Магия Любви и Черная Магия - Давид-Ниэль Александра - Страница 8

Гараб согласился: лишь таким образом он мог сохранить Нагпо. На первых порах, пока новичок не разбогатеет, одни из разбойников пригласил его пожить в своем доме, в горном селении.

То, что разбойники так быстро решили взять Гараба к себе, объяснялось тем, что они задумали напасть па обоз, который ждали в их местах через неделю. Дело было сопряжено с большим риском. Караван должен был состоять из большого количества вооруженных купцов и их слуг, а банда, шестеро членов которой повстречались Гарабу, насчитывала всего лишь одиннадцать человек. Двенадцатый разбойник, казавшийся с виду храбрым и решительным, мог укрепить их ряды.

Несколько дней спустя Гараб блестяще проявил себя на новом поприще, которое он выбрал, пусть не по своей воле, но без неприязни и сожалений, с легким сердцем. Вскоре он полюбил свое опасное ремесло и сумел в нем отличиться. Три похода, в которых юноша принимал участие, увенчались успехом и позволили ему сколотить небольшое состояние, после чего он распрощался со своими сообщниками. Хотя они не подозревали о его подлинном происхождении, он предпочел покинуть край, где прошла его юность. Многочисленные вооруженные до зубов банды промышляли тогда в районе, прилегавшем к верховьям Желтой реки. Гараб отправился в те края. В конце концов ему удалось завоевать доверие местных пастухов-разбойников и обосноваться среди них.

В течение трех лет он совершал набеги в бескрайних степях северного Тибета, через которые пролегал путь богатых караванов монгольских паломников и китайских купцов. Никто не мог сравниться с ним в отваге и ловкости. Его состояние умножилось; он завел собственные палатки в стойбище и приобрел скот.

Но однажды разбойники, как правило не знавшие поражений, столкнулись с неожиданным сопротивлением. Разве могли они знать, что два каравана объединятся, чтобы миновать опасную зону? Среди торговцев оказались прекрасные стрелки: четверо разбойников были убиты, другие ранены; упал с лошади, сраженный наповал, и сам атаман. Его гибель, умножившая и без того большие потери, посеяла среди бандитов панику.

Они стали спешно отступать, но Гараб галопом нагнал беглецов и преградил им путь. Красноречивыми жестами указывал он на бросаемую ими добычу, стараясь разжечь в сообщниках жадность, осыпал их градом брани, жестоко высмеивал их трусость и в конце концов заставил разбойников вернуться на поле боя.

Торговцы не смогли выдержать нового натиска разъяренной банды. Победа, а вместе с ней и добыча достались грабителям.

На другой день, посовещавшись, разбойники единодушно избрали Гараба своим предводителем.

Глава III

Лхаса раскинулась на равнине, у подножия горы Потала, возносящей к небесам отвесные стены дворца- крепости, увенчанного золотой крышей. Каждый тибетский странник с благоговением входит в святое место. Таинственный неприступный город, столь долго пребывавший в безопасности под защитой самых высоких в мире гор, для миллионов жителей Азии то же, что для христианского мира — Рим и Иерусалим, а для мусульман — Мекка. Может быть, даже нечто большее. Другие святые города стали таковыми благодаря историческим событиям, Лхаса же обрела свою святость в силу оккультных причин. Эта окутанная особой атмосферой «Земля богов»[20] граничит с миром, непохожим на тот, который воспринимают наши органы чувств. Голые горы окаймляют широкую долину, где низкие белые домишки теснятся, словно верующие, преклонившие колено в молитве, и где дуют странные ветры, которые незаметно обволакивают людей и вещи, проникают в них, переделывают их и придают им новый облик, вдыхая в них новую душу, будь то на несколько дней или на века. Лхаса не просто место, где происходят чудеса. Она сама — подлинное чудо.

Войдя в Лхасу, Гараб и его спутники прониклись ее особым духом. Грубые разбойники, которые везли награбленную добычу, тотчас же превратились в благочестивых торговцев, скитавшихся по тибетской столице в поисках пристанища.

