Реинкарнация - Горин Григорий Израилевич - Страница 1

Григорий Горин

Реинкарнация

Трагический фарс в одном действии

В 1992 году радио Голландии организовало Всеевропейский конкурс радиопьес под девизом: «КОГДА СТЕНА РУХНУЛА».

Имелось в виду не только крушение знаменитой «Берлинской стены», но и страшная ломка всех условных преград, границ и препонов, произошедших в умах миллионов людей, всю свою сознательную (или бессознательную) жизнь проживших в условиях тоталитарного общества.

Организаторы конкурса обратились к драматургам разных стран бывшего «Варшавского договора», чтобы их глазами увидеть меняющуюся Европу. Среди российских авторов выбор пал на меня.

Так появилась эта пьеса, которая, получив премию на конкурсе, затем многократно повторялась по радио стран Скандинавии, в Германии, в Италии, а затем прозвучала и по-русски в радиотеатре станции «Свобода» (режиссер – Ю. Панич. Исполнители – Н. Караченцов и В. Ларионов).

И все-таки, несмотря на успешную ее судьбу, долго раздумывал я: стоит ли печатать эту пьесу сегодня? И не потому, что она мне казалась устаревшей, а как раз – наоборот.

Суперзлободневность пьесы могла показаться пересказом нынешних газетных статей и официальных диспутов.

Попытался сделать современную редакцию, но материал сопротивлялся. Поэтому оставил все, как сочинилось пять лет назад.

Поскольку понял, что за эти годы мы стали опытней и смелей, но прибавили ли мудрости – не уверен.

ВЛАДИМИР ЗУЙКОВ – 35 лет.

БУРАНОВСКИЙ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ – профессор, 50 лет.

Время действия – 1992 год.

Музыка.

Четкий размеренный шаг почетного караула. Бой Кремлевских курантов.

Затем это все стихает, и появляются сумбурные звуки вокзала, соответствующие моменту отправления поезда. Приглушенные голоса. Хлопанье дверей вагона.

ГОЛОС ИЗ РАДИОДИНАМИКА. Внимание! До отправления скорого поезда номер один «Петербург – Москва» остается пять минут. Провожающих просим освободить вагоны!

Со скрипом распахнулась дверь купе.

ЗУЙКОВ (запыхавшимся голосом). Это какое купе?

БУРАНОВСКИЙ. Понятия не имею.

ЗУЙКОВ. Тринадцатое место здесь?

БУРАНОВСКИЙ. Очевидно. Мое – четырнадцатое…

ЗУЙКОВ. Тогда – порядок! (С шумом плюхается на полку.)

Поезд трогается, начинает набирать скорость.

Чуть не опоздал. Все из-за места. Вы не суеверный?

БУРАНОВСКИЙ. Нет.

ЗУЙКОВ. А я – отнюдь. Верю, то есть… Пока менял место, пока то-се, звонки и прозвенели…

БУРАНОВСКИЙ. Не удалось, значит?

ЗУЙКОВ. Что?

БУРАНОВСКИЙ. Поменять.

ЗУЙКОВ. Как не удалось? Именно, что удалось… Вы не поняли – я суеверный как раз насчет тринадцатого. Оно мне везучее. Я родился тринадцатого и живу в доме двадцать шесть, второй корпус, то есть если поделить дом на корпус – тринадцать и выходит… И вот когда ехать куда или лететь – всегда прошу на счастье чертову дюжину. (Зазвенел бутылками) Пива не хотите?

БУРАНОВСКИЙ. Нет, спасибо…

ЗУЙКОВ. Нет – в смысле «отнюдь» или, если под водочку, – «отнюдь не откажусь»?

БУРАНОВСКИЙ. Как вы, однако, странно употребляете это слово – на все случаи.

ЗУЙКОВ. Хорошее слово из прошлых веков. Я эти современные «кайфы» да «релаксы», что молодежь глотает, и в рот не возьму. А тут красиво и по-русски: выпить не откажетесь? Отнюдь! (Звон стаканов.) Наливать?

БУРАНОВСКИЙ (жестко). Нет.

ЗУЙКОВ. Тогда – чайку? Попросим кипяточек, а заварка у меня цейлонская, еще из доперестроечных времен…

БУРАНОВСКИЙ. Спасибо. Но мне и чая не хочется.

ЗУЙКОВ. Как же так? Посуху и разговор не потечет.

