Израиль. История Моссада и спецназа - Капитонов Константин Алексеевич - Страница 5

Он также не любил легкомыслия в любой, даже безобидной форме. Он искренне считал, что ношение галстуков — признак декадентства, и отказывался иметь даже один. Но когда Харэль поехал на встречу с главами правительств европейских стран, один из подчиненных купил ему галстук и научил завязывать его.

У него напрочь отсутствовало чувство юмора. Самое большое, что он мог позволить себе по этой части, сказать: «Из всех людей моих голубых глаз боятся только собаки и дети». Он был жестким начальником, но платил сторицей за верную службу и никогда не оставлял в беде своих сотрудников. Если кто-либо из его людей попадался, он прилагал максимум усилий, чтобы освободить его.

Любимыми увлечениями «Исера-маленького» были опера и детективы Агаты Кристи. Шпионские романы, за небольшим исключением, вызывали у него только чувство презрения.

В Израиле принято называть друг друга просто по имени. Харэль пошел дальше, настаивая на том, что он «Исер» и для своего шофера, и для швейцара.

Ко времени начала войны за Суэц (1956 г.) авторитет Харэля за границей был невероятно высок. Одна из его операций даже обеспечила ему место в первой пятерке разведывательных организаций мира.

Речь идет о добыче доклада Н. С. Хрущева ХХ-му съезду КПСС, в котором разоблачался культ личности И. В. Сталина. Шеф ЦРУ Аллен Даллес стремился, во что бы то ни стало, добыть полный текст доклада и опубликовать его. Началось настоящее состязание разведывательных служб Запада.

Одна из версий гласит, что в СССР у Харэля был глубоко законспирированный агент, имевший строгие инструкции. Он не мог принимать участие в каких-либо нелегальных операциях, чтобы не подвергать себя опасности разоблачения. Его берегли на случай, если бы вдруг возникла необходимость нелегальным путем вывезти из СССР выдающихся деятелей, окажись евреи в опасности.

Харэль понимал, что его агент вряд ли сможет найти в СССР что-нибудь недоступное ЦРУ. Однако доклад Хрущева представлялся ему настолько важным, что он дал указание агенту попытаться добыть его. Причем, агенту самому надлежало решить, в какой степени он может рисковать. Ему было предписано отказаться от задания, если окажется, что его собственная безопасность находится под угрозой.

Агент Харэля сумел выполнить задание, опередив своих коллег из сильнейших международных разведок. Как удалось агенту «Моссада» выполнить это задание, до сих пор остается тайной. Причем, строго хранимой.

Увы, это лишь версия. В действительности все было иначе…

Доклад Хрущева попал на Запад через Польшу. 58-страничную копию речи разослали секретарям компартий социалистических стран для ознакомления, потому что они не были ознакомлены с этим докладом, а пошли разговоры, слухи. Послали доверительно, чтобы познакомились и возвратили. Везде было все нормально, а в Польше произошла утечка, и оттуда — распечатка и публикация.

Текст на польском языке раздобыл живший тогда в Варшаве (сейчас он живет в Израиле) Виктор Граевский, который и передал его израильской разведке. Он работал в польском агентстве печати (ПАП), а его подруга — Люция заведовала секретариатом Эдварда Охаба, занимавшего пост Первого секретаря ЦК ПОРП, который получил копию доклада Хрущева.

Однажды Граевский зашел к ней пригласить на чашку кофе и увидел у нее на столе этот доклад. Наверху было написано — «Совершенно секретно». Люция была занята, и он попросил этот доклад часа на два, чтобы прочитать его дома. Она согласилась. Он положил этот документ в карман, вышел на улицу и отправился домой.

Когда Граевский кончил чтение, он был потрясен. Он подумал, что держит в руках атомную бомбу. Первым делом он захотел вернуть доклад, но после нескольких минут, он как еврей решил передать текст в посольство Израиля. Он знал, что все разведки мира эту речь.

Он отправился в израильское посольство, где работал его приятель по имени Бармор. Граевский не знал тогда, что он был резидентом «Моссада». Когда тот увидел доклад, то побледнел, поскольку знал лучше поляка, что (!) это такое…

Бармор спросил, можно ли взять документ на несколько минут? Он ушел из комнаты и через полтора часа возвратился, вернул доклад и сказал: «Спасибо!»

