Ночь Стилета-2 - Канушкин Роман Анатольевич - Страница 14

— Эни тайм…

— Я как раз думала, что бы ему подарить.

— Я знаю. Ты обожаешь делать подарки. Ты у нас вообще сластена.

— А откуда?..

— Андрей, заметь, — твой друг…

— Да.

— …сейчас учится искусству татуировки…

— Прямо как из энциклопедии… А что это ты говорил насчет глазищ на лбу? Что, так бывает?

— Совершенно верно. Так вот: учится искусству татуировки у одного нашего общего знакомого художника. Такому подарку любой профи позавидует.

— Слушай… Какой же ты у меня чудесный. Хоть и похвальбуша.

— Попробуй после этого сказать, что у тебя ревнивый муж. 59 — Да.

— Что — да?

— Не скажу.

— А русскому ты обучалась у монголо-татаров?

— Татаро-монголов. По-русски так.

Вика какое-то время смотрела на коробку, затем произнесла:

— Это так удивительно, что он увлекся татуировкой.

Вика открыла коробку: баночки с краской оказались упакованы в пластиковый футляр, имитирующий потрескавшуюся коричневую кожу. Еще, запечатанный в полиэтилен, в коробке находился каталог. Жалко, что запечатан.

Что ж, значит, полистать не удастся. Но на обложке, где красовалось множество нательных рисунков, внимание Вики сразу привлек один из них. Яркая, разноцветная рыба, в которой сквозило нечто странное, какой-то древний прообраз; огромные созерцающие глаза на хищной, словно драконьей, голове, жаркие расправленные плавники с когтями на иглах — рудименты каких-то неведомых органов доисторических эпох. Но что-то еще было в этой мифологической рыбе, вытатуированной на чьей-то груди, что-то, присутствующее здесь, и, может статься, что-то очень… важное. Вика смотрела на рисунок не отводя глаз.

Неожиданно это пришло, как и… еле уловимое ощущение смутного беспокойства.

— Радужная вдова, — еле слышно произнесла Вика, — это ты? Да? Это ты?

Лишь чуть позже Вика поняла, что ее пальцы с силой сжимали края каталога, оставляя на полиэтилене следы от ногтей. Чуть позже, когда уже улеглось странное ощущение тревоги, кольнувшее ее в сердце. Но прежде, несколько мгновений, это сердце билось как бешеное. Господи, что за глупости?

Что за чушь сейчас влезла в голову? Вика бросила взгляд в глубину коридора, соединявшего столовую с детской, и, услышав веселое лопотание близнецов, успокоилась окончательно.

Только… Вика никогда прежде не переживала подобного. Она была совершенно рациональным существом, хоть и не лишенным качества, именуемого женской интуицией. Вовсе не лишенным. Это качество помогало ей принимать как само собой разумеющееся единственно верные решения. Причем с легкостью, где иным требовалась длительная, упорная аналитическая работа. Однако никогда прежде Вика не переживала такого… странного и яростного, хоть и очень короткого, приступа необоснованной тревоги.

Она убрала каталог обратно в коробку и попыталась улыбнуться мужу:

— Отличная вещь.

— Ты что?

— Что?

— Ты… в порядке? Мне показалось…

— Да. Наверное, эта простуда еще не прошла окончательно. Знаешь, старею. Неожиданно закружилась голова. Но теперь все в порядке.

— Не старей, пожалуйста.

— И ты тоже.

— Что ж, будем стареть вместе.

Алексей какое-то время смотрел на жену. Потом улыбнулся и показал жестами, в какую Вика превратится очаровательную старушку и какая в согбенной старости будет у нее клюка. Вика прыснула и скорчила рожицу: вот каким Леха заделается старикашкой — весь сморщенный, вредный, одноглазый и с костылем…

Они расхохотались.

Это была их старая игра, одна из многих… И черт с ней, с простудой.

А потом, уже значительно позже, в спальне, Алексей любил свою жену, и им было так же хорошо вместе, как в первый раз, не осталось никаких тревог, прячущихся по темным углам. А еще чуть позже Вика слушала ровное и тихое, словно детское, дыхание спящего мужа и думала о том, что все будет хорошо. И простуды пройдут. А жить мы будем долго и счастливо и умрем в один день.

