Коллекция в бегах - Гусев Валерий Борисович - Страница 4

– Иди отсюда! – сказала ей мама. – Явилась! Тебя звали?

– Ты что! – завопил Алешка. – Она всю зиму нашу дачу охраняла!

– От кого это?

– От мышей! Знаешь, сколько она мышей погубила? Тебе и не снилось!

– Еще не хватало! – сказала мама и стала выкладывать на стол продукты. – Чтобы мне мыши и лягушки снились!

Мама, мягко говоря, не очень их любит.

Забегая вперед, скажу про эту кошку. Она прочно заняла кресло, но была какая-то особенная. Будто это была не одна кошка, а целый выводок. Вот спит она в кресле, а попробуй сядь на стул или на тахту – она уже под тобой, да еще заорет как резаная. Мама всегда оглядывалась, когда садилась. А папа – нет. Он, не оборачиваясь, плюхался куда хотел и говорил при этом:

– Ей же хуже! – Странно, но кошка при этом успевала из-под него вывернуться. Правда, все равно орала, на всякий случай.

…Мы начали обживаться. Мама поставила на плитку чайник, включила холодильник и стала укладывать в него продукты. Как только она открыла дверцу, из холодильника вылетело еще одно прошлогоднее существо – худенький писклявый комарик.

– Перезимовал, – сказал Алешка.

– Интересно, – произнесла мама, – кого он там жрал всю зиму.

– Дохлую мышь, – предположил Алешка, и тут же заработал мамин подзатыльник.

Ну вот и все наше имущество в сарайчике в виде вагончика. Но зато на чердаке этого вагончика в виде сарайчика много чего есть. Давно забытого, но очень полезного.

Там есть наши старые, нашего раннего детства велосипеды; детская коляска, в которой мы с Алешкой выросли по очереди, ездили в ней в детский сад и в магазин за продуктами. Там есть папина разборная байдарка. И несколько маминых поломанных зонтиков (они у нее трещат как спички). Ну и все остальное там есть, мелочь всякая. Старые друзья.

Мама время от времени говорит:

– Нужно набраться мужества и весь этот хлам отправить на помойку.

Папа говорит:

– Как только мы выбросим какую-нибудь вещь, так она тут же нам понадобится. И ребята побегут за ней на помойку.

– Точно! – сказал Алешка. – И принесут оттуда еще что-нибудь полезное.

Мама испугалась:

– Тогда не надо. Пусть весь этот хлам еще полежит. Он все-таки не с помойки.

Но скоро весь этот хлам вдруг очень пригодился. Прошлым летом в музее старинного города Липовска Алешка углядел интересный рисунок в древней летописи. Это были чертежи самодельных крыльев из лебединых перьев, на которых тыщу лет назад летал какой-то отважный умелец, «неслух Пров по прозванию Щетинин». И Алешке тоже очень захотелось полетать. На таких лебединых крыльях. «Выше дерева стоячего, ниже облака ходячего»[1].

Очень скоро, однако, он разобрался, что на таких крыльях не больно-то полетаешь. Законы аэродинамики не дадут. По этим законам, чтобы взлететь на этих крыльях, нужно делать ими не меньше пятнадцати взмахов в секунду. А это совершенно нереально. Даже для Алешки.

Но он отступать не привык. (Я, кстати, таким же был в его десятилетнем возрасте, пока не поумнел.) «Тогда самолет сделаю! – уверенно заявил он. – Одноместный. И полетаю над всякими окрестностями. На Север и на Юг. – И почему-то добавил: – Поперек экватора».

Поэтому, когда мы приехали на свою дачу, на которой почти ничего нет, Алешка тут же забрался на чердак, где почти все есть. И быстренько заставил меня весь этот хлам спустить на улицу.

Мама сначала обрадовалась, подумала, что мы решили снести его на помойку. А когда узнала, что Алешка собирается строить самолет, пришла в ужас.

– Ни за что! – сказала мама. – Ты улетишь, а я тут останусь волноваться.

– Я недалеко, – успокоил ее Алешка. – Только до экватора.

Он почему-то думал, что экватор находится где-то рядом, в соседней деревушке под горой.

– Ну ладно, – улыбнулась мама. – Только до экватора и сразу – домой.

Я помню, когда Алешка был еще меньше, он вдруг решил склеить из бумаги игрушечный состав: электровоз, вагоны, платформы. Тут же схватил ножницы и пошел кромсать бумагу. Я сказал ему:

– Ты сначала чертеж нарисуй, а то у тебя ничего не сойдется, когда будешь клеить.

– Сойдется, – отмахнулся он. – Не мешай.

И все сошлось. Точно и красиво. Вот и сейчас – мы с мамой все еще возились с уборкой в нашем вагончике, мыли полы и окна, вытирали везде скопившуюся за зиму пыль, выгоняли комаров из холодильника и сгоняли кошку с кресла, а во дворе, под березой, возле говорящего дивана, уже «нарисовался» почти готовый самолет. Это было что-то! Алешка собрал папину байдарку, поставил ее на колеса от детской коляски. Кормовой руль байдарки он задрал кверху, и получился руль самолета. Внутрь Алешка засунул папин складной брезентовый стульчик для рыбалки. А крылья сделал из… четырех маминых зонтов – по два с каждого борта.

– Ни фига! – ахнула мама, увидев это чудище. – Турундыка какая-то!

– «Лебедь», – обиженно уточнил Алешка.

Мама еще раз внимательно осмотрела сооружение, покачала головой:

– Нет, Леша, все-таки турундыка.

Тогда Алешка выпросил у нее губную помаду и написал на борту, чтобы ни у кого не было сомнений, название самолета: «Лебить». Ну, «Лебить» так «Лебить».

– Почти все готово, – сказал Алешка. – Осталось только мотор сделать и винт.

Это самое сложное. Но не для Алешки. Он снова шмыгнул на чердак и разыскал там неисправный вентилятор. Вот и винт! Пластмассовый, трехлопастной.

С мотором тоже все решилось просто. Алешка облазил все углы и собрал в одну кучу все резинки – для трусов, старые камеры от велосипедов, старые папины подтяжки. Попыхтел, нарезал, сплел и получил великолепный резиномотор.

Мама уже начала всерьез волноваться. На следующее утро она сказала, что ей всю ночь снился грозный экватор. Над которым кружила турундыка в виде белокрылого лебедя.

– Ты не бойся, – сказал ей Алешка. – Если мотор откажет на высоте две тыщи метров, то я спущусь на парашюте. – И он достал из лодки большой папин зонт. – Хочешь попробовать? – спросил он маму. – Прыгни с крыши. Знаешь, как здорово!

Мама прыгать с крыши почему-то не стала, а позвонила папе на работу:

– Отец, ты бы приехал… Как что? Лешка самолет построил! Завтра улетает, под зонтиком… На экватор.

– Не долетит, – ответил папа. – Проголодается и вернется.

– Он кастрюльку супа с собой берет, – упавшим голосом сообщила мама.

– А суп какой? – спросил папа.

– Картофельный. С говяжьей тушенкой.

– А мне? – возмутился папа. – Я приеду после работы, уставший и голодный, а мой любимый горячий супчик гуляет где-то по экватору, да? Я так не играю, дай Алешке трубку. Алексей! Слушай мою команду: полет на экватор отменяется! До особого распоряжения. Как понял?

– Так и понял, – вздохнул Алешка.

С папой он редко спорил. Потому что чаще всего это бесполезно. У папы жизненный опыт больше. Хоть он и не сидел на горшке в хорошей детсадовской компании. Но, может, он потому и не научился верить в полеты на всяких турундыках. По экватору…