Лохотрон для братвы - Сергеевский Александр - Страница 22

Макарыч сам обалдел от неожиданного хода своих мыслей, Репкина же это просто заворожило и дало мощный толчок для собственных мечтаний. Сделав вид незаинтересованного человека, он спросил:

— Андрей Дмитриевич! Вы имеете в виду региональный или федеральный уровень?

— Вопрос стоит о выборах в Госдуму, а не в Городское собрание, — в кураже ответил вдохновенный игрок и продолжил: — Не обязательно, что речь идет именно о вашей кандидатуре выбор достаточно широк. Мы можем выдвинуть по партийному списку кого угодно, но нам нужен независимый кандидат по одномандатной системе, имеющий уважение, юридическую специализацию, известность, русскую фамилию и соответствующую внешность. Все это у вас есть!

Политика была главным увлечением судьи, а возможные перспективы в связи с вовлечением в избирательную гонку в качестве кандидата, уже давали шанс сделать карьеру. В голове Репкина все Перемешалось, вопросов было немерено, он просто растерялся.

— А зачем вам это надо? — тупо спросил обалдевший служитель юстиции.

На тупой вопрос умного ответа у Макарыча не нашлось, у него просто не было вариантов ответа, кроме правдивого: «Пилить с вами взятки, дорогой Василий Иванович!». Поэтому наглый политикан просто «съехал»:

— А на этот вопрос я отвечу вам в следующий раз, дорогой Василий Иванович!..

Неизвестно, кто с большим нетерпением ждал следующей встречи новоявленных друзей: Макарыч — бандит-авантюрист, имеющий вполне определенную цель делать бабки на взятках судьи, а богатых клиентов российского правосудия на вороватой Руси еще, мягко говоря, хватает; или Репкин — взяточник-первоходка, двадцать пять лет проработавший на одном месте, мечтающий сделать карьеру и не сделавший ее, получивший наконец шанс координально изменить свою однообразную жизнь.

Андрей Дмитриевич Костров немногим более часа обдумывал дальнейшие действия в отношении так лихо запутанного Репкина, нашел необходимые решения и спокойно заснул. Василий Иванович же ни на минуту не сомкнул глаз, мечтая о перспективах, открывшихся перед ним. Он представлял себя кандидатом, депутатом, а к утру уже председателем законодательного комитета и неизвестно кем дальше, если бы не зазвонил будильник…

27

А в это время Равиль страдал. Несмотря на зверскую внешность, у него была нежная, хрупкая душа, которая не переносила одиночества и отсутствия наличности. Еще днем татарин искал общения с братвой, но труба Макарыча была отключена, а Лещ и Клим вполне определенно выразили ему свое «фэ» по поводу организации незабываемого отдыха в коммуналке Лерочки и последующих трех дней в КПЗ территориального отдела милиции.

Наличка после отдачи долгов родственникам тоже подходила к концу. Дорого же обошлась бандиту стрельба по чайкам на пляже уютного мотеля «Ольгино». Разменяв последние сто баксов, Рав накупил водки и позвонил в контору по оказанию сексуальных услуг.

Диспетчерша ласкающим голоском объявила почасовую стоимость девушек. Отморозок хотел было заказать сразу двух, но рассудив, что утром жрать будет не на что, а пожрать он любил, тупо объявил:

— Слышь, коза! Подгони, типа, часика на три телку, грудь чтоб была как бы, и ноги длинные.

— Не волнуйтесь, у нас все девушки красивые, — промурлыкал голосок.

— Смотри, курва, за базар ответишь! — подытожил Равиль.

Через полчаса у порога арендованной бродягой квартиры, объявились сутенеры-охранники. Взяв деньги вперед за три часа, они предоставили семнадцатилетнюю девочку с провинциальным личиком, но вполне сносную по остальным параметрам. Татарин со всех сто — * рон осмотрев товар, остался доволен. Налил и дал выпить полстакана водки и тут же грубо навалился на бедняжку.

Через десять минут ему опять стало скучно. Заглотив дозу, он заставил молодую дуреху делать себе массаж. Испуганная девчонка трудилась на славу, боясь разгневать непредсказуемого клиента.

