Ночь Стилета - Канушкин Роман Анатольевич - Страница 45

— Да, а что вас удивляет? — спросила Вика, разглядывая своего неожиданного собеседника: он был очень загорелым, и, надо признать, он был красивым.

— Их надо запивать белым андалусским вином. Оно прекрасно оттеняет их вкус. Вы же не станете утверждать, что пьете с утра вино?

— Вы правы. Так уж сегодня вышло. Обычно я завтракаю…

— Дайте угадаю… Рокильяс… Верно? Сладкие блинчики.

— Да, сладкие блинчики. — Вика удивленно посмотрела на него. — Откуда вы знаете? Я впервые попробовала их здесь.

— Они вкусные. Я тоже их люблю. — И он улыбнулся, а Вика подумала, что давно не встречала такой хорошей улыбки. Потом она поняла, что разглядывает этого человека с несколько чрезмерным интересом. У него были жаркие черные волосы, которые трепал свежий утренний ветерок и которые иногда падали ему на глаза. Что, впрочем, было не страшно — глаза прятались под солнцезащитными очками, и разноцветная веревочка от них контрастировала с живописной щетиной на загорелых щеках. Он был действительно очень загорелым и даже, наверное, несколько подсушенным солнцем, как люди, проводящие большую часть времени на пляже. Одежда была более чем веселенькой — широченная цветастая майка серфовой фирмы «О'Нил», выцветшие, но, судя по всему, не старые широкие джинсы и какие-то парусиновые сандалии на босу ногу. Еще у него был чувственный рот, и когда он приподнял очки, оказалось, что под ними прячутся красивые карие глаза.

Достаточно теплые, но присутствовало в них что-то то ли от контрабандиста и поножовщика, то ли от человека, который все время выписывает безумные пируэты на доске для серфинга. Тепло этих глаз вполне могло быть обманчивым.

«Чудесный солнечный бездельник, — подумала Вика, — какой-нибудь местный сердцеед-плейбой».

И вдруг в голове совершенно неожиданно мелькнула мысль о такой вот необычной версии курортного романа. Но то, что ее ждало дальше, заставило Викины глаза округлиться, и хорошо, что они были спрятаны под солнцезащитными очками «Рей-Банн». Потому что местный сердцеед-плейбой перешел с английского, причем совершенно чистого, без акцента, языка на такой же чистый, без акцента, русский.

— Здорово я вас разыграл, — сказал он. — Обычно так знакомятся местные буржуйцы, заводя разговор ни о чем.

— Знаю, — произнесла совершенно ошарашенная Вика, понимая, что впервые ее язык опередил желание ее мозга произносить именно это слово.

— Местный бармен сказал мне…

— Дон Моранья? — пролепетала Вика.

— Моранья… — Он посмотрел на нее внимательно, затем усмехнулся и кивнул. — …что одна русская особа интересовалась насчет инструктора по серфингу.

— А вы инструктор по серфингу? — выдохнула Вика, почувствовав, что ей от этого становится немного легче. Действительно, а что здесь такого? Наш парень, инструктор по серфингу, выглядит как плейбой, потому что торчит с утра до вечера на пляже в обществе полуголых бронзовых девочек, а с вечера до утра пляшет с ними на местных дискотеках, а потом… Впрочем, какое ей дело, чем он занимается с ними потом? Английский знает хорошо, потому что общается здесь со всеми… Но черт его побери, у него даже не было русского акцента! Обычно наших видно за версту, а этот… И, почувствовав себя уже спокойнее, она сказала:

— Инструктор… Значит, вы сможете поучить меня?

— Нет, я не инструктор, — возразил он, — у нас здесь большая компания на досках…

— На чем?

— На серфингах. Принято говорить «на досках». Я в этой компании единственный русский. Так что теперь нас будет двое.

— Но я через несколько дней уезжаю, — произнесла Вика, снова сетуя на язык и понимая, что следовало сказать что-то совсем другое.

Он посмотрел на нее с интересом и снова усмехнулся. Это была не улыбка, как в начале разговора о креветках, а именно усмешка. Очаровательная, но усмешка.

— В воскресенье? — спросил он.

— Моранья… — догадалась Вика. — Он вам сказал?

