Темные врата - Грановский Антон - Страница 13

– Поужинаешь с нами, Глеб? – спросила Божена.

– Нет. Мне пора идти.

Рожена и Божена переглянулись.

– Ты обещал погостить подольше, – сказала Рожена, нахмурившись.

Глеб улыбнулся и отрицательно качнул головой:

– Нет, неправда. Я никогда этого не обещал. Я действительно был бы рад пожить у вас подольше, но, увы, заботы не позволяют мне это сделать.

– Ты уезжаешь из Хлынь-града? – спросила Божена.

Глеб нахмурился и нехотя признался:

– Нет. Я перебираюсь в княжий терем.

Лица сестер вытянулись от удивления.

– Я теперь советник княгини, – не глядя им в глаза, пояснил Глеб. – Она попросила меня провести кое-какие реформы.

– Провести… что? – не поняла Божена.

– Реформы. Княжество – как человек. Когда человек заболел, его надо лечить. Вы ведь целительницы, не мне вам это объяснять. Так вот, когда болеет целое княжество, оно тоже нуждается в лечении. Это лечение и называется реформами.

– Княгиня позвала тебя, чтобы ты исцелил княжество?

Глеб слегка покраснел и усмехнулся:

– Понимаю, как самонадеянно и глупо это звучит. Но… да. Я должен исцелить Хлынское княжество. Исцелить, пока Велес не накрыл его своим мрачным плащом и не превратил в мертвое царство Нави.

– Значит, ты уходишь от нас ради княгини Натальи? – холодно уточнила Рожена.

Глеб удивленно уставился на Рожену, потом дернул уголком губ и с досадой проговорил:

– Ох, женщины… Вечно вы слышите лишь то, что хотите услышать.

– Она тебя погубит, Глеб, – с чувством произнесла Божена. – Княгиня лукава и жестока. Не верь ее посулам.

– Вспомни, что она сделала с князем Егрой! – поддержала сестру Рожена. – Несколько лет она скрывала его тело, заставив всех верить, что он жив и вещает ее устами!

– Теперь все знают, что Егра мертв, но он продолжает вещать, – с горькой усмешкой уточнил Глеб. – Только на этот раз устами волхва Чтибогха.

– Лучше слушать волхва, чем княгиню, – уверенно заявила Рожена.

– Это почему же?

Рожена нахмурилась и рассудительно объяснила:

– Волхв говорит с богами, Глеб. И поэтому его во всем надлежит слушать. Ты ведь не собираешься бросить вызов богам?

– Я никому не хочу бросать вызов. Я просто хочу навести в княжестве порядок.

– Но…

– Оставим этот спор, Рожена. Я для себя уже все решил.

Девушка яростно дунула на мягкую белокурую прядку волос, упавшую ей на лицо, нахмурилась и сказала:

– Был бы ты моим мужем, заперла бы тебя в подполе и никуда бы не пускала. Кормила бы, как на убой, ублажала бы всяко, как только пожелаешь, работать бы не давала, но за порог – ни ногой!

– Ты опасная женщина, – со смехом отозвался Глеб. – Мне повезло, что я не твой муж.

– Может, когда-нибудь и станешь, – хмыкнув, сказала Рожена. – Пути богов неисповедимы.

Божена, стоявшая рядом, смутилась от стыда за сестру, затем взглянула на Глеба исподлобья и поинтересовалась:

– Ты к нам еще наведаешься, Глеб?

– Думаю, да. Но не в ближайшее время. У меня очень много работы.

Он поднялся с лавки.

– Мне пора, сестренки. Как хозяин дома – не обижает вас?

Божена отвела глаза, а взгляд Рожены стал холодным и насмешливым.

– Кажется, этот толстый козел решил поженихаться.

– К которой из вас?

– Этого он еще не определил, поскольку мы для него на одно лицо.

Глеб прищурил темные глаза.

– И сильно он вас достает?

– Не то чтобы…

– Но достает?

Рожена криво усмехнулась и ответила:

– Иногда – страшно.

– Я зайду к нему и перекинусь парой словечек, – пообещал Глеб.

– Не стоит, Первоход, – мягко вымолвила Божена. – Он терпит нас в своем доме. Кто другой бы не стал, а он терпит. Не трогай его.

– Ладно, не буду, – сказал Глеб. – Но вы ему тоже спуску не давайте. Такие, как Дулей, понимают только язык силы. Когда сунется в следующий раз, дайте ему скалкой по башке. Договорились?

– Договорились, – с улыбкой ответила Божена.

Глеб по очереди обнял сестер и поцеловал их в прохладные лбы. Затем повернулся и зашагал к двери.

На этот раз дверь, ведущая в горницу Дулея Кривого, распахнулась после первого же удара.

– Первоход? – хрипло проговорил Дулей, привстав с лавки. Лицо его подергивалось, а взгляд был мутным. – Зачем пожаловал?

Хозяин постоялого двора был явно не в себе. Сперва Глеб подумал, что Дулей пьян, но, вглядевшись в его лицо, понял, что дело тут не в браге и не в водке, а в бурой пыли. Круги под глазами, побелевшие губы, пунцовый румянец на толстых, обрюзгших щеках – Дулей явно принял хорошую дозу порошка.

Бурая пыль, как и любой наркотик, лишает человека разума и заставляет его переоценивать свои силы. С наркоманами нужно действовать осторожно, однако спуску им лучше не давать, иначе совсем обнаглеют.

Глеб прошел в горницу, вынимая на ходу кошель. Отсчитал несколько монет и швырнул их на стол.

– Это тебе плата за проживание сестер, – грубо проронил он. – На полгода вперед. Не тревожь их. А ежели им понадобится помощь, помоги, понял?

– По… понял.

– И еще: не цепляйся к ним.

Дулей осклабился и заявил:

– Они кособоки и никому не нужны. Я могу осчастливить их.

– Только попробуй, – с угрозой произнес Глеб. – Я тогда сам тебя осчастливлю, да так, что мало не покажется. Всякий раз, когда будешь смотреть на Рожену и Божену, вспоминай меня. Понял?

– Понял. – Дулей прищурил набрякшие от пьянства веки. – Но ты тоже не слишком-то шуми, Первоход. У меня теперь есть охоронцы. Крикну их, враз прибегут.

Глеб уже хотел уходить, но задержался и с холодной усмешкой взглянул на Дивляна.

– Так, может, крикнешь? – предложил он. – Хочу посмотреть, что это за молодцы.

Хозяин постоялого двора насупился, отвел взгляд и буркнул:

– Не буду.

– Отчего ж так? – осведомился Глеб.

– Разнесешь ты им головы своей ольстрой, а новых я за такие деньги больше не найду. Ступай с миром, ходок. Не трону я твоих кособоконьких.

Глава вторая

1

Боярин Добровол осадил крепкого коня. На боярине была парчовая шуба, на пальцах, с которых он снял рукавицу, сверкали самоцветные перстни. Небольшой меч боярина, усыпанный яхонтами, бился по бархатному чепраку. Небрежно бросив поводья, Добровол повел бровью, слуга мгновенно соскочил с пегой лошадки и схватил боярского коня под уздцы.

Добровол ловко спрыгнул с коня и зашагал к двери дома, из которой навстречу ему уже вышли двое, по виду и одежде – бояре. Поприветствовав Добровола, они ввели его в дом и вдвоем накинули на скобы двери дубовый засов. Затем, освещая дорогу слюдяным светильником, прошли в сени, из сеней, пригибаясь в осевшей двери, в избу с лавками и русской курной печью.

Добровол огляделся. Это была довольно большая курная изба с высоким, почерневшим от копоти потолком. Посреди горницы стоял большой стол, и за ним сидели бородатые, хмурые люди в богатых одеждах, усыпанных самоцветами и драгоценными камнями.

Каждый из них поздоровался с Доброволом, после чего его усадили на почетное место за столом и поставили перед ним серебряный кубок с горячим таврийским вином, приправленным пряной гвоздикой.

– Дожили, бояре, – посетовал один из собравшихся за столом, мрачный, косматый, как медведь, и такой же здоровенный боярин Иловай. – Встречаемся леший знает где, под покровом ночи.

– Сему безобразию недолго длиться, – заверил боярин Добровол спокойным и мягким голосом. Погрев о кувшин пальцы, он отхлебнул горячего вина, затем обвел собравшихся властным взглядом и добавил: – Затем мы здесь и собрались, чтобы придумать, как избавиться от свалившейся нам на голову беды.

– У беды есть прозвище, – заметил рассудительный купец Колыван. – И это прозвище – Первоход.

– Верно, – поддакнул светловолосый купец Луд. – Наша беда – этот наглый ходок.

– Князем себя возомнил, – обиженно сопнул молодой боярин Буяк. – И княгинюшку в оборотец взял. Только под его свиристелку теперь и пляшет. Сегодня утром сунулся к ней с жалобкой, так она меня даже на порог не пустила.