Все так… Тревожное ощущение растаяло. Быть может, его действительно вызвали остатки простуды. Расслабиться…

Радужная вдова…

Тревожное ощущение растаяло, как дурные сны, которые забываешь. Но они бродят где-то рядом, в сумерках, и ждут момента напомнить о себе. И все, казалось бы, в порядке, все по-прежнему, если бы не это еле уловимое мутное чувство, поселившееся где-то глубоко. Очень глубоко. Там, где рождаются сны.

3. Вика: Время перемен (III)

Мир тесен — и это весьма банальная истина. Возможно, она означает странную космическую комбинаторику, когда оказываются переплетены судьбы совершенно разных людей; а возможно, все намного проще: мы ходим одними и теми же путями, потому что в конце концов вариантов выбора остается не так уж и много и все мы оказываемся связанными друг с другом. Просто не замечая этого, не задаваясь подобными вопросами. До поры до времени. А потом — ах как мир тесен. Надо же! Никогда бы не подумать! Да что вы говорите? Мы же с Колей Пупкиным служили в армии. А вы с Васей Сидоровым отдыхали на Майорке летом 1996 года? А они женаты на сестрах. И как же нам с вами-то удавалось до сих пор не встретиться?! Вот мир тесен! Не говорите, никогда бы не подумали. Да что вы, вы еще знаете Ольгу Зайцеву? Вот дела! Мы с ней учились на одном факультете. Так чудили! Студенты, и выпито было немало… Только потом как-то потерялись.

Разошлись пути-дорожки. Как, она замужем за вашим деловым партнером, за этим итальяшкой… как его? Леоне? Луиджи? Да-да-да… И она живет в Милане? Ольга?

Обалдеть можно! Черт, а ведь вспоминаю, мы с этим Луиджи как-то прилично надрались, да, на пятилетии, и он хвастался, что у него русская жена. Так это, оказывается, Ольга?! Боже ты мой, как мир тесен! Как тесен мир! Наверное, если связи всех людей запихнуть в компьютер, получится один сплетенный клубок.

Каждый так или иначе связан с каждым. Только никто этого делать, конечно, не будет. Как тесен мир, обалдеть!

Да, действительно обалдеть. И наверное, никто и вправду не будет стараться отследить все собственные связи или связи других людей, чтобы убедиться, насколько тесен мир. Никто не будет впихивать их в компьютер или пытаться сделать это каким-либо иным способом.

Однако, возможно, лишь до поры до времени.

Викин деловой партнер Андрей действительно был когда-то влюблен в нее. Но все это давно осталось в прошлом. По крайней мере Андрей смог решить для себя, что это так. В тот момент, когда убедился, что Вика в состоянии предложить ему лишь искреннее дружеское расположение и заботливую, быть может сестринскую, любовь. Что ж, возможно, не так уж и мало. Обычная история.

Все в прошлом. Только все равно для Андрея Вика навсегда останется самой сумасшедшей и самой лучшей. И это тоже обычная история. В жизни очень много обычных историй, с которыми ты ничего не можешь поделать. Лишь принимать вещи такими, какие они есть.

А потом в жизни Андрея появилась женщина. Новая женщина. Даже сам Андрей считал, что это мимолетное увлечение, очередная длинноногая кукла со смазливеньким личиком, с которой приятно появиться в обществе, можно весело отдохнуть, поиграть на бильярде, потанцевать и потом заняться сексом.

Но вышло все по-другому. Люба — именно так звали его новую пассию — задержалась у Андрея надолго. Она была лет на восемь моложе, работала секретарем-референтом у президента крупной охранной фирмы, замечательно готовила и, что неожиданно, увлекалась импрессионистами и любила классическую музыку. Она оказалась заботливой и привнесла в холостяцкую квартиру Андрея милый и веселый уют.

И она очень понравилась Вике. Они стали почти подругами. Люба вообще чем-то походила на Вику, хотя Андрей быстренько убедил себя, что это не является сколь-нибудь значимым фактором в их с Любой отношениях.

Как-то состоялся разговор. О платье. Андрей хотел сделать Любе подарок. И хотел, чтоб это стало сюрпризом. Платье к Новогоднему балу, как назвали готовящееся мероприятие организаторы. Бал, который дает «Континент».