Охмелев, Равиль подобрел и стал развлекать временную подружку скабрезными анекдотами, а когда его совсем развезло, достал из-под плиты волыну Макарыча и запасную обойму, решив в благодарность за обслуживание поучить деревенскую простушку стрельбе. В качестве мишени на этот раз было выбрано ведро, валявшееся на крыше расположенного под балконом универсама.

В ночной тишине выстрелы отдавались далеким эхом, бедное ведро звенело, как церковный колокол. Уже через две минуты прилегающие улицы наполнились звуками сирен и голубоватыми отблесками проблесковых маячков. Забыв о других делах, вся милиция района обложила территорию предполагаемой бандитской разборки.

Равиль же еще раз жестко отымел находящуюся в шоке молодую путану и завалился спать на узкую кушетку, предварительно закрыв голую девку в стенной шкаф и подперев дверцу шваброй:

— Типа, сиди тихо, пока сутики не приехали!

Сутики, попавшие в облаву, так и не появились…

В полдень татарина разбудили настойчивые звонки в дверь.

— Кого там несет? — пробурчал садист и защелкал замками.

На пороге стоял Макарыч:

— Я уже полчаса ломлюсь. Кофе есть?

Башка Равиля соображала туго. В комнате на полу валялись разбросанные женские шмотки и отстрелянные гильзы, на столике — пустые бутылки и хабарики, на подоконнике — пистолет Макарова и опустошенная обойма. Из шкафа доносились тихие всхлипывания и запах человеческой мочи.

— Культурно отдыхаете, мистер? — произнес старикаша, окинув взглядом жилище, и распахнул створки шкафчика. — А здесь что за сюрприз? Так и знал. Вы свободны, миледи! Не забудьте поставить за меня свечку при очередном посещении храма.

По-обезьяньи несчастная проститутка выползла из шкафа, быстро подобрала вещички и голышом выскочила на лестницу.

— Стой! Сука! — заорал татарин. — Кто убирать будет?

Но дурехи уже и след простыл.

— Надо было ее, типа, на бабки загрузить за обоссанные тряпки, — забурчал садист, вспомнив, что в карманах у него осталась какая-то мелочь.

Затем он принес помойное ведро и осторожно, двумя пальчиками, стал вытаскивать лежащие на дне шкафа трусы, носки и майки. Вывалив все в мусоропровод, обильно залил освободившееся пространство мужским спреем «Черный дракон». По комнате разнесся резкий запах немытого бомжа, упившегося дешевым одеколоном.

Макарыч с иронической улыбкой наблюдал за манипуляциями скорчившего брезгливую рожу Равиля:

— Заметь, Рав. Каждый индивидуум имеет свою цену. К примеру, эта шлюшка за вычетом подоходных и сутенерских заработала за эту весело проведенную ночь порядка десяти баксов. В сравнении с судьей Репкиным это сущая мелочь. За одно только заседание по вопросу Жоры Кротова он отхавал сто тысяч полновесных зеленых условных единиц. Еще восемьдесят тысяч таких же единиц он может обрести в ближайшие дни за Жориных подельников. Так стоит ли нам терять свое драгоценное время на нищую затраханную путану, нагадившую в твой гардероб, не лучше ли потрясти супервзяточника Репкина?..

— Ограбить судью? — спросил оставшийся без замены нижнего белья брезгливый садист.

— Зачем такие крайности? Василий Иванович — щедрый гражданин, он сам принесет нам денежки, но до этого придется потрудиться, тем более похоже, что у нас есть конкуренты в лице двух очаровательно наглых адвокатесс и нашего подзащитного — господина Чернявенького Ю. Н. Сдается мне, что кротовские сто косарей доехали до бесценного лорда Репкина не в полном составе, и, если мы не опередим наших визави, та же участь постигнет и предполагаемые восемьдесят. — Старикаша был в ударе и продолжал: — Для начала, милорд, нам нужно приобрести хороший диктофон, затем встретиться с Кротом и объяснить ему, что лучше иметь дело с нами, потому как Репкин гораздо доверчивей со мной, нежели со своим вороватым зятьком. После этого мы разделимся, я поеду обольщать «зеленого тельца», а ты займешь чем-нибудь нашего блудливого клиента и ни на минуту не оставишь его в одиночестве, дабы пути Юрика и Василия Ивановича ни в коем случае не пересеклись. Понятно?