Израиль. История Моссада и спецназа - Капитонов Константин Алексеевич - Страница 7

В 1958 году, во время стажировки в воздушно-десантных войсках, на одной из тренировок у Амита не раскрылся парашют. Он был на волоске от смерти, и врачам потребовалось 18 месяцев, чтобы поставить его на ноги. Но с военной карьерой было покончено…

Вскоре его отправили в Колумбийский университет, который он блестяще закончил. Там же защитил диссертацию по теме — сравнительный анализ армейской системы воспитания с системой воспитания в киббуце. Он собирался заняться академической деятельностью, но в 1962 году Даян предложил ему пост начальника военной разведки. Он согласился без колебаний.

Как помнит читатель, в марте 1963 года, поссорившись с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, Харэль ушел в отставку. Вскоре вышел из правительства и сам премьер. Сменивший его 67-летний Леви Эшкол (он же — Лева Школьник), назначил Амита начальником «Моссада».

Надо сказать, что кандидатура Амита вызвала в новом правительстве серьезные разногласия. Заместитель премьер-министра Абба Эбан и влиятельный министр сельского хозяйства Моше Даян настаивали на его утверждении главой «Моссада». Министр иностранных дел Голда Меир и министр внутренних дел Моше Шапиро предлагали Харэля.

Возражения против кандидатуры Амита были связаны только с тем, что он — военный.

Сам претендент не пытался спорить с утверждениями, что военный на посту руководителя «Моссада» будет считать своей первейшей обязанностью верность армии. Но в разговорах с друзьями съязвил:

— Даян — министр сельского хозяйства. Но он не заставляет фермеров ходить строем на работу и выполнять распоряжение начальника генерального штаба.

Амит считал себя, прежде всего, слугой своей страны и работником ведомства (гражданского или военного), которое ему поручено. Между тем его сторонники не бездействовали. Они подняли пропагандистскую кампанию по развенчиванию легендарного Харэля.

В начале сентября 1963 года премьер-министр Эшкол понял, что не может больше оттягивать решение вопроса о начальнике «Моссада». Он пошел на типичный для него компромисс, который не только никого не удовлетворил, но и был нежизнеспособным. Амит был утвержден в должности руководителя «Моссада», а его близкий друг и бывший заместитель Аарон Ярив стал начальником военной разведки. Харэлю было поручено общее наблюдение за деятельностью этих двух ведомств. Он должен был находиться в офисе главы правительства и нести ответственность за всю информацию (как военную, так и политическую), которая поступала к премьер-министру.

Для всех участников этой ситуации наступило трудное время…

Когда Амит устроился в кабинете Харэля, все сотрудники «Моссада» не только своим видом демонстрировали неудовольствие, но и высказывались на этот счет совершенно откровенно. Правда, вскоре он (под презрительными взглядами своих сотрудников) ликвидировал скромный кабинет Харэля и переселился в другое помещение, более соответствовавшее его вкусам. С деревянными панелями по стенам, дорогой мебелью и приемной с секретаршей.

Некоторых ветеранов «Моссада» эта роскошь, которую всегда избегал Харэль, приводила в ярость. Им больше нравился скромный кабинет «мемунеха». Появились слухи, что Амит транжирит деньги и даже подкармливает своих коррумпированных подчиненных.

Но самой серьезной проблемой оставались взаимоотношения с Харэлем. Он был практиком, разработчиком операций и великолепным их исполнителем. Но в роли консультанта, который должен был давать оценку поступавшей информации, быть при этом объективным, он никуда не годился. Не удивительно, что Амит и Ярив относились к нему недружелюбно.

Впрочем, Харэль отвечал тем же. А иногда отыгрывался на том, что получал информацию из «Моссада», минуя его шефа, а то и раньше него.

В этой «битве» за моральное превосходство ни Харэль, ни Амит победителями не стали.