Граевский вернулся к Люции, положил на стол копию речи Хрущева и на этом все кончилось. Во всяком случае, для него.

А Бармор с фотокопией доклада немедленно отправился в Вену, где его уже встречал глава ШАБАКа Амос Манор. Он принял ценный груз и тут же улетел обратно в Тель— Авив. В тот же день доклад был на столе у главы правительства Израиля. Бен-Гурион знал русский, прочел доклад в присутствии Манора и сказал ему: «Если это не фальшивка, не специально подставленная нам дезинформация, поверь моему слову — через двадцать лет не будет Советского Союза». Он ошибся всего лишь на десятилетие.

После того, как была установлена подлинность доклада Хрущева, Харэль вылетел в Вашингтон. Цену за документ он запросил немалую: никаких денег, но официальное соглашение об обмене информацией. Шеф ЦРУ Аллен Даллес согласился без возражений.

4-го июня 1956 года доклад Хрущева был опубликован в газете «Нью-Йорк таймс». Вскоре, в соответствие с достигнутым соглашением, практически все агенты ЦРУ на Ближнем Востоке наряду со своими основными заданиями стали работать на «Моссад».

А в Израиле успех Харэля и дипломатические последствия этого успеха настолько упрочили его положение, что он стал, пожалуй, самым влиятельным человеком в государстве, который мог бы успешно соперничать с министрами.

По мнению соратников, Исер был прирожденным шпионом. В течение более десяти лет, когда он возглавлял спецслужбы Израиля, при его непосредственном участии была создана сильная разведывательная организация. Не ограничиваясь кабинетной работой, он часто руководил операциями прямо на месте, откровенно наслаждаясь тем, что делает.

Его имя зазвучало еще громче, благодаря поимке Рикардо Клемента — нацистского преступника Адольфа Эйхмана, доживавшего свои дни в Аргентине. Палач номер один был захвачен людьми Харэля 11-го мая 1960 года в Буэнос-Айресе.

Вот один эпизод, проливающий яркий свет на моральный облик руководителя «Моссада». Харэль прибыл в столицу Аргентины вместе с двенадцатью отобранными им людьми и лично руководил операцией. Он приказал своим сотрудникам в случае провала назвать аргентинским властям его имя, должность и адрес отеля, в котором он остановился. Видя изумление подчиненных, он пояснил: «Я сам разъясню аргентинским представителям побудительные мотивы наших действий. Я беру ответственность на себя за эти действия, полностью соответствующие закону нашей страны, принципам справедливости и человечности…»

Этого не потребовалось… Эйхман был схвачен прямо у своего дома и благополучно доставлен в Израиль. 31-го мая 1962 года суд приговорил его к смертной казни. В тот же день он был повешен.

Любопытная деталь… Слухи о том, что 23-го мая на заседании кнессета[9] премьер-министр выступит с сенсационным сообщением, распространились мгновенно. К четырем часам, когда появился Бен-Гурион, зал уже был переполнен. Только немногие из присутствовавших обратили внимание на одно необычное обстоятельство: за несколько минут до начала заседания в кнессете появился шеф «Моссада» и занял место среди министров.

Никогда до этого он не появлялся на публике столь демонстративно. Ни в одной газете никогда не печатались его портреты. А его имя всегда вычеркивалось цензорами из очерков корреспондентов. В тот день он вышел на авансцену с тем, чтобы (насколько позволяли обстоятельства) заявить о величайшем в своей жизни триумфе.

С тех пор никто в Израиле больше не называл Харэля «Исер-маленький».

Но в апреле 1963 года из-за острейшего конфликта с Бен-Гурионом Харэль, всегда боготворивший премьера, ушел в отставку. Что же произошло?

В тайне от шефа «Моссада» Бен-Гурион заключил секретное соглашение с канцлером ФРГ Аденауэром о том, что Германия выплатит Израилю крупные суммы в качестве компенсации за преступления нацистов, а также поставит Тель-Авиву большие партии современного оружия. Таким образом, ФРГ выступала главным поставщиком вооружения Израилю, в то время как «Моссад» разворачивал свою крупную кампанию террора (она получила название — операция «Дамоклов меч») против немецких специалистов, помогавших Египту в осуществлении военной программы. Бен-Гурион был убежден, что реальная опасность Израилю не так серьезна, как ее пытался представить Харэль.