БУРАНОВСКИЙ. И славно, если не потечет. Вы только не обижайтесь, дорогой сосед, но я устал в Питере на совещании. А с утра – работа. Так что очень бы хотелось выспаться… В этом смысле вам тринадцатое место собеседника не подарило.

ЗУЙКОВ. Ничего. С умным человеком в пути и помолчать – подарок! Газетами не интересуетесь? Я вон в киоске на полтыщи набрал.

БУРАНОВСКИЙ. Не жалко денег?

ЗУЙКОВ. Все равно дешевле снотворного. Снотворное сейчас – семьсот, да еще за рецепт плати… А тут полистал – и глаза слиплись. Советую.

БУРАНОВСКИЙ. Спасибо. У меня – обратная реакция. Трясет меня от газет. И тошнит. Ельцин, Руцкой… Съезд – не съезд… Осточертело.

ЗУЙКОВ. Точно! Согласен! У самого – политика из ушей. Но я такие газетки покупаю, которые для отдыха. Например, «Скандалы». Или «Не может быть». Тут всякие факты интересные: про летающие тарелки, про оборотней… про ведьм…

БУРАНОВСКИЙ. А это уж совсем чушь! Освободили головы людей от идеологии, чтоб заполнить средневековым бредом…

ЗУЙКОВ. Но тут не все – враки. Отнюдь! (Засмеялся.) По-другому и не скажешь… Отнюдь! Вот, скажем, много пишут про «реинкарнацию»…

БУРАНОВСКИЙ. Это еще что за зверь?

ЗУЙКОВ. Неужели не слышали? Да что вы! Реинкарнация – переселение душ.

БУРАНОВСКИЙ. Чертовщина какая-то! Переселение народов – было, до сих пор расхлебываем. Теперь души переселять додумались…

ЗУЙКОВ. Не теперь… Это известно еще с древних времен. С Платона. Душа после смерти часто переселяется… В птичку… В жучка… А иногда из одного человеческого тела – в другое… Про это много писали… Даже в «Правде»… Девочка знаменитая… индийка… из Индии, в общем… Вспомнила прошлую свою жизнь… в другом городе… в другой стране. Заговорила на непонятном языке. Прислушались – оказалось по-шведски. А никто не учил… Это явление называется «сеноглоссия». А вот у другой индийки…

БУРАНОВСКИЙ (перебивая). Послушайте, дорогой, если вы уж претендуете на научность, то говорите – «индианка»! И не «сеноглоссия», а «ксеноглоссия». От греческого «ксе-нос» – «чужой»! Вот типичная наша русская манера: выговорить правильно не можем, а про все беремся рассуждать. Так и «социализьмь» свой строили – с двумя мягкими знаками, но без всякого понятия…

ЗУЙКОВ. Про социализм не знаю, а про «реинкарнацию» – отнюдь! Тут вы зря обижаете… Я этим вопросом очень всерьез интересуюсь. Потому что примеров много, и не только в Индии. В России тоже полно переселенцев. У нас и клуб такой в городе открылся. Называется «Карма» – на буддийский манер. Разные люди собираются, рассказывают, кто чего помнит про себя… Кем кто был в прошлом.

БУРАНОВСКИЙ. Вы кем были?

ЗУЙКОВ. Да не обо мне речь…

БУРАНОВСКИЙ. И все-таки. Вы в прошлом конкретно – кто?

ЗУЙКОВ. Да я так… Маленький человек… В прошлом маленький и сейчас небольшой, хотя высокий. (Засмеялся.) А вот девочка одна. Вернее девушка. Пятнадцать лет… Мария Зуйкова. Не слышали? Про нее даже по телевизору говорили… Я ее хорошо знаю… Можно сказать, родня… Но дело не в этом, не в подробностях… Тут научно доказано… (Запнулся, потом заговорил решительно.) В общем, она Маша Зуйкова… она – Ленин была!

БУРАНОВСКИЙ (устало). Так! Все!.. Кончаем разговор. Гасите свет.

ЗУЙКОВ. Не верите?

БУРАНОВСКИЙ. Все! Я сказал: гасите свет! Мне выспаться надо!

Щелкнул выключатель.

В темноте кажется, что колеса поезда стучат громче.

ЗУЙКОВ (со вздохом). Не верите, стало быть?.. Понятно… В такое трудно поверить…

БУРАНОВСКИЙ демонстративно засопел.

И правильно, что не верите. Я вам не все сказал. Она – Мария… она не просто – девочка… Отнюдь! Она – дочка моя, родное существо… И она же – Ленин! Можете такой нюанс представить?!