Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич - Страница 27

Вот тут и возникал этот самый «хвостик». У Лютого осталась очень крупная сумма. «Тайный моторчик». Только эти деньги принадлежали Вике и ее мужу, а не группе «Континент».

— Понимаешь, Игнат, деньги лежат у меня, — рассказывал Лютый. — Много. Мы с Алексеем… Так звали Викиного мужа… Словом, у нас были очень доверительные отношения. С моей стороны еще пара человек об этих деньгах знает.

— Ты имеешь в виду… что никто в «Континенте» об этих суммах и не догадывался?

— Нет, догадывался. Один человек. Сама Вика. Но больше никто. Это были их семейные деньги. Как говорится, «что имею, то и введу»…

— Значит, случись что с тобой…

— Совершенно верно, брат. Даже если сделать такое предположение, что Вика решила меня «завалить»… Да не, дичь какая-то. Но в любом случае, случись что с Лютым, эти бабки просто-напросто пропадают. Кому потом долги объявлять?

— Но ты сам говорил, что в последнее время ваши отношения похолодели…

— Оно и странно. — Лютый вдруг на мгновение замолчал и как-то растерянно посмотрел на Игната. — Еще до… свадьбы она меня стала, ну знаешь, сторониться, что ли… Словно ей про меня кто-то дерьма наплел. У нас ведь там тоже много проблем было. Гибель мужа и автокатастрофа… Но потом, на похоронах, — голос Лютого чуть дрогнул, — она подходила соболезнования выражать, и знаешь… когда руку мне пожимала, как-то так тепло, что ли… Я тогда решил, что сопереживает человек. Знаешь, о ней очень много хорошего говорят люди. Но у меня с ней никогда особо близких отношений не было, она ж вся рафинированная такая… С мужем ее, с Алексеем, — да, а с ней, так, ровные, скорее деловые. Но все равно, ее деньги-то у меня. Она ж знала, что я сильно на контакт с «Континентом» рассчитывал, и об этих деньгах не беспокоилась.

…Хвостик, «тайный моторчик». Даже если, по выражению Лютого, допустить такую «дичь», что в последний момент что-то изменилось и эта черная свадьба все же заказана «Континентом», то Вике не составило труда прежде извлечь свои деньги. Чуть упредить события. Тем более что это стало бы привычной операцией, не вызывающей никаких подозрений. Перед тем как нечто рушить, следовало спасти все ценное. Как говорится: утром деньги — вечером стулья. «Тайный моторчик».

Значит, кто-то еще? Кто-то третий?

Кто-то, отправивший на свадьбу к Лютому киллеров, часы, минута, которая пропала а затем хладнокровно подставивший убийц, когда те выполнили свою работу. Игнат теперь был уверен в этом наверняка. ОМОН не просто прохлаждался в лесу в течение минуты, которую вряд ли было бы возможно вычислить, если б не случайная милицейская пуля, остановившая часы. Киллерам было дано время, чтобы закончить то, зачем они пришли, и эта пропавшая минута оказалась роковой и для них.

Но одному из киллеров удалось уйти. И теперь он очень захочет узнать, что же это за случайный наряд ОМОНа оказался именно на маршруте их отхода, когда уже спасительная река за оградой дома Лютого и ждавшие на другой стороне реки брошенные автомобили были так рядом. Что это за случайный наряд ОМОНа, уничтоживший шестерых его подельников и открывший огонь на поражение именно прежде всего по официантам? Вот незадача… Рука, вращающая калейдоскоп…

Рисунок становился все более зловещим. Игнат Воронов всматривался в бездну и видел там лишь холодные пальцы безумного дирижера, который вовсе не прекратил игру. И у них совсем нет времени, потому что события продолжают безудержно развиваться, а им отводится роль то жертв, то безмозглых статистов. Надо остановить этот бешено раскачивающийся маятник, если это еще возможно. Игнат снова вспомнил своего старого учителя Цоя.

Вещи говорят о себе больше, чем кажется.

Учись видеть. Смотри в глубину.

За внешним, видимым слоем событий всегда скрывается то, что ты ищешь.

