Шантаж - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 26

— Нам грозит очередное нападение террористов на наше посольство в Каире, — спокойно сообщил Лафкин, наблюдая за реакцией шефа.

Однако никакой реакции не последовало. Тедди сидел молча. Он не удивился словам агента и даже не нахмурился, как это часто бывало, когда ему сообщали неприятные новости.

— Еще что-нибудь? — поинтересовался он.

— Да. На прошлой неделе мы засекли в Каире одного из их главных бойцов.

— Кто именно его засек?

— Израильтяне. Кроме того, они проследили путь доставки огромного количества взрывчатки из Триполи в Каир. Похоже, сейчас все готово для взрыва.

— Когда?

— Скоро.

— Как скоро?

— Судя по всему, в течение недели.

Тедди потянул мочку уха и закрыл глаза. Лафкин старался не смотреть на шефа и не задавать ему глупых вопросов насчет предстоящего террористического акта. Он знал: у шефа могут быть свои планы, не стоит совать нос не в свои дела. Через пару дней он вернется на Ближний Восток и станет ожидать дальнейшего развития событий. А события эти могут оказаться весьма трагическими не только для сотрудников американского посольства, но и для многих не связанных с ним людей. Взрыв может прозвучать в любую минуту и без какого бы то ни было предупреждения. Это означает, что число жертв может достичь нескольких десятков человек. В самом центре Каира будет дымиться огромная воронка от взрыва, а в самом центре Вашингтона будут ломать голову над причинами террористического акта.

Тедди Мэйнард сидел с закрытыми глазами и, похоже, не хотел предпринимать никаких решительных действий. Впрочем, ничего странного для Лафкина в этом не было. За несколько лет работы в этой организации он хорошо понял, что иногда террористические акты выгодны главе ЦРУ, так как вписываются в его тайные планы. И многочисленные человеческие жертвы Мэйнарда не остановят.

Конечно, можно было представить и другое развитие событий. Если операцию по обезвреживанию террористов возьмут на себя египетские коммандос, то Соединенным Штатам достанутся лавры организаторов антитеррористической деятельности и обладателей самой мощной в мире разведки.

— А ты уверен в этом? — неожиданно спросил Тедди.

— Да, насколько вообще можно быть уверенным в подобной ситуации.

Разумеется, Лафкин не подозревал, что директор ЦРУ с головой был погружен в свои дела и думал сейчас прежде всего о предстоящих президентских выборах, от которых зависела судьба страны. Скорее всего агент даже не слышал об Аароне Лэйке. Откровенно говоря, он плевать хотел на президентские выборы и на то, кто станет очередным президентом. Лафкин давно работал на Ближнем Востоке и привык думать, что совершенно не важно, кто именно будет разрабатывать и осуществлять американскую политику в этом регионе. Агент не сомневался только в одном: часа через три он вылетит в Париж, где отдохнет один-единственный денек, прежде чем вернуться в Иерусалим.

— Поезжай в Каир, — тихо произнес Тедди, не открывая глаз.

— Хорошо, и что мне там делать?

— Ждать.

— Ждать чего?

— Ждать, когда под ногами содрогнется земля. Только держись подальше от нашего посольства.

Первая реакция Йорка на увиденное напоминала взрыв ужаса.

— Тедди, этот рекламный ролик нельзя показывать по телевидению! — невольно воскликнул он, забыв на мгновение субординацию. — Подобные вещи запрещены для широкого показа и должны быть помечены литерой «R». Никогда в жизни я не видел на экране столько крови.

— А мне это нравится, — подмигнул ему Тедди, нажимая кнопку на пульте дистанционного управления. — Реклама с таким количеством жертв — в этом что-то есть. Она сработает хотя бы потому, что ничего подобного раньше никто не видел.

