Столичная штучка - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 19

Рядом с друзьями Симоненко смотрелся невыигрышно, Рита сразу это отметила. Невысокий, худощавый, смуглый, с нервным, выразительным лицом, он казался старше Богдана и Витька. И взгляд у него…

Рита невольно поежилась: «Будто он меня насквозь видит! Неприятный тип. И как только Богдан с ним дружит?»

– До сих пор не танцуем? – поинтересовался Петро, присаживаясь на ручку Ритиного кресла.

Небольшие серые глаза смотрели проницательно, тонкие губы кривила насмешливая улыбка. Рита вспыхнула и сердито прошипела:

– Тебе-то что?

– Да жаль тебя.

– Жаль?!

– Точно.

– С чего вдруг?

– Я бы на твоем месте этого вопроса не задавал, – хмыкнул Петро. – Ведь могу и ответить.

– Ты не на моем месте!

– Как знаешь.

Рита раздраженно фыркнула: ну и нахал! Петро склонился к ее уху и сочувственно прошептал:

– Ты на Даньку губу-то не слишком раскатывай.

– Что?! – потрясенно выдохнула Рита.

– Он в Леську влюблен, не заметила?

Рита побледнела и попыталась спихнуть Петро с подлокотника. Ее трясло от негодования: как он смеет… смеет говорить ей ТАКОЕ?!

Петро встал и сухо произнес:

– Вернее, не влюблен – любит. Разницу не чувствуешь?

– Ерунда!

– К сожалению, нет. Даже если Данька сам пока об этом не догадывается, – угрюмо усмехнулся Петро.

Рита с ненавистью смотрела на него. Щеки ее горели, зеленые глаза потемнели, пухлые губы подрагивали, руки бессильно вцепились в подлокотники кресла.

– Ты очень красива, – внезапно сказал Симоненко. – Жаль, сама это прекрасно знаешь.

– Почему «жаль»? – пробормотала Рита, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Девушка едва сдерживалась. Больше всего на свете ей сейчас хотелось вскочить и располосовать ногтями невозмутимую физиономию мерзкого типа.

– Если верить книгам, – улыбка Петро снова стала доброжелательной, – больший успех имеют женщины, которые не сознают этого.

– Чушь!

– Ты права, – к ее удивлению, кивнул Петро. – Я имел в виду – они, как правило, чаще счастливы. Опять-таки, если верить книгам. И здравому смыслу.

Рита язвительно прошипела:

– Зато такие, как ты, никого не интересуют!

– Серьезно?

– Да. Нам больше нравятся высокие и плечистые парни, понял? Как Данька и Витек. А не… худосочные ботаники!

Петро смотрел на перекошенное гневом Ритино лицо и снисходительно улыбался. Потом спросил:

– У тебя все?

Рита отвернулась, она стыдилась собственной несдержанности: так сорваться при всех! Какое счастье, что на них не смотрят. Если бы Богдан услышал, как она тут разорялась… Словно базарная торговка!

Петро склонил голову в вежливом поклоне и – Рита не поверила собственным ушам! – невозмутимо предложил:

– Может, все-таки потанцуем?

Рита приоткрыла рот, не в силах подобрать достойного ответа. Петро усмехнулся:

– Ты сможешь в танце продолжить тему моей непривлекательности для женской пола.

– Ты… ты…

– Плюс – разовьешь во мне комплекс неполноценности и тем отомстишь за сегодняшний вечер.

Серые глаза откровенно смеялись. Рита неожиданно для себя тоже улыбнулась. И выдохнула:

– Ну и гад же ты!

– Обмен любезностями не закончен? – приподнял правую бровь Петро.

Рита нервно стукнула кулаком по подлокотнику:

– Вот увидишь, через пару дней Богдан и не посмотрит в Леськину сторону!

– Да ты волшебница!

– А танцевать с тобой не буду.

– Разочарование мое безмерно, клянусь!

– Шут, – зло фыркнула Рита.

– А что еще остается худосочному… ботанику?

– Это кто тут «худосочный ботаник»? – весело воскликнул Богдан.

Рита с Петро вздрогнули и обернулись. Богдан держал в руках поднос с крошечными бутербродами и с интересом смотрел на них.

– Подслушиваешь? – толкнул друга в плечо Петро. Наклонился к Рите и лукаво шепнул: – Жертва эксперимента? Ну-ну… Успехов, малышка!

Он развернулся и ушел. Рита видела: Петро подошел к Лесе, что-то сказал, и троюродная сестра звонко рассмеялась.

«Неужели и ему Леська нравится? – разочарованно подумала Рита. – Да нет, не может быть. Просто она сейчас свободна, как я до этого…»

И все же Риту неприятно задело, что Симоненко мгновенно забыл о ней. Жестикулировал перед Леськой и – отсюда видно! – счастливо сиял, когда она смеялась.

«Нашла о чем думать! – сердито одернула себя Рита. – Самое время довести до конца намеченное. Мы с Богданом как раз вдвоем, никто нас не слышит, не смотрит в нашу сторону… Сейчас или никогда!»

Рита печально улыбнулась Богдану и зябко передернула плечами. Богдан поставил поднос рядом с ней.

– Ты что-то сегодня совсем погасшая, – он придвинул стул и сел напротив девочки.

«Лучше бы как Петро, присел на подлокотник», – с досадой подумала Рита.

– Ничего не ешь, не танцуешь, – сочувственно продолжил Богдан. – Неужели так устала утром?

– Да нет, я отдохнула. – И девочка зачем-то соврала: – Поспала даже.

– Тогда в чем дело? Тебе у меня не нравится?

– Очень нравится, – Ритины глаза вспыхнули.

«Как у кошки», – отметил Богдан, