Израиль. История Моссада и спецназа - Капитонов Константин Алексеевич - Страница 11

Некоторое время спустя Шавита взяли на работу в отдел советника главы правительства по арабским делам Ури Лубрани. Зарплату ему положили чисто символическую. Но работа была по душе. Одновременно он начал учиться в Иерусалимском университете на отделении востоковедения: арабский язык и литература.

На втором курсе в первый день занятий Шавит познакомился со своей будущей женой Яэль. Ее нисколько не смущало его происхождение — из рабочего квартала Хайфы. Через десять месяцев они поженились.

— Честно говоря, мы вовсе не собирались вступать в брак, — вспоминает Яэель. — Эта идея возникла в результате одного происшествия: меня кто-то обидел и я, вся в слезах, рассказала об этом Шабтаю. Он, не зная, как меня утешить, сделал мне предложение. И действительно, я успокоилась.

Получив первую степень, Шавит по рекомендации своего бывшего командира Авраама Арнана поступил на работу в «Моссад». Тот убедил новоиспеченного бакалавра, что с его боевым опытом он «тут же станет генералом».

Однако служба началась с разочарования. Перед собеседованием в приемной комиссии Шавит заручился некими обещаниями начальника одного из отделов «Моссада» Рехавии Варди, но комиссия не пожелала принять их во внимание. Молодой человек сказал:

«Благодарю» — и вышел, «чтобы уже никогда не возвращаться». Так рассказывал об этом Шавит в одном из своих интервью.

Но Рехавия, очевидно, не желая упускать перспективного сотрудника, позвонил Шабтаю и обещал все уладить. Шавит был принят на работу, но один из членов комиссии написал в своем отчете: «У этого сотрудника, скорее всего, будут проблемы с дисциплиной».

Надо заметить, что бунтарский дух отличал Шавита на протяжении всей его жизни. Хорошим примером может служить история его поступления в реальное училище в Хайфе. Так, директор заведения доктор Шапиро ясно объяснил Шабтаю, что учащиеся вверенного ему учреждения могут быть членами лишь одного молодежного движения — «Хацофим»[13]. Однако строптивый юноша позволил себе не согласиться с наставником и привлек к разгоревшемуся спору своего отца, директора начальной школы. Между двумя деятелями системы образования состоялся бурный разговор на повышенных тонах, в результате которого Шабтай вопреки существовавшей практике был принят в училище, оставаясь членом движения рабочей молодежи.

Те же черты характера проявились много лет спустя, в самый драматический момент, когда решался вопрос о назначении Шавита на пост руководителя «Моссада». Из-за его «недипломатического» поведения назначение едва не сорвалось.

Главе правительства Ицхаку Шамиру предстояло выбрать между двумя кандидатами: начальником военной разведки генералом Амноном Липкиным-Шахаком и Шавитом, который был тогда заместителем уходившего в отставку руководителя «Моссада» Наума Адмони. Кандидатура Липкина-Шахака была выдвинута министром обороны Ицхаком Рабином.

Какие могли быть шансы у сержанта запаса против генерала, которого к тому же поддерживал шеф военного ведомства? Тем не менее, у Шамира были свои соображения на этот счет. Он считал важным назначить на пост главы «Моссада» человека, выросшего внутри этой организации.

Шавит в тот момент выполнял задание за границей. Узнав о предстоящем назначении, он вернулся в Израиль на одни сутки, чтобы встретиться с Шамиром. В разговоре с премьер— министром он заявил, что если не получит этой должности, то из «Моссада» уйдут сразу два руководителя высокого ранга: Адмони и он сам, его заместитель.

Глава правительства был в ярости.

— Что он себе воображает, этот Шавит, если может угрожать мне? — сказал он потом кому-то из своего окружения.

Но во время беседы премьер не показал виду, что возмущен. Он просто ничего не ответил.

Тем не менее, именно Шавит был назначен на пост руководителя «Моссада».

Описанная стычка никак не повлияла на характер его сотрудничества с премьер— министром. Когда Шамира сменил Ицхак Рабин, с ним также были налажены хорошие рабочие отношения, основанные на доверии и взаимопонимании.