Но молодые сотрудники начали переходить на сторону последнего. Они увидели, что новый начальник стремится модернизировать устаревшую систему «Моссада» в соответствие с современными требованиями.

Но особое впечатление на подчиненных произвело то, как много усилий потратил их шеф, чтобы спасти жизнь израильского разведчика-нелегала Эли Коэна, провалившегося в Сирии, и освободить группу израильтян, арестованных в Египте. Они поняли, что хотя Амит мало походил на Харэля, он, несомненно, был достойным его преемником. Они также убедились, что гибкое, но твердое руководство не менее эффективно, чем непоследовательные, импульсивные методы предшественника.

И все-таки Амит был солдатом и действовал с солдатской прямолинейностью. Он учил своих подчиненных:

— Если кто-нибудь преграждает вам путь, открывайте огонь максимальной интенсивности.

Бесспорно, Харэль был выдающимся человеком. Но Амит своей деятельностью открыл новую эпоху в истории «Моссада». Он превратил ее в организацию, которая превзошла все достигнутое под началом Харэля. Он без отлагательства начал полную перестройку службы. Самым значительным в цепи перемен было то, что впервые «Моссад» стал настоящим партнером военной разведки. Позади остались (во всяком случае, во времена Амита и Ярива) все разногласия, которые отравляли отношения между двумя родственными ведомствами.

В самом «Моссаде» новый руководитель реорганизовал всю систему отношений, существовавшую при Харэле. Они стали более формальными. Правда, по мнению многих старых сотрудников, это привело к бюрократизации аппарата и, как следствие, к полной потере способности «Моссада» функционировать как единое целое.

Теперь каждый начальник отдела имел постоянный доступ к исследовательским материалам военной разведки. Он действовал в строго определенных ему пределах — географических и оперативных. Подобная система способствовала расширению его кругозора, а не замыкала в круге узких проблем.

Амит придавал большое значение новой технологии в своем деле. Но при этом отдавал себе полный отчет в том, что самая совершенная техника не может не только заменить агента, но даже просто уменьшить значение его деятельности. Вскоре он понял и другое: специфические способности агента ни психологическими тестами, ни самыми подробными исследованиями установить невозможно. Можно получить лишь самое общее и поверхностное представление о его характере.

Амит также изменил подход к подбору кадров. Он стал искать потенциальных кандидатов не только в армии, но и в университетах, а также в деловых кругах и среди новых иммигрантов. Особый акцент делался на подборе кандидатов с европейской внешностью и умением одеваться по-европейски, что всегда вызывало в Израиле презрительные усмешки.

За время «правления» Амит удвоил численность сотрудников своего ведомства, ввел новые оперативные приемы, действующие до сих пор. При нем «Моссад» почти не знал неудач (если не считать провал Эли Коэна). Списку его достижений могла позавидовать любая разведка.

Это «Моссад» организовал в 1966 году угон из Ирака (Операция «Пеницилин») советского истребителя МИГ-21, считавшегося тогда лучшим в мире. Два года спустя израильские «рыцари плаща и кинжала» сумели заполучить чертежи французского самолета «Мираж», на основе которых был создан боевой истребитель «Кфир», — «рабочая лошадка» ВВС Израиля.

Тогда же «Моссад» осуществил операцию «Ноев ковчег», в результате которой из порта Шербур были угнаны французские ракетные катера, построенные специально по заказу Тель-Авива. Но они удерживались Францией из-за наложенного президентом Де Голем эмбарго на поставки Израилю вооружения. Но за них было уже заплачено, так что в «Моссаде» никто не испытывал угрызений совести.

Подобных операций были десятки. Но подлинный триумф приходится на «шестидневную войну», начавшуюся 5-го июня 1967 года. Благодаря «Моссаду» и военной разведке, в израильском генеральном штабе знали о противнике абсолютно все — оперативные планы, дислокацию войск, местонахождение аэродромов, баз, складов и даже личные данные и психологические характеристики полевых командиров.