Рыцарь в черном плаще - Капандю Эрнест - Страница 13

— Как? — удивился Фейдо. — Никто не вышел?

— Никто.

— Выходит, они исчезли?

— По крайней мере, на время. Но на другой день я видел, как те же самые люди, которых я видел накануне, снова входили туда.

— Значит, дом имеет два выхода.

— Нет, ваше превосходительство. Я внимательно изучил это место. Дом имеет только один вход с улицы Галанд и площади Мобер. Он находится у Кармелитского аббатства, и дома по правую и по левую его сторону не сообщаются друг с другом — я в этом удостоверился.

— Однако, — сказал Беррье, — куда могли деваться те люди?

— Этого я не знал еще вчера, а узнал только прошлой ночью. Эти постоянные визиты в одни те же часы показались мне странными, и я изучал их с чрезвычайным вниманием. Я стал замечать, что эти люди приходили по двое; я их подстерегал, подслушивал: они говорили на воровском жаргоне, который мне знаком. Среди них я узнал Исаака, бывшего в шайке Флорана и не знавшего, что я теперь нахожусь на службе в полиции. Я решился. На другой день (это было в восемь часов вечера) я переоделся и пошел в трактир, смежный с таинственным домом. Я притворился пьяным, но не спускал глаз с запертого дома.

Пробило восемь. Ночь была очень темная. Я узнал Исаака и его друга, проходивших мимо трактира. Я стоял в дверях и пел; он меня узнал. Я предложил возобновить нашу прежнюю дружбу — он согласился. Он вошел в трактир со своим другом, мы распили несколько бутылок. Начались признания.

— Что ты делаешь? — спросил он меня.

— Ищу работу.

— Иди к нам!

— А что значит — к нам?

— Хочешь, я тебя представлю сегодня тетушке Леонарде? Ты узнаешь все.

— Хорошо, — сказал я, — я тебе верю.

Мы пошли к дому. Он постучался особенным образом — дверь отворилась, мы вошли и оказались в узком сыром коридоре, плохо освещенном сальной свечкой. В конце коридора Исаак обратился к своему спутнику:

— Пойдем наверх или вниз?

— Вниз, — ответил тот. — Внизу веселее.

Мы спустились в подземелье под площадью Мобер, о существовании которого не подозревает никто. Там за столами сидело множество людей, которые ели, пили, играли и пели. Я изрядно струсил и боялся, что меня узнают. Но, к счастью, я так удачно переоделся, что этого не случилось.

Худая старуха, похожая на скелет, прислуживала гостям. Я смешался с толпой. Исаак со своим товарищем оставили меня. Старуха, которую все собравшиеся называли Леонардой, подошла ко мне.

— Ты здесь в первый раз? — спросила она.

— Да, — отвечал я.

— Кто тебя привел?

— Исаак и его друг Зеленая Голова!

— Не принят?

— Пока нет.

— Будешь представлен нынче ночью. Ты давно в Париже?

— Три дня.

— Откуда родом?

— Из Нормандии.

— В какой был шайке?

— В шайке Флорана.

— У тебя есть пароли?

Я тотчас вынул из кармана все знаки, какие должны были убедить ее и которые Флоран дал мне, когда я приехал в Париж.

— Иди вперед! — велела она мне.

Я вошел в ярко освещенный зал и увидел там людей, настолько хорошо одетых, что их невозможно было узнать. Позвали Исаака и Зеленую Голову, которые поручились за меня. Тогда я был принят и записан, мне дали имя и внесли меня в книгу. Я сделался членом этого общества. Все шло хорошо. Наконец, я захотел уйти. Я вышел, но не мог найти дороги к двери, в которую вошел. А ведь я все хорошо рассмотрел, мне казалось, что я легко найду выход, но не тут-то было. Я решил отыскать старуху Леонарду и спросить ее, как мне выйти.

— Здесь никто не возвращается назад, — сказала она мне, — здесь все идут вперед. Пойдем, я тебя провожу.

Старуха взяла меня за руку, и мы вышли из зала в темный коридор. Она завязала мне глаза, мы долго поднимались и спускались по лестницам в совершенной темноте. Я покорно шел с завязанными глазами и, наконец, услышал, как открылась дверь. Струя холодного воздуха хлынула мне в лицо, повязка упала, и я очутился напротив монастыря Святого Иоанна Латранского, а возле меня стояли Исаак и Зеленая Голова.

