Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Марион и косой король - Гурьян Ольга Марковна - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Но горожанка, собираясь расплатиться, хватилась пропажи и не своим голосом завопила:

— Держите вора!

Женщина с невинным видом разжала пальцы, уронила кошель и попыталась смешаться с толпой прохожих. Но ее уже заметили. Грубые руки схватили за ворот платья, пронзительные голоса звали стражу. Женщина отбивалась и кричала, но ее уволокли. Горожанка ползала по уличной грязи, отыскивая свой кошелек, и какие-то парни, смеясь, помогали ей искать, но кошелек исчез.

Марион несмело спросила:

Что сделают с этой женщиной?

Что заслужила, то и получит, — ответила Женевьева. — Таких негодяек надо сразу убивать. Но сперва ее будут судить, и если она не в первый раз попалась, тогда уж ее закопают заживо.

Заживо? — спросила Марион. Сердце сжалось от ужаса и жалости.

И очень просто, — сказала Женевьева. — Что ты стоишь, как соляной столп, и уставилась на меня? Поторапливайся, мне еще обед готовить.

Вечером Марион все рассказала Марго. Та молчаливо и хмуро выслушала ее, а потом, глубоко вздохнув, заговорила:

— Так уж устроен мир. За все приходится платить. Господа платят деньгами, бедняки — жизнью. А нам, служанкам, нечем платить, кроме нашей молодой силы. Силы истощатся, выкинут нас на улицу. Видала нищих у дверей кухни?

И, передразнивая суровый голос Женевьевы, гор^ до выпрямившись, проговорила:

— Ешь хлеб…

И тотчас униженно согнулась, дребезжащим голоском бедной старухи спросила, оглядываясь:

— Боже, кто меня зовет?..

И снова голосом Женевьевы:

— Иди сюда, очисть эту миску. А то другие придут, всё съедят…

Горько усмехнувшись, Марго пояснила:

Видала? Вот то же и с нами будет… — Но тотчас встряхнула головой, засмеялась и добавила: —Но кто умней, все возьмет и ничего не заплатит! — И вдруг увидела, что Марион плачет, судорожно всхлипывая и утирая нос рукой. — Дурочка, что с тобой, чего ты ревешь?

Мне жалко эту женщину, — прошептала Марион.

Но Марго не могла понять, о какой это женщине Марион плачет.

— Эту, которую закопают заживо.

До чего же это было смешно и глупо! Но Марго удержалась, не стала смеяться, а сказала так:

— Сразу видать, что ты из деревни. У вас там и украсть нечего. А у нас в Париже — город большой, и всего, много, и всяких людей полным-полно. И уж если кто попадется, то его казнят. Бросают в котел с кипящим маслом, или повесят, или отрубят голову, или даже четвертуют, а что от его тела останется, выставят в клетках на холме Монфокон. И на это очень интересно смотреть. Мурашки по спине, а оторваться нельзя. Вот ты привыкнешь и тоже будешь бегать смотреть. Это так любопытно.

Но Марион закрыла лицо ладонями, заткнула уши и плакала не переставая. Марго отвела ее руки и сказала:

— Ты меня слушай, я умней тебя. Все это оттого, что ты устала и тебе надо развлечься. Я тебе скажу: если бы мне самой не случалось иной раз повеселиться, давно бы мое терпение лопнуло и утопилась бы я в Сене. До чего мне опротивело целые дни убирать, подавать, приносить, уносить, причесывать дуру-хозяйку и еще говорить, какая она красавица! Это она-то! Ну, перестань, утрись, засмейся! — И затормошила, защекотала Марион, зашептала ей на ухо: — Пойдем танцевать со мной?

Глава пятая

ТАНЕЦ

— Мы пойдем с тобой, — шептала Марго, — в такое место, где, прямо скажу, радость и веселье. Но только ты немножко потерпи, ни о чем не спрашивай, сиди тихонечко, притаись, как мышка в норке. Надо нам дождаться, пока все угомонятся. И я погашу свечу, чтобы не было света под дверью, когда эта жердь Женевьева пройдет мимо.

В темноте сидели они на тюфяке, прижавшись друг к другу, слушали звуки засыпающего дома.

Тяжело стукнула деревянная ставня, которой Клод Бекэгю закрывал лавку на ночь. Хозяин бродил из залы в комнаты, проверяя, заперты ли окна и двери, и что-то невнятно бубнил, читая на ночь наставления супруге. Лестница заскрипела под ногами Женевьевы. Она остановилась возле чуланчика, и ее накрахмаленный чепец зашуршал, когда она приложила ухо к двери, прислушалась, спят ли служанки.

