Похищение Черного Квадрата - Гусев Валерий Борисович - Страница 24

События стали нарастать. С угрожающей быстротой. Они явно стремились выйти из-под нашего контроля.

Дома меня застал телефонный звонок. И приятный девчоночий голосок сообщил в юмористических тонах:

Примите сообщение от агента по кличке Балерина.

Принимаю! — в радостных тонах завопил я.

Один объект наблюдения закостенел на башне. Второй объект — мелкий такой — под прикрытием той же группы посетителей музея покинул здание и отбыл в неизвестном направлении в автомашине неустановленной марки.

Вас понял. А что первый объект? Оставлен на месте в скрюченном виде?

Был снят со своего шестка сообщниками. — Тут Олька не выдержала роли и рассмеялась: — Дим, они его стащили с лестницы и поставили на ноги. А он на четвереньки сразу опустился. Потом подобрал обглоданную кость и сунул ее за пазуху.

Озверел.

Еще бы. Его утром аист два раза в темя тюкнул.

А ты не воруй, внутренне посоветовал я Иго-ряшке.

Спасибо, Олечка, — от души поблагодарил я, ощущая всеми фибрами и нервами теплоту в душе и на сердце.

Это вам спасибо, господа Оболенские. Пишите письма. Конец связи.

Я долго еще держал теплую трубку возле уха. И мне все казалось, что я ощущаю чье-то легкое дыхание в лирических тонах.

Пишите письма… Какие слова! Сколько в них теплоты и надежды…

Глава XIV

ВИЗИТ ДАМЫ

Следующее утро началось со звонка Ростика (агент по кличке Озорник).

— Леха! Все в порядке! Картина у жуликов, Ростик — дома!

— Бабушка рада?

Тут Ростик замялся немного.

— Вообще-то да. Она сразу Игорьку позвонила. Сказала ему спасибо. Но предупредила: если он меня опять к себе заберет, то не меньше, чем до Нового года.

Я понял так, что Ростик, едва переступив порог отчего дома, уже успел что-то натворить. Алешка об этом не стал его спрашивать — одного поля ягодки. Но потом, когда вся эта история ушла в недалекое прошлое, кое-что нам стало известно.

Ростик, позавтракав, уселся за телевизор. Поставил свой любимый фильм ужасов о ядерной зиме. И погрузился в него. Переживая за героев, которые после атомной войны остались на обездоленной и голодной планете.

В самый суровый на экране момент вошла Калерия Андреевна.

Это что? — спросила она, показывая на экран.

«Новости», — машинально ответил Ростик. Врет, конечно, что машинально.

Бабушка присела рядом в кресло, посмотрела ровно минуту, собрала все хозяйственные сумки и ринулась в магазин — закупать соль, сахар, спички и продукты питания долгого хранения.

В магазине покупатели, конечно, обратили внимание на ее странные действия, и Калерия Андреевна поделилась с ними своей тревогой. Покупатели дружно посмеялись над ней, но бросились делать такого же рода закупки.

В конце концов ситуация прояснилась, и разъяренная бабушка снова позвонила Игоряшке.

— Забирай его навовсе. Пока родители из Америки не вернутся.

Игоряшка сиплым простуженным голосом сказал, что сам вот-вот получит деньги и уедет в Америку.

— Возьми его с собой. Ты мне внук или не внук? Я могу последние годы пожить спокойно?

Тут Ростик позвал бабушку: на кухне горят оладушки. Бабушка, естественно, не поверила — опять его штучки! И продолжала свой напористый разговор с Игоряшкой. До тех пор, пока горящие на сковороде оладушки не заявили о себе в полный голос. Вернее, в запах. В горячих тонах.

— Встретимся в школе, — сказал в заключение Ростик. — Я одну такую штуку придумал…

…Наше семейное утро продолжилось длинным звонком в дверь и последующим визитом прекрасной дамы в виде нашей распрекрасной Мальвины.

Она вошла в облаке духов и плавных локонов.

Сергей Александрович, — заявила она на пороге, когда папа помогал ей снять плащ. — Я хотела бы побеседовать с вами о вашем Алике.

А это кто? — удивился папа. И мама тоже. Я бы сказал, она насторожилась. Но папа догадался: — Может, об Алешке?

Ну да! Какая разница?

Тут уже мама не удержалась и сказала:

Большая!