Они снова посмотрели рекламный ролик Аарона Лэйка. Он начинался с леденящего душу свиста бомб, потом следовали многочисленные взрывы и душераздирающие крики пострадавших. Были показаны бегущие в панике морские пехотинцы США в Бейруте, а вокруг дым, грохот, пыль, выбитые оконные стекла и бездыханные тела погибших. Потом — крупным планом окровавленное тело погибшего морского пехотинца, и в следующий миг — длинный ряд его товарищей по несчастью, лежавших в лужах крови. Накормив зрителя ужасными кровавыми картинками, оператор мгновенно переключился на президента Рейгана, который высокопарно заявил, что жертвы требуют мщения и что Соединенные Штаты не оставят это злодеяние без последствий. Но это были просто слова и игра актера. Зритель им не верил. Следующий кадр продемонстрировал американского солдата, стоявшего со связанными руками между двумя террористами в зловещих черных масках. И тут же послышался угрюмый голос диктора:

— «С тысяча девятьсот восьмидесятого года сотни американских граждан были убиты террористами по всему миру».

Вслед за этим снова прогремели взрывы, опять пыль, дым и кровь ни в чем не повинных мирных жителей и американских граждан.

— «Мы всегда грозимся наказать преступников, — продолжал заунывный голос за кадром, — мы всегда обещаем своим гражданам найти и покарать террористов, ответственных за эти злодеяния…»

На экране появилось озабоченное лицо президента Буша, который призывал к отмщению, а далее — новые взрывы, новые жертвы, новые окровавленные тела. В ту же секунду показались скрытое маской лицо террориста, выволакивающего из самолета тело американского солдата, и добродушная физиономия президента Клинтона, который в буквальном смысле выдавливал из себя слезы по поводу очередной трагедии и почти надломленным голосом обещал согражданам:

— «Мы не успокоимся, пока не отыщем виновников этой трагедии».

При просмотре этих кадров у зрителей должно появиться отвращение к тому хаосу и беспорядку, который творится не только в мире, но и в их собственной стране.

И наконец последний аккорд — красивое и вместе с тем необыкновенно серьезное лицо кандидата в президенты Аарона Лэйка, который смотрит в объектив камеры спокойными честными и на редкость искренними глазами. Такой взгляд проникает в каждый дом, в каждый город или поселок, западает в душу, внушая надежду на спасение и возмездие.

— «Вся беда в том, — говорит Лэйк, — что это просто слова, за которые практически никто не отвечает. Они не приводят к реальным действиям. Реально только то, что мы без устали хороним своих сограждан и тут же забываем о них. Террористы выигрывают навязанную нам войну только потому, что у нас нет желания и воли сражаться с ними до победного конца. С таким положением дел пора кончать. Если я стану вашим президентом, то в первую очередь позабочусь о том, чтобы наши военные могли успешно отбивать атаки террористов по всему миру. Мы будем уничтожать их везде, где только обнаружим. Я обещаю вам, что ни одна насильственная смерть американского гражданина не останется безнаказанной. Нас больше не испугают скрывающиеся в горах или где бы то ни было армии террористов, нас больше не будут унижать угрозой взрывов и выстрелов. Мы просто уничтожим всех, кто нарушает законы цивилизованного общества и угрожает нам».

Рекламный ролик длился не более шестидесяти секунд, обошелся он очень дешево, так как Тедди Мэйнард предоставил режиссеру массу отснятых ранее материалов. Его должны были показать по телевидению в прайм-тайм в течение ближайших сорока восьми часов.

— Не знаю, Тедди, — сокрушенно покачал головой Йорк. — Мне кажется, это уж слишком. Я до сих пор не могу избавиться от жуткого впечатления.

— Да, это жутко, потому что таким предстает перед нами окружающий мир.

Йорк промолчал и отвернулся. Тедди нравился этот ролик, и ничего тут не поделаешь. Лэйк тоже был против обилия крови на экранах телевизоров, но счел за благо не перечить директору ЦРУ.

А Тедди тем временем не уставал повторять себе, что все идет по плану, что только так можно добраться до подсознательных мотивов поведения избирателей. То ли еще будет! Они увидят столько трупов и крови, что наконец поймут, кто может избавить их от страха и кто должен руководить страной.