Рыцарь в черном плаще - Капандю Эрнест - Страница 19

— Да, — прибавил Феб, — мадемуазель Сабина казалась очень веселой.

— Она не собиралась никуда идти?

— Кажется, нет.

— Вечером не приносили писем?

— Не приносили ничего.

— Закрыв салон, — продолжал Феб, — мы пошли наверх, между тем как мадемуазель провожала этих дам по коридору.

— Вы ничего больше не знаете?

— Ничего, — ответили три подмастерья.

— А ночью вы ничего не слышали?

— Решительно ничего.

Жильбер обернулся к мадам Жереми и к мадам Жонсьер.

— А что известно вам? — спросил он.

— Ничего существенного, — ответила мадам Жереми. — Мы пришли провести вечер к Сабине и, по обыкновению, вышивали вместе с ней. Мы уходили, когда запирали салон, и она проводила нас через дверь в коридор. С нею была Иснарда, она светила нам.

— Мы пожелали Сабине спокойной ночи, — добавила мадам Жонсьер, — и больше мы не знаем ничего.

— А позже, вечером или ночью, вы ничего не слышали?

— Ровным счетом ничего, — сказала мадам Жонсьер, — что могло бы привлечь мое внимание.

— Я не слышала ни малейшего шума, — прибавила мадам Жереми.

— Я тоже, — сказала Урсула.

Жильбер посмотрел на служанок и спросил:

— Кто из вас оставался последней с мадемуазель Сабиной? — спросил он.

— Иснарда, — с готовностью ответила Жюстина. — Она всегда ухаживает за мадемуазель больше, чем я. — Посторонившись, чтобы пропустить Иснарду вперед, она сказала: — Говори же!

— Я ничего не знаю, — сказала Иснарда, и лицо ее вспыхнуло.

— Ты оставалась с Сабиной, когда она заперла дверь в коридор? — спросил Жильбер.

— Кажется… — пролепетала служанка.

— Как? Тебе кажется? Ты в этом не уверена?

— Я… не знаю…

— Кто запер дверь: она или ты?

— Ни она, ни я…

— Но кто же?

— Никто…

— Как! Никто не запирал дверь из коридора на улицу?

Иснарда не отвечала, она нервно теребила конец фартука, потупив взгляд.

— Отвечай же! — с нетерпением сказал Жильбер. — Ты оставалась последней с Сабиной?

— Я не знаю…

— Ты провожала ее в комнату?

— Я не знаю…

— Приходил ли к ней кто-нибудь, пока ты была с ней?

— Я не знаю…

При этой фразе, повторенной в третий раз, Жильбер посмотрел на Даже и Ролана. Отец и сын выглядели сильно взволнованными.

— Иснарда, — горячо сказал парикмахер, — ты должна объяснить…

— Сударь, — сказала служанка, сложив руки, — умоляю вас, не спрашивайте меня ни о чем!

— Почему же? — вскричал Ролан.

Жильбер снял распятие со стены и подал его Иснарде.

— Поклянись над этим распятием, что ты не знаешь ничего, что ты не можешь ничего сообщить нам, а я тебе поклянусь, что не стану тебя больше ни о чем расспрашивать.

Иснарда молчала.

Лицо служанки сделалось бледнее савана. Она продолжала безмолвствовать, но губы ее дрожали.

— Клянись или отвечай! — приказал Жильбер грозным тоном.

Иснарда зарыдала.

— Говори же! Отвечай! Объяснись! — взволнованно закричал Даже.

— Сударь, умоляю вас… — сказала Иснарда, молитвенно сложив руки, и упала на колени перед парикмахером.

— Говори! Скажи все, не скрывай ничего! — уговаривали ее в один голос мадам Жереми и мадам Жонсьер.

— Говори же, — прибавила Жюстина. Иснарда стояла на коленях с умоляющим видом.

— Еще раз спрашиваю тебя: будешь ли ты говорить? — сказал Жильбер.

— Как! — закричал Даже. — Моя дочь ранена, она умирает, она не может говорить, а эта гадина не желает нам отвечать!

— Значит, она виновата! — сказал Ролан жестко. Иснарда вскочила:

— Я виновата?!

— Почему ты не хочешь говорить?

— Я не могу.

— Почему?

— Я поклялась спасением моей души ничего не говорить.

— Кому поклялась? — спросил Даже.

— Вашей дочери.

— Сабине? — удивился Жильбер.

— Да, сударь.

— Она сама потребовала от тебя клятву?

— Она приказала мне.