— Моранья. — Тот согласно кивнул. — Вы здесь знаменитость, единственная русская.

— А вы?

— Они знают только, что я из Восточной Европы. Наверное, серб. Или словак.

— Понятно. — Вика уже полностью взяла себя в руки и теперь контролировала ситуацию. — Значит, вы готовы обучить меня серфингу.

— Готов, все же веселее…

— И сколько мне это будет стоить?

И вот теперь он улыбнулся. А потом, пожав плечами, мягко произнес:

— Договоримся.

— Но учтите, — сказала Вика, — я плачу за вещи ровно столько, сколько они стоят.

— Тогда, возможно, вы переплачиваете.

— После обеда «хорошо задует», будет ветер.

— Я немного стою на доске. Совсем немного.

— Очень хорошо. Тогда вам нечего ковыряться в штиль, приходите после обеда.

— А у вас маленькие доски или большие? — Вика решила проявить свою осведомленность в вопросе.

— Разные. Есть и маленькие. Вас, наверное, интересует класс «фанатик», если я правильно понял?

— Наверное.

— Вот и отлично. Спросите Алексиса. Меня, кстати, Лехой звать.

Местные говорят Алексис.

— Лехой? Алексис…

— Да. А…

— Вика. Виктория.

— Значит, «победа».

— Лучше просто Вика.

— Хорошо. Вон там. На пляже. В три. Кстати, у моего дедушки была «Победа». Машина. — Потом он посмотрел на нее внимательнее. — Вам можно в три.

Вы уже загорелая.

— До вас мне далеко.

— Это верно.

— А вы здесь давно?

Он снова быстро взглянул на нее:

— Достаточно давно…

Он ушел, а Вика осталась за столиком и смотрела на свои креветки.

Это была самая сумасшедшая компания, какую Вика встречала в своей жизни. Эти серферы говорили на каком-то своем языке и о каких-то совершенно своих вещах. Они были милы и открыты, но в то же время представляли собой людей отдельной породы. Они узнавали друг друга, как Вике показалось, по каким-то тайным знакам. Никто никого ни о чем не спрашивал, но она поняла, что многие из них путешествуют по миру в поисках ветра и волн и что единственное место в Европе, где можно неплохо покататься на доске без паруса, — это Бискайский залив во Франции. Вика с удивлением узнала, что, например, симпатичная пара рыжих молодоженов работает в одной из крупнейших фирм в Силиконовой долине, но это было сказано совсем по другому поводу, и Вика решила, что говорить о бизнесе здесь совсем неуместно.

Им было очень весело вместе. Отношения людей, которых связывает только поклонение природным стихиям. Потом, когда начало вечереть, они пили пиво и смеялись, а у Вики с непривычки болели мышцы спины. А потом все разошлись по своим делам. Многие — по двое. Почти все разошлись парами. Так будет точнее. Вика ушла одна.

— Сеньорита, а вы разве не ужинаете сладкими блинчиками?

Вика рассмеялась. Алексис, Леха, — он был все в той же одежде, хотя уже наступил поздний вечер. Уже было по-южному темно.

— Ты всегда пристаешь к женщинам, которые едят?

— И еще — которые поют. По-моему, так это называлось?

На ты они перешли уже днем, когда Алексей учил ее ловить ветер и посоветовал «не отклячивать задницу».

— Я вот подумал, что ты скоро уедешь…

— Необработанный материал? — Вика рассмеялась и неожиданно покраснела. С моря дул бриз.

— В смысле?

— Я слышала, как ты на пляже, указывая приятелю на двух здоровенных девиц, назвал их необработанным материалом.

— А, помню. Ты наблюдательна. Голландские девушки — всегда необработанный материал.

— Правда, что тебе тридцать семь?

— Правда.

— Я думала, ты пошутил. Выглядишь намного моложе.

— Беззаботная жизнь. Море, пиво, музыка… Вот сейчас к тебе пристаю.

С чего стареть-то?

— А чем ты занимаешься?

— Ты же видела — катаюсь на доске.

— А еще?

— Еще на мотоцикле.

— А еще?

— Иногда сплю со своими клиентками. И…

— Кстати. — Вика оборвала его. — Насчет клиенток. Мы не договорились насчет оплаты.