Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения - Гудкайнд Терри - Страница 9

Рисуя фигуру, она тихо бормотала молитвы, прося добрых духов помочь движениям ее руки. Похоже, она все делала пра–вильно. Себастьян мог услышать ее голос, но вряд ли различал слова. Вдруг ей пришло в голову, что все это напоминает голоса, которые ей иногда чудились. А когда она чертила внешний круг, то услышала голос, шепотом звавший ее по имени.

После молитвы она открыла глаза и нарисовала восьмико–нечную звезду, лучи которой пронзали оба круга и квадрат. Счи–талось, что лучи представляют собой дар Создателя, поэтому, рисуя восьмиконечную звезду, Дженнсен всегда нашептывала молитву, которая произносилась в благодарность за дары.

Когда она закончила обряд и подняла глаза, перед нею стоя–ла мать, будто возникшая из тени или материализовавшаяся из рисунка. В свете пламени мать была похожа на образ духа не–земной красоты.

– Молодой человек, вы знаете, что означают эти рисун–ки? – спросила она еле слышным голосом.

Себастьян неотрывно смотрел на нее, как обычно смотрели все впервые видящие. Потом он отрицательно покачал головой.

– Это называется Благодать. Эти фигуры рисовали тысячу лет люди, наделенные магическим даром, – говорят, с момен–та создания мира. Внешний круг означает начало вечного су–ществования подземного мира – мира Владетеля. Внутренний круг – продолжение мира живых. Квадрат представляет собой разделяющую оба мира завесу смерти. Время от времени он касается обеих сущностей. Звезда – дарованная Создателем магия, простирающаяся сквозь жизнь и пересекающая мир мертвых.

Костер потрескивал и шипел, мать Дженнсен возвышалась над ним, словно некая призрачная фигура. Себастьян молчал.

– Моя дочь нарисовала Благодать, чтобы охранять вас и ваш сон сегодня ночью. Есть еще одна Благодать – перед дверью в дом.

На какое-то время повисло молчание, а потом она продол–жала:

– С вашей стороны было бы очень неразумно пересекать знаки без нашего согласия.

– Я понял, госпожа Даггет.

При свете костра лицо гостя оставалось бесстрастным. По–том голубые глаза повернулись в сторону Дженнсен, слабая улыбка тронула губы, хотя выражения лица оставалось серь–езным.

– Вы удивительная девушка, Дженнсен Даггет. Полная зага–док… Сегодня я буду спать в безопасности.

– Вот и хорошо, – сказала мать, – кроме ужина, я принес–ла травы, которые помогут вам уснуть.

Держа в одной руке миску, полную жареной рыбы, другой рукой она взяла Дженнсен за локоть, подвела к костру и усадила рядом с собой, напротив Себастьяна. Судя по серьезному выра–жению его лица, женщины достигли своей цели.

Мать взглянула на Дженнсен и улыбнулась ей так, чтобы гость не видел. Дженнсен все сделала верно.

Протянув Себастьяну миску с рыбой, мать сказала:

– Я хочу поблагодарить вас, молодой человек, за то, что вы сделали сегодня для Дженнсен.

– Меня зовут Себастьян, с вашего позволения.

– Да, Дженнсен мне говорила.

– Я помог с удовольствием. На самом деле это была помощь и мне самому. Мне бы совсем не хотелось, чтобы за мной охоти–лись д’харианские солдаты.

– Возьмите вот этот кусок сверху. Он с травами, которые помогут вам уснуть, – заметила мать.

Себастьян проткнул ножом указанный кусок. Дженнсен взя–лась за другой, предварительно вытерев лезвие ножа об юбку.

– Дженнсен говорит, вы не из Д’Хары. Гость взглянул на хозяйку:

– Верно.

– Мне, честно говоря, трудно в это поверить. Границы Д’Ха-ры непроходимы. За всю мою жизнь никто не смог преодолеть их. Как же вам удалось?

Зубами Себастьян снял с ножа кусок рыбы. Чтобы остудить, погонял воздух между зубами. Прожевав рыбу, взмахнул лезви–ем ножа:

– Сколько времени вы находитесь здесь, в глухом лесу? Без людей, без новостей… Очень давно, я полагаю. Тогда ясно, поче–му вы не знаете, что с некоторых пор барьер снят.

Мать с дочерью восприняли эту ошеломляющую новость, в которую трудно было поверить, молча. И так же молча начали представлять открывающиеся перед ними возможности. Впер–вые за всю жизнь побег стал казаться Дженнсен приемлемым. Невыполнимая мечта всей их жизни вдруг оказалась на расстоя–нии одного путешествия. Раньше они странствовали, чтобы спрятаться. Теперь, казалось, в этих странствиях, наконец, бу–дет поставлена точка.