— Ты вышел напротив этого монастыря? — удивился Беррье. — А вошел с площади Мобер?

— Да, на углу улицы Галанд.

— Но от угла улицы Галанд и площади Мобер до монастыря Святого Иоанна Латранского несколько десятков домов!

— Следовательно, под этими домами проложен подземный ход. Продолжай, — обратился Фейдо к Жакоберу.

— Я хотел оставить моих товарищей, — продолжал агент. — Исаак взял меня под руку, говоря, что он и Зеленая Голова проводят меня до моей квартиры. Я понял их намерение и повел в комнату на Пробитой улице. Все, что они там увидели, могло их убедить, что я сказал им правду. Исаак выглядел довольным.

— Ты будешь хорошим товарищем, — сказал он, — и завтра тебя испытают.

— Завтра? — спросил я. — Где? Когда? Как?

— В восемь часов на площади Мобер, в трактире, а потом перед Петушиным Рыцарем!

Не дав мне ответить, он ушел вместе с Зеленой Головой. С этой минуты я не видел никого, но принял такие меры предосторожности, что теперь, когда я говорю с вами, ваше превосходительство, уверен, что, какую засаду ни расставили бы под моими ногами, обо мне не знают ничего. Сегодня утром я три раза переодевался и перекрашивал лицо.

— А сегодня вечером, — спросил начальник полиции, — ты пойдешь в трактир на площади Мобер?

— Пойду.

Беррье многозначительно взглянул на начальника полиции.

— Пройди в кабинет № 7 и жди, — сказал начальник полиции агенту, — через десять минут ты получишь мои распоряжения.

Жакобер поклонился и открыл дверь; в передней стоял посыльный.

— В седьмой, — просто сказал Фейдо. Посыльный кивнул, сообщая, что понял, о чем речь.

Дверь закрылась. Беррье стоял в другом конце кабинета. Он открыл вторую дверь в ту самую минуту, как первая затворилась, и позвонил. Вошел человек.

— Жакобер не должен ни с кем видеться или говорить, — сказал он.

Потом он закрыл дверь. Начальник полиции и секретарь остались одни.

— Каково ваше мнение? — спросил Фейдо.

— Распорядитесь наблюдать за этим человеком до нынешнего вечера так, чтобы были известны каждое его слово, каждый его поступок. Расставьте двадцать пять преданных агентов в домах поблизости площади Мобер и велите дозорным ходить по улицам, смежным с этими двумя пунктами. В восемь часов дайте Жакоберу возможность войти в дом на площади Мобер, а в половине девятого велите напасть и на этот дом, и на тот, который находится напротив монастыря Святого Иоанна Латранского. Когда полицейские окружат весь квартал, никто из разбойников не скроется.

— Я совершенно согласен с вами. Мне остается прибавить к вашему плану только еще одну деталь. Прикажите исполнить все сказанное вами; Жакоберу не сообщайте об этих распоряжениях. Вызовите его в свой кабинет и узнайте, каким способом он намерен достичь цели. Предоставьте ему действовать со своей стороны, пока мы будем действовать с нашей.

— Слушаюсь.

— Вы одобряете мои поправки к вашему плану?

— Они существенно улучшили его.

— Если так, любезный Беррье, то идите и отдайте все необходимые распоряжения.

Беррье вышел. Фейдо подошел к камину и, очевидно, глубоко задумался. Постучали в дверь. Вошел лакей, держа в руке серебряный поднос, на котором лежало письмо, запечатанное пятью печатями.

— Кто это принес? — спросил Фейдо, рассматривая печати, на которых не было герба.

— Лакей не ливрейный, — отвечал слуга. Начальник полиции сорвал печати, разорвал конверт и открыл письмо. В нем заключалось только две строчки и подпись. Фейдо вздрогнул.

— Ждут ответа? — спросил он.

— Словесного, ваше превосходительство.

— Скажите «да».

— Герцог де Ришелье! Чего он от меня хочет? «Важное дело, нетерпящее отлагательства», — продолжал Фейдо, перечитывая письмо в третий раз. — Конечно, я поеду.

Он позвонил и приказал вбежавшему лакею:

— Лошадей!

Потом сел за бюро и, быстро написав несколько строчек на очень тонком листе бумаги, сложил этот письмо так, что его можно было спрятать между двумя пальцами. Потом он раскрыл перстень на безымянном пальце левой руки, вложил бумажку внутрь перстня и закрыл его.