По пути Ориона - Данилкин Евгений - Страница 26

— Но мы не можем бросить их на произвол судьбы! — Вдруг "вспыхнул" Дик. До этого спокойная, рассудительная речь тихо текла из его уст, но теперь она превратилась в бурлящую реку.

— Почему? — Лаварион наоборот, старался говорить спокойно, показывая всем видом, что ему безразлична дальнейшая судьба друзей. — Они наёмные рабочие. Пусть отправляются на работу и зарабатывают деньги. Ведь они за этим здесь? — Он вновь взял паузу, обведя глазами присутствующих. — Я не намерен приносить ни каких жертв ради любопытства кого-то.

Этот диалог вверг в шок путешественников. Они по-прежнему молчали, бросая взгляды то на Лавариона, то на Сараллона. Они мало понимали, о чём идёт речь, но им было страшно, так как, в этой, в тёмной, освещённой гаснущими свечами комнате, решали их судьбы. Не они сами, а два человека, как за партией в шахматы. Молчал и Фук. Он давно пожалел, что оказался здесь и теперь ушёл глубоко в тень и о нём забыли.

— Но они дети! — Не унимался Дикин, уже "закипая".

— Я сказал, нет! — Взорвался Лаварион. Он вскочил со стула и ударил по столу. Лицо исказилось в ярости. От его выкрика все вздрогнули. Пламя свеч задрожало, а стены, забывшие такие страшные споры, загудели. — Эти дети скрывают ещё одну тайну, тайну о своём появлении здесь. Что значит: " Не оставляйте никогда важное"? Что молчите?

Ребята замялись на месте, конечно слова эти они вспомнили, но как о них узнал Лаварион? Ответить им что-то надо, но что? Они переглядывались друг на друга, но ответа так и не последовало.

— Не спроста вы здесь. Рано или поздно я узнаю о ваших планах, а пока вы останетесь здесь и пусть вас поглотит страх, и пусть вас преследует смерть. Вы останетесь здесь и будете работать, пока последний из вас, кто останется в живых, не будет просить пощады и не расскажет мне обо всём, но будет уже поздно. — Лаварион кричал, не скрывая своего негодования.

— Одумайтесь Семион! Не время думать о том, что они скрывают, их надо спасать. — В голосе Дика прозвучали нотки отчаянья.

— Пока в своём доме решения принимать буду я. Сегодня же отправить их в ночлежку для рабов, без вещей. Не давать есть три дня и не подпускать к дому. Я не хочу, чтобы они привлекли сюда зло. — Лаварион говорил нервно, отрывисто.

— Но зло уже здесь. — Парировал Дик.

— Вон отсюда! — Как смертный приговор прозвучали эти слова и застыли в ушах присутствующих. Ребята повернулись к выходу, Сараллон не шелохнулся. Он стоял, пронзая взглядом пол, волосы опустились вниз и закрыли его лицо. Двери, наконец, открылись и появился Парилик. Юные путешественники хотели было выйти вон, как приказал Лаварион, но…

В ту же секунду Дик, одним прыжком оказался у стола Лавариона с приставленным к его горлу кинжалом. Всё произошло так молниеносно, что никто ничего не понял. Семион как сидел, так и остался сидеть, не предпринимая ни каких усилий освободиться. Дети замерли, они не знали, что им делать: бежать или помогать Дику?

— Фук, уводи ребят! — Не отводя клинок от горла противника, скомандовал Сараллон и все тут же вспомнили о существовании Арубатура. Мельник надеявшийся остаться не замеченным, вздрогнул и повернулся в сторону Дика. Ему так не хотелось быть втянутым в эту историю.

— Почему я? Я не могу. Меня схватят и отдадут ему. Почему как что, сразу я?..

— Фук! — Крик Дикина заставил того замолчать и направиться к открытой двери. — Даже не думай! — Обращаясь уже к Парилику, надев шляпу и оголив ножны, взглядом показал ему на свой меч и тот отступил от двери, позволив мельнику и ребятам выйти вон.