Я бы хотела поговорить с вами наедине! — решительно заявила Мальвина.

Папа пригласил ее в кабинет. Она процокала туда своими каблуками, захватив из сумки сверток, похожий на бутылку коньяка или палку копченой колбасы.

Мы застыли в ожидании. Оно длилось недолго. Наверное, пять минут. Из кабинета вышла Мальвина в облаке разочарования и гнева, а за ней — папа, с легкой усмешкой.

Мальвина засунула обратно в сумку сверток с колбасой, приняла от папы плащ и, фыркнув, хлопнула дверью.

А еще наврала небось, — сказал Алешка.

Да не очень, — сказал папа все с той же усмешкой. — Пошли завтракать.

Пап, она тебе взятку приносила, да? Она хотела, чтоб ты ее Симакова выручил?

Папа на это ничего не отвечал, только посмеивался.

А Татьяна Львовна со своей колбасой, наверное, расхохоталась бы в истерике, если бы узнала, что папе однажды и не такую взятку предлагали. Чуть ли не полмиллиона баксов. Но тут уж папа не посмеивался. А в гневе — он страшен!

За столом Алешка подмигнул мне и сказал:

Пап, рассказал бы что-нибудь интересненькое.

Например?

Ну… Что там в твоих газетах пишут?

Да, пап, — поддержал я Алешку. — Что там на мировой арене? Не собираются, например, какие-нибудь зарубежные гости посетить нашу страну? С дружескими визитами?

Вот еще! — Мама шлепнула в папину тарелку румяную яичницу. — Шляются, как у себя дома.

Не говори. — Папа сокрушенно покачал головой. — Нашествие прямо. Вот и мой приятель завтра прибывает.

Алтынский? — спросили мы с Алешкой.

Собственной персоной, — кивнул папа.

У вас все секреты, секреты, — обиделась наша наивная мама.

Да ну, какие там секреты? — удивился папа. — Получил он радостную информацию, что здесь ему разыскали картину, которую он мечтает приобрести почти всю жизнь. Набил чемодан деньгами и взял билет на самолет.

Шляются… — продолжала ворчать мама. — Вывозят народное достояние… — И добавила злорадно, складывая посуду в мойку: — Ничего, у него на таможне проблемы будут!

У него не будет проблем на таможне, — тихо сказал Алешка.

Почему? — тихо спросил папа.

У него будут другие проблемы.

Пожалуй, ты прав, — подумав, сказал папа. — Господин Алтынский, скорее всего, до таможни не доберется. Дело в том, что в России ему могут быть предъявлены обвинения в похищении людей и мошенничестве.

И кого же он похитил? — спросила мама. — А ты, Дима, можешь слушать вон там, у мойки.

Почему это все за столом, а я у мойки?

Надо же кому-то посуду помыть. Ну и кого же он похитил? И много?

Да не очень. Двоих наших туристов.

Малеевых. Папу и маму, — сказал Алешка.

Не болтай глупости, дай послушать, — прервала его мама.

Но Алешку унять — все равно что ураган остановить. Его можно только в другую сторону направить.

— Он их похитил, чтобы не мешались.

Откуда информация? — спросил папа. Алешка постучал по лбу себя и меня заодно:

Отсюда.

И мы все рассказали. Потому что без нашей помощи довести это дело до конца было неадекватно.

Ну что ж, — сказал папа, совершенно не рассердившись (мама помалкивала, только время от времени, пока мы рассказывали, прикладывала ладони к щекам). — Как я понял, вы все это затеяли, чтобы помочь Ольге…

Ну, отец! — вмешалась мама. — Они же хотели достояние России сохранить. «Черный квадрат».

Не такой уж он черный, — уточнил Алешка. — И вообще — это улица.

Так вот, — продолжил папа, будто его и не перебивали, — что касается Ольги, я думаю, вопрос этот легко решается. У нас есть хороший честный банкир. Он сделает так, чтобы эту картину банк принял в залог до Ольгиного совершеннолетия. Или до возвращения ее родителей. Ольге выплатят деньги. Это ясно? — Тут они почему-то перемигнулись с Алешкой. Все у вас секреты, был готов я с обидой повторить за мамой.

А родители? — это я спросил. А Лешка на этот вопрос хитренько улыбнулся. — Ты будешь их искать?