Марго громко захрапела, присвистывая: «А-хрр-фыо-у!»

Женевьева, успокоенная, прошла в свою каморку.

— Еще немного подождем, — шепнула Марго. — Теперь уже недолго, и все заснут.

Когда все в доме замерло, Марго поднялась, зажгла свечу и открыла свой сундучок.

После той первой ночи, когда Марион смотрела, как Марго надевает шуршащее платье, это видение ни разу не повторялось, и она решила, что это сон, и вскоре о нем забыла. Но теперь, наяву, Марго, присев на корточки перед сундучком, вынимала оттуда платье, пояс и остроносые башмачки.

Надо бы и тебе принарядиться, — шепнула она. — Уж очень ты просто одета. Я дам тебе мой пояс и веночек из галуна на голову.

— Ой, не надо!

— Слушайся, когда я тебе говорю — я тебе добра желаю. Вот как веночек тебе к лицу. Прямо узнать нельзя, какая ты стала хорошенькая. А теперь идем! Третья ступенька скрипит, не наступи на нее.

Они спустились с лестницы, на цыпочках прошли коридор и остановились перед запертой дверью. Но у Марго был ключ — и когда она успела незаметно смазать замок? — замок отомкнулся, не заскрипев. Они вышли во внутренний дворик. Марго закрыла за собой дверь и подкатила к ней камень, чтобы нечаянный порыв ветра не отворил ее.

И вдруг Курто залаял.

— Проклятая собачонка! — прошипела Марго и, поспешно нагнувшись, погладила Курто, поскребла его за ушами, приговаривая потихоньку: — Спи, дура! Молчи, хорошая собачка! Я тебе дам жирную кость.

И Курто, признав своих, свернулся клубочком и затих.

— Тут за сараем дыра в стене, лезь скорей, — приказала Марго.

Марион испуганно попятилась, но Марго толкнула ее в спину, и, чтобы не упасть, Марион пролезла в дыру. Марго скользнула следом, и они очутились на улице.

Тут Марион уперлась и сердито спросила:

Куда ты меня ведешь?

Не злись, я тебе добра желаю. Привыкай, это тебе понадобится, — говорила Марго и тащила ее за руку. — Здесь близехонько. Вот обогнем наш дом, выйдем на Большую улицу. Ты же по ней ходила, ничего страшного нет. А там, как перебежим через эту улицу, будет улица Мужика-верхом-на-корове. А там таверна «Мужик на корове». По этой таверне и улицу назвали. Вот мы туда идем. Не упрямься. Это очень хорошее место, и все там радость и веселье.

Но, когда они спустились по скользким ступеням и открыли дверь, Марион отшатнулась. В таверне стоял оглушительный шум, и в дыме и копоти факелов едва проступали длинные столы, а за ними сидело много людей. Они ели, и пили, и пели песни, веселились вовсю. Марго остановилась на пороге, а Марион спряталась за ее спиной. Зачем она пошла! Но как было не идти, когда Марго приказала? Ведь Марго желает ей добра и знает лучше. Нет, лучите всего бы провалиться сейчас сквозь землю и очутиться в своем чулане на тюфяке.

Марго, в прекрасном своем шуршащем платье, стояла, гордо выпрямившись, и даже поднялась на носки, оглядывая посетителей, и уже от одного из столов поднялся молодой студент и поспешил к ней навстречу.

— Марго! — воскликнул он.

Твои белые руки, белее нет,

Как свежевыпавший белый снег на ветке!

Уж вы скажете! — томным голосом ответила Марго. — А я так замечаю, что вы нынче разбогатели. Какая красивая на вас бархатная куртка!

Мой старик прислал мне деньжат. Я написал ему жалостливое письмо, и он расщедрился. Идем, я угощу тебя по-королевски.

Как же это вам удалось разжалобить его? Помнится, вы говорили, что он настоящий кремень и скупердяй? — спросила Марго, взяв студента под руку, а другой рукой тянула за собой упирающуюся Марион.

Я написал ему, что должен и прачке и брадобрею, что у страниц моих учебников падучая болезнь, что, если я хочу получить пользу от учения, следует меня снабдить деньгами, чтобы я мог заплатить или хотя бы уменьшить мои долги профессорам и университетским сторожам, а не то двери университета захлопнутся перед моим носом. Я так и написал: «Чтобы люди не сочли меня скотиной, пришли мне денег!»