Все присутствующие переглянулись с удивлением. Очевидно, никто не ожидал, что Иснарда причастна к этому трагическому и таинственному происшествию. Жильбер подошел к служанке.

— Скажи нам все! — вскричал он.

— Убейте меня, — отвечала Иснарда, — но я ничего рассказывать не стану!

— Что же может заставить тебя говорить? — вскричал Даже.

— Пусть ваша дочь снимет с меня клятву.

— Ты с ума сошла! — закричал Ролан. — Как! Моя сестра сделалась жертвой ужасного злодеяния, а ты не хочешь объяснить нам, ее отцу и брату, обстоятельств, сопровождавших это преступление! Еще раз повторяю: берегись! Отказываешься отвечать на наши вопросы — значит, ты виновна.

— Думайте что хотите, — сказала Иснарда, — я дала клятву и не буду говорить до тех пор, пока сама мадемуазель Сабина мне не прикажет.

Губы Жильбера были очень бледны, а брови нахмурены. Он выглядел сильно обеспокоенным. Глубокое изумление выражалось на лицах всех женщин. Подмастерья, по-видимому, ничего не понимали. Добрый Рупар с начала допроса таращил глаза и временами раскрывал рот, что, по словам его жены, означало усиленное размышление.

Настала минута торжественного молчания, которое нарушил Рупар:

— Как это все запутано, — заявил он. — Очень запутано! Так запутано, что я даже не понимаю ничего! Эта девушка не говорит: можно подумать, что она немая, но…

Жильбер схватил руку Иснарды.

— Ради жизни Сабины ты будешь говорить?

— Нет, — отвечала служанка.

— Ты не хочешь?

— Не могу.

— Ну, раз так…

— Месье Даже! Месье Даже! — послышался громкий голос с верхнего этажа.

Даже вскочил.

— Что случилось? — спросил он хриплым голосом.

— Идите сюда скорее!

— Боже мой! Что опять случилось? — прошептал несчастный отец, прислонившись к наличнику двери.

Раздались легкие шаги, и Нисетта вбежала в салон; она казалась глубоко взволнованной.

— Скорее! Скорее! — звала она. — Вас спрашивает Сабина.

— Сабина? — вскричал Даже и бросился наверх, как сумасшедший, которого ничто не может остановить.

— Месье Ролан! Месье Жильбер! Поднимитесь к нам, — донесся голос Кинон.

— Сабина очнулась? — спросил Жильбер, взяв за руку Нисетту.

— Да, — ответила молодая девушка, у которой были слезы на глазах, — она пришла в себя, узнала нас, поцеловала и спрашивает вас.

— Пойдемте! — закричал Ролан. Жильбер схватил Иснарду за руку.

— Иди и ты! — сказал он. — Теперь мы узнаем все.

XVI

Ночное происшествие

Сабина, с лицом чуть порозовевшим и с полуоткрытыми глазами, сидела на постели, поддерживаемая рукой мадемуазель Кинон.

Прелестную картину представляла собой эта очаровательная женщина в расцвете лет и красоты, в блистательном и элегантном наряде, окружившая заботой юную девушку, к которой начали возвращаться силы.

Даже, боясь вызвать кризис, осторожно приблизился к Сабине. Сабина нежно улыбнулась, увидев отца, и протянула ему свою бледную руку.

— Дочь моя! — сказал Даже со слезами, которых не мог сдержать.

— Папа! Мне гораздо лучше, — прошептала Сабина. Нисетта, Ролан и Жильбер вошли в комнату, за ними — друзья и служанки. Подмастерья остановились на площадке, не решаясь проследовать в комнату. Сердца у всех сильно бились, собравшиеся были охвачены сильным волнением.

— Она может говорить, — сказала Кинон.

Ролан и Нисетта подошли ближе. Жильбер остался позади.

— Как прекрасна жизнь! Ведь мне казалось, что я уже умерла, — тихо продолжала Сабина. — Подойдите все, я хочу всех видеть… Боже мой! Мне кажется, будто мы были в разлуке несколько веков.

Взор девушки, попеременно устремлявшийся на всех, кто окружал ее, остановился на Жильбере. Глаза ее моментально оживились.

— Сабина! — сказал Жильбер, подходя. — Сабина! Что с вами произошло?

— Зачем вы мне писали? — отвечала Сабина, устремляя на него глаза.

— Я вам писал? — спросил Жильбер с глубоким удивлением.

— Это письмо и стало причиной моего несчастья! — прошептала Сабина.