Игнат никогда не забывал лица своего учителя. Он помнил преподанные ему уроки. Но… что он может увидеть в этой зияющей тьме? Часы, пропавшая минута, Павел Лихачев, командир местного ОМОНа, — пока их единственная ниточка, единственная зацепка. Остальное — лишь голые умозаключения, не подтвержденные фактами. И вся проблема в том, что, возможно, сейчас, в эту самую минуту, к подобным умозаключениям приходят не только они.

А события становятся все более странными…

Задачей киллеров, безусловно, являлось уничтожение альянса «Лютый — Щедрин». Задача оказалась выполненной, и тот, кто заказал эту черную свадьбу, избавился и от самих киллеров. Почему же тогда все продолжается? Зачем? Для чего кто-то пытался столкнуть Лютого и Мишу Монгольца? Что происходит за тонким мутным слоем на поверхности воды? Что происходит в темноте, в которую ведут тайные нити?

Вопросы, вопросы… А если… Игнат неожиданно ощутил что-то странное, словно отпали какие-то шоры. Словно он был уперт в решение сложной задачи, а все, что надо было сделать, — это переместить взгляд. Сменить ракурс.

Но ведь… Черт побери, но тогда получается, что решение следует искать совсем в другом месте. И нет никакого безумного дирижера, все проще, лаконичнее.

А если… Если предположить, что события не подчинены одной логике?

А? Предположить существование нескольких игроков? Ведь тогда вся картинка совершенно меняется.

Игнат вдруг почувствовал, как капелька пота прокатилась по его лбу.

Духота, будет дождь… Капелька пота. Игнат смахнул ее. Несколько игроков.

Это должен был увидеть Игнат в зияющем мраке? Это он искал?

Вот они — ночные охотники.

Акулы нападают стаей, но действуют каждая за себя. И у того, кто все это затеял, что-то пошло не по намеченному плану? Можно такое предположить?

И тогда раскручивать клубок надо совсем с другой стороны.

Игнат Воронов извлек сигарету «Кэмел» из измятой пачки и посмотрел на далекие сосны. Их потемневшие кроны тревожно шелестели в ожидании приближающейся грозы. Игнат прикурил от газовой зажигалки и какое-то время наблюдал за тоненьким язычком мечущегося на ветру огня. Потом он убрал палец с клапана, огонек потух. Снова перевел взгляд на тревожные кроны далеких деревьев. Беспокойные крики множества птиц, восторг и страх природы перед надвигающейся бурей.

Эта стая акул вовсе не ушла. Она продолжает ходить кругами. Она невидима, но тревожное ощущение беды говорит о том, что она здесь.

Где-то рядом. Совсем недалеко.

7. Возвращение

Наконец-то все это закончилось. Не было больше белой маски из трепещущих простыней, да и звука климпс-климпс, звука перебираемых стекляшек, больше не было. Калейдоскоп прекратил свое вращение, и темное безумие новых узоров не ждало ее больше. Она находилась в больнице, в просторной и светлой клинике, где под окнами юной зеленью распускались липы, наполняя воздух ни с чем не сравнимой весенней свежестью.

Темные пещеры закрылись, и где-то там, по ту сторону тьмы, осталась сиделка с широко расставленными капризными глазами и со странным требованием называть ее Аллой.

Теперь она находилась под опекой совсем других людей, ласковых и заботливых. Она не знала точно, как называется эта клиника, но ведь это не важно. Важно было совсем другое: теперь ее могли навещать близкие, и теперь рядом с ней были дети, ее кудрявые близнецы, от смеха которых воздух вокруг радостно звенел.

Вика и Леха маленькие.

И ее сердце наполнялось нежностью и светлой благодарностью за то, что это было так.

В кресле напротив сидел Андрей, ее верный добрый Андрей, и читал «Тропик Рака». Лехе нравился Генри Миллер, а «Тропик Рака» была одной из любимых его книг, и, быть может, читая ее, Андрей пытался сделать Вике приятное.

Дорогой, милый, добрый, славный Андрей, стоит ли стараться сделать ей приятное? Что может сравниться со счастьем находиться рядом со своими детьми, знать, что они бодры и здоровы, и слушать их деловитое лопотание? Нет-нет, Вика никогда бы не стала претендовать на большее, даже и не думайте. Спасибо за это самое большое счастье.