Но вернемся к тому времени, когда Шавит только поступил на службу в «Моссад». Его деятельность началась с очень незначительной должности. Часами приходилось сидеть за столом, занимаясь бумажной работой.

— Несмотря на то, что моя непосредственная работа была серой и скучной, — рассказывал позднее Шавит, — с самого первого момента я ощущал напряженную, насыщенную драматизмом атмосферу этого учреждения.

Через полтора года, в течение которых бумажной работы становилось все меньше, а непосредственного касательства к разведывательным операциям все больше, пришло время Шавиту получить первое задание за рубежом.

— Куда меня пошлют? — спросил начинающий разведчик своего начальника.

— В очень опасное место, — ответил тот.

Подготовка к заданию включала обучение конспирации, умению уходить от слежки, обращению с фотокамерой. И еще некоторым навыкам, хорошо известным любителям шпионских боевиков.

В день отъезда жена Шавита узнала, что беременна. Условия работы в стране, куда молодые супруги отправлялись вдвоем, были тяжелыми. Угнетало одиночество, доводил до исступления жаркий пустынный климат. Шавит, чувствовавший себя в «Моссаде» новичком, стеснялся попросить машину с кондиционером: мол, что скажут люди.

Родные с обеих сторон, разумеется, не знали, где находятся Шабтай и Яэель. В письмах домой супруги описывали воображаемые красоты, не имевшие ничего общего с местом их пребывания. После рождения дочери счастливые родители перешли к описанию ее физических совершенств и интеллектуальных достижений.

Через четыре с половиной года у четы Шавит появилась возможность переехать в другую страну. Им было все равно куда, лишь бы дышать другим воздухом. Была только одна страна, куда они просили их не посылать: на это были свои причины. Тем не менее, их послали именно туда.

В Европе жизнь оказалась не легче, чем на прежнем месте. Большую часть времени супруги были разлучены. Шавит лишь изредка наведывался домой. Только он мог звонить жене, и Яэль никогда не знала, где он находится.

Через семь лет жизни за границей они вернулись в Израиль. К тому времени у них уже было трое детей: Михаль, Рут и Ариэль. Дом, который они купили еще на стадии проектирования, был готов. Но старые друзья и знакомые, весь круг общения — все это исчезло.

— Мы оказались в вакууме, — жаловалась Яэль. — Когда столько лет живешь за границей, приходится восстанавливать старые связи или заводить новые знакомства.

— Поступая на службу в «Моссад», человек заранее ограничивает свой круг общения, хотя он не сразу это осознает, — добавляет Шавит. — Вознаграждение он находит в общении внутри организации с людьми, для которых интерес к работе определяется не только зарплатой и уровнем жизни.

Со временем Шавит возглавил одно из подразделений «Моссада». Большинство операций, осуществленных под его руководством, не освещались средствами массовой информации.

А между тем, среди них были десятки операций по предотвращению террористических актов в Израиле и против израильских учреждений за рубежом.

Через пять лет напряженной работы в качестве руководителя подразделения «Моссада» Шавит отправился в США для завершения образования.

Учеба в Гарварде открыла передо мной горизонты, о которых я даже не подозревал, — вспоминал позднее Шавит. — Это был год очень напряженной работы. Знания, полученные в университете, я пытался применить в своей работе в качестве начальника отдела «Моссада».

Шавит возглавлял «Моссад в течение семи лет. Оставив эту должность, он в очередной раз повел себя не так, „как принято“. По крайней мере, не так, как от него ожидали.

Вместо того, чтобы пойти в политику или заняться коммерческой деятельностью, бывший шеф израильской разведки принял решение возглавить больничную кассу «Маккаби».

— Я знал, что мне будет нелегко найти себе занятие на вторую половину своей жизни, — признался Шавит. — Во всем мире наберется, может быть, пятнадцать должностей такого же уровня, как пост руководителя «Моссада». Я не просил предоставить мне государственную должность. Я не знал, чего хочу, но точно знал, чего не хочу делать.