Оставшись наедине с пленником своего клинка, Дик посмотрел в самую глубь его глаз, в которых таилась злость и переведя взгляд на кончик лезвия сказал:

— Простите мастер Лаварион. У меня нет другого выхода, но их надо спасти. — Сараллон смотрел с жалостью на противника, осознавая в это мгновение, что его собственная судьба делает крутой поворот, в эти секунды. Он несколько раз хотел отставить клинок, просто разжать пальцы и всё. Эта мысль всё с новой и новой силой набегала, но хватку он не расслаблял.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты понимаешь, что ты перечишь мне, тем самым обрекаешь себя на смерть. И никто, даже твой всемогущий отец не спасёт тебя от тюрьмы и казни. Ты это понимаешь? — Кинжал в руках Сараллона задрожал. — Вам всё равно не уйти далеко, везде мои люди. Не тебе это объяснять. — Лаварион не боялся, голос его звучал снова твёрдо и спокойно, он был разъярён предательством своего помощника, но умело скрывал это, пытаясь заставить засомневаться в правильности своих действий Сараллона. Он видел, как сомнения гложут того. Мысли вихрем носились в голове у Сараллона. Он обрекал себя на беду, или даже на смерть, спасая детей. Неизвестных детей, появившихся неоткуда и направляющихся в никуда. Скрывающие тайну и открывшие тайну страшнее собственной. Но он принял решение и отступать поздно. Он стоял, угрожая клинком человеку, которому он служил верой и правдой, человеку могущественному и вездесущему. С одной стороны его карьера рушиться, опасность встала за спиной, с другой, трое, которые не о чём не подозревая, потревожили ту самую опасность и которые ждут от него помощи. Проявить безразличие и отдать их преследующей смерти, он не мог. Он не сможет простить себя, никогда. Он понимал это.

— Я понимаю. — С этими словами Дик отскочил от Лавариона, бросив на того прощальный взгляд. Взгляд уверенного в себе человека и скрылся за дверью.

— Не ошибись. — Прошептал Семион, но Дик его уже не слышал. Он бежал по лестнице вниз, к стоящим в холле Фуку и ребятам. Напуганные происходящим, они всё так молча стояли, опустив головы и даже вялые подбадривания Фука не приносили ни какого результата.

— На задний двор! — Сбегая с последних ступеней, выкрикнул Дик, чем заставил засуетиться ребят. Вздох облегчение слетел с их уст. Наконец-то он появился, единственный кто им решил помочь, но и тот которого они должны бояться.

— Что я делаю? Что я делаю? — Тараторил Фук. — Мастер Лаварион поймает меня и повесит на моей мельнице.

Пятеро беглецов оббежали замок с правой стороны и оказались на заднем дворе, где находился загон для скота. Большой, бревенчатый, сарай стоял чуть поодаль. Странно что Ентри не видел это строение раньше, но тут же он поймал себя на мысли, что и так уже многое увидел, чего видеть не надо было. Уже запряженные олиткопы весёлым пением поприветствовали хозяина, но Дик промчался мимо их к сараю, отчего животные стали ещё пуще заливаться. Чистота и свежесть, с которой встретились в помещении ребята, их приятно удивила. Широкий проход, по сторонам которого тихо, похлопывая ушами и чуть пофыркивая стояли в загонах горты, был пуст.

— Берите любых и за мной! — Скомандовал Сараллон. Он действовал быстро, не обращая никакого внимания на недовольство Арубатура и ребят.

— Но не легче взять олиткопов, они уже запряжены? — Через недолгое молчание заговорил Ентри. Он не боялся ездить без седла. Живя в сельском городишке, этому научишься быстро, да и гортов он любил больше олиткопов, но он подумал о Мариа, как она справиться с неосёдланным животным.

— Путь нам предстоит долгий и опасный. — Выводя из стойла горта, ответил Дик. — А на олиткопе верхом слишком трясёт.

Это уж точно. Ентри знал это не понаслышке. Переваливающиеся с боку на бок олиткопы набирая скорость начинают трясти так, что только держись, в этом отношении горты — сама аккуратность.

— Нам надо забрать вещи! — Спохватился Орион. — Мы не можем без них.

— Да ты я вижу действительно жить не хочешь? — Сидящий на спине животного Дик, чуть нагнулся к Ориону. — Забудь о них. Теперь они не твои.

— Но там есть нечто важное!

— А, так всё-таки есть что-то важное. — Протянул Сараллон, но решения своего не изменил. — Мне очень жаль Орион, но скоро Лавариону станет известна ваша тайна.

— Главное, никогда не оставляй важное. Твои слова Орион. — Похлопав себя по животу, улыбаясь, сказал Ентри и ловко запрыгнул на горта. Как не странно животное сразу же подчинилось.