумасшедшим светом падающих звезд. Крепко прижал ее к себе:

– Я… не дал бы.., прошу тебя, не надо… как я мог…

– Прости, я просто так… Дура… Дело-то прошлое.

– Ты еще из-за этого сбежала?

– Нет – там, по правде, и близко к тому не было. Никто не поверил бы. Да и репутация у меня была – девушки со странностями… Ну успокойся, – Она поцеловала его в висок. – Здесь, в конце концов, не Арнор и не Мордор…

– Хуже – возможно.

– Ничего, справимся. Главное ведь, чтобы шито-крыто, да? Так я буду держать язык за зубами. И думать не буду – чего проще? – Эльдин усмехнулась. Аллор улыбнулся ей в ответ:

– Бедная моя умница…

– Я не бедная и не умница, а счастливая до полной дурости…

– Счастливая ты моя дурочка…

Аллор осторожно обнял ее, привлек к себе. Прикосновения, полные горьковатой, исступленной нежности…

– У тебя серебряные иголки запутались в волосах… Осыпаются, как дождь. Не двигайся – хочу рассмотреть тебя получше…

– Еще надоест…

– Когда надоест, тогда и перестану. Ладно, хорошего помаленьку – потуши факел, что ли…

– А я и в темноте хорошо вижу…

Робкая, ломкая бережность, агатовое стекло горного озера, звездные искры на кончиках пальцев… Хрупкие сплетения ветвей на фоне зимнего неба, зыбкое кружево тумана. Медь опавших листьев на черной заиндевелой земле.

– Как это… красиво…

– С тобой…

Море, прошуршав во тьме по бесконечным ступеням, затопило подземный чертог, приглушило свет звездного светильника, приняло в себя ложе, вовлекая тех, кому оно дало приют, в танец, ритм которого, вечно разнообразный, смывал горечь и страх. Пышные гребни волн глубоким, властным аккордом дробились о стены. Последняя волна, высокая, прозрачно-зеленая, хрустальной башней взлетевшая над прочими, бережно подхватила майар, закрутила в упругом водовороте и вынесла – ослепленных и оглушенных – на шелковый берег. Море ушло с напевным шорохом – его не было, а была только темная зала, и звездный светильник едва мигал…

Они открыли глаза – молча, боясь спугнуть остатки музыки. И она стихла, просочившись сквозь трещины в плитах пола, затихая где-то в сердце Арды…

– Я слышала эту музыку – чуть по-другому, но это одна тема. Или просто одна из струн…

– Там?

– Да. Звезды пели… Я вгляделась – и они сплелись в дорогу, как бы приглашая ступить на нее. Я еле удержалась – чувствовала, что если пойду по ней – забуду все.

– Такое возможно?

– Мне показалось – да. Понимаешь, звезды – как ноты, увлекаешься их игрой. С тихим шорохом в темной бездне проплывают миры, словно корабли, – и у них своя музыка.

– Значит, Арда – не единственный живой мир?

– Видимо, нет. Мне показалось даже, что этот наш мир – крошечная, незаметная пылинка, хрустальная капля. Покинешь ее – и она сорвется в бесконечность… – Эльдин вздохнула и зябко поежилась, положив голову на плечо Аллора.

– Красиво и страшно, да? Почему же нельзя рассказывать об этом? Впрочем, наверное, потому люди и могут увидеть это, лишь уходя и забывая, а те, кто привязан к Арде, – им может стать страшно: быть навеки прикованным к падающей в бездну бусинке… Трудно представить…

– Может, не надо? Теперь ведь и мы привязаны к этому миру… Но зов звезд не забыть. – Эльдин задумчиво глядела в пространство. Аллор обнял ее, заглянул в глаза:

– Я хочу видеть и знать то же, что и ты… Твоими глазами. Если бы я мог…

– Можешь. Мы же одно, правда? Ты увидишь… Должен видеть. Я хочу подарить тебе этот мир. Он все равно наш, даже если сейчас недоступен…

Их сознания сплелись, и на Аллора обрушился блистающий вихрь. Музыка плывущих неспешно, как прогулочные барки, миров, разноцветное мерцание звезд – солнц для иной, далекой жизни. И жаркий золотой шар в гриве огня, самый близкий, – это солнце? Вне Арды… Созвездия – иные и все же похожие. Невидимые струны, сплетающие странно-прекрасную, сводящую с ума мелодию… Живая, бархатно шуршащая Тьма, прохладная и прозрачная, как торфяное озеро. Он тонул в этих задумчиво-равнодушных водах, кружась, как сорвавшийся с ветки лист, – но это был танец, и он звал – домой. Куда? Серебристый смех. Блики сквозь листву. Радуги брызг. Зримая музыка Эа. Эа… Неизъяснимая красота лишила дыхания, сжала сердце зовом извечной тоски по… кто знает? Он слышал его – иногда, даже часто, он, этот зов, был разным – или казался, – но – теперь бывший назгул понимал это – он, зов, был один и тот же – бесконечный щемяще-изменчивый зов Эа… Манящий даже в пылающей Пустоте, редкими каплями освежавший сгорающую душу. Настой шалфея и мяты у опаленных губ… Призывное мерцание дороги, облака, отраженные в чаше с водой, стиснутой ладонями, пахнущими смолой и вереском…

– Эльди?

Звезды не исчезли. Они мерцали перед его изумленно открытыми глазами, он словно продолжал бесконечно падать им навстречу, или, скорее, они дождем стремились пролиться на ложе…