– Себастьян, – сказала мать. – Почему вы помогли сегод–ня Дженнсен?

– Я люблю помогать людям. Ей нужна была помощь. Я по–нял, насколько она напугана, хотя солдат и был мертв. – Стран–ник улыбнулся Дженнсен. – Она очень мила. Я хотел ей помочь. А кроме того, – добавил он, – я не очень жалую д’харианских солдат.

Хозяйка жестом указала на миску с рыбой. Приподняв мис–ку, гость подцепил ножом еще один кусок.

– Госпожа Дженнсен, я ведь очень скоро засну. Почему бы вам просто не сказать, что у вас на уме?

– За нами охотятся д’харианские солдаты.

– Почему?

– Эта история заняла бы целую ночь. В зависимости от того, чем эта ночь закончится, вы сможете, вероятно, услышать суть, но сейчас важно одно: нас преследуют. И больше Дженнсен, чем меня. Если солдаты поймают нас, она будет убита.

Хозяйки вымолвила последнюю фразу легко и просто.

Однако Себастьян подумал, что теперь убить Дженнсен бу–дет совсем не просто. И тому, кто попытается, наградой станет смерть.

Он взглянул на девушку:

– Мне бы это едва ли пришлось по вкусу.

– Ну, значит, у всех нас вкусы совпадают, – тихо прогово–рила мать.

– Вот почему вы так дружны, и у вас всегда при себе ножи…

– Именно, – сказала мать.

– Я не совсем понимаю… – Себастьян вновь взглянул на Дженнсен. – Вы опасаетесь, что солдаты найдут вас. Но д’хари-анские солдаты – не такая уж редкость. Я видел, как вы были сегодня напуганы. Почему именно этот солдат напугал вас так сильно?

Дженнсен положила в костер толстую ветку, радуясь тому, что разговор ведет мать. Бетти заблеяла, требуя морковки или хотя бы чуточку внимания. Курицы ворчливо квохтали из-за све–та и шума.

– Дженнсен, – сказала мать. – Покажи Себастьяну бумаж–ку, которую ты нашла у погибшего солдата.

Ошеломленная Дженнсен дождалась, пока мать не посмот–рела в ее сторону. Они обменялись взглядами, и дочь поняла, что мать намерена использовать шанс, но для этого надо рассказать страннику хоть что-нибудь.

Тогда девушка вытащила смятый лист бумаги из кармана и протянула его Себастьяну:

– Я нашла его у д’харианского солдата. – У нее перехвати–ло дыхание от воспоминания о жутком мертвеце. – Буквально за секунду перед тем, как вы появились.

Себастьян развернул листок, расправив его между большим и указательным пальцами, настороженно взглянул на обеих женщин. Потом повернул бумагу к огню, чтобы разглядеть на–писанные на ней слова.

– Дженнсен Линди, – сказал он, прочитав записку. – Я не понял. Кто такая Дженнсен Линди?

– Я, – сказала Дженнсен. – По крайней мере какое-то вре–мя была.

– Какое-то время? Не понимаю.

– Так меня звали, – пояснила Дженнсен. – Этим именем я пользовалась несколько лет назад, когда мы жили далеко на се–вере. Мы часто переезжали, чтобы нас не могли схватить. И каж–дый раз меняли имена, чтобы сложнее было напасть на наш след.

– Значит… Даггет тоже не подлинное имя?

– Нет.

– Ну и какова же тогда ваша настоящая фамилия?

– А это история на всю следующую ночь. – По тону матери было понятно, что она не намерена обсуждать эту тему. – Сей–час имеет значение одно: у солдата сегодня была эта бумажка. И ничего не может быть хуже.

– Но вы же сказали, что больше не используете это имя. Здесь вы под именем Даггет. Никто тут не знает никакой Линди.

Мать наклонилась к Себастьяну. Дженнсен знала, что она смотрит на него так, что тот сразу почувствует себя неуютно. Мать умела заставлять людей нервничать, когда смотрела на них напряженным, пронизывающим взглядом.

– Да, мы пользовались этим именем там, далеко на севере, но у солдата было записано именно оно, и он находился здесь, всего в нескольких милях от нашего дома. Это означает, что ка–ким-то образом он связал старое имя с нами, с двумя женщина–ми, спрятавшимися в горах, в удаленном от людей месте. Как-то он это связал… Хотя точнее будет сказать – не он, а человек, который охотится за нами. Тот человек нашел эту связь и послал солдата за нами. И теперь они ищут нас здесь.