За исключением больших праздников, которые приходятся на первый месяц года,[21] в Лхасе всегда можно найти ночлег, особенно богато одетым путникам на хороших лошадях, нагруженных тюками с товаром.

Гараб и его товарищи остановились на окраине города в доме с просторным двором и большой конюшней. Разбойники, игравшие роль слуг, из предосторожности разместились в пристройке к дому. Грабители не могли допустить, чтобы местные воры поживились их добычей. Несколько человек, располагающая внешность которых позволяла им изображать из себя приятелей торговца, а также его секретаря и счетовода, поселились в доме в одном помещении, а главный «купец» Гараб с «супругой» заняли отдельную комнату.

Первый день после приезда все посвятили отдыху. Гараб велел доставить из ближайшего трактира роскошный обед и ячменное пиво, чтобы отметить прибытие в столицу. Но пили разбойники немного: следовало быть начеку, ведь любое неосторожное слово, сказанное в хмельном угаре, могло навлечь на них беду. С тех пор как Гараб стал главарем шайки, он пользовался неоспоримым авторитетом. Разбойники признавали его умственное превосходство, убедившись на собственном опыте, что повиновение его всегда обоснованным приказам приносит им удачу и прибыль. Гараб решил, что в Лхасе они будут вести себя умеренно, никто не должен слоняться по городу вечерами, «слуги» будут стеречь товар, и, кроме того, все они не станут проявлять чрезмерного религиозного рвения, как подобает добропорядочным зажиточным торговцам.

В Лхасе, где люди болтливы, как и повсюду, слухи быстро облетают город. Вскоре все прослышали о приезде богатого купца. Гараб и его сообщники не успели провести в городе и дня, как утром у их дверей раздался нестройный хор голосов, поздравлявших их с прибытием. Это были рогьяпа, согласно древней традиции взимавшие пошлину с каждого мало-мальски знатного гостя, приезжавшего в Лхасу.[22]

Рогьяпа — в Лхасе особая, как бы низшая каста. Им запрещается жить в пределах города и заходить в дома почетных граждан. Они перевозят тела покойников за город, где расчленяют их и оставляют на съедение хищным птицам, а также убирают трупы умерших животных.

Бесстыдство рогьяпа нынче несколько поубавилось, а в прежние времена оно не знало границ. Они буквально преследовали путешественников, которые отказывались подчиниться их требованиям, осыпали их бранью и насмешками всякий раз, когда те появлялись на улице, вынуждая либо уступить, либо покинуть город.

Хорошо осведомленный об этом Гараб поспешил отдать посетителям необходимую сумму; вопли тотчас же смолкли, и «сборщики налогов» удалились.

Тем же утром «секретарь» прибывшего «богатого купца» предпринял первые шаги для получения аудиенции у Далай-ламы.

Когда Лхасу посещает большое количество паломников, Далай-лама устраивает им торжественный прием. Он восседает, скрестив ноги, на высоком тропе в окружении придворных: членов совета, шапэ,[23] сидящих на коврах, и других приближенных — чиновников, телохранителей и слуг, стоящих возле трона.

Никто не получает доступа к ламе бесплатно. Верующие собирают необходимую сумму, прошение об аудиенции подается от имени того, кто внес больше всех денег, и ему разрешается взять с собой сколько угодно родственников, друзей и даже случайных людей. Нередко бедные паломники подстерегают процессию, направляющуюся к ламе, и, вложив в руку того, кто ее возглавляет, мелкую монету, получают разрешение присоединиться к богомольцам.

Главный жертвователь, шествующий впереди процессии, сам складывает все дары у подножия трона. Остальные следуют за ним гуськом; каждый ненадолго останавливается перед Далай-ламой, сложив руки и склонив голову, и тот дотрагивается до головы верующего метелкой, украшенной разноцветными лентами. Считается, что благотворные токи, исходящие от Далай-ламы, пройдя по ручке метелки и привязанным к ней лентам, переходят в человека, до которого он дотрагивается. Если паломники приносят более щедрые дары, церемония разворачивается аналогичным образом, но в таком случае каждый из них самолично кладет свое приношение перед троном, в то время как секретари и счетоводы ведут учет деньгам и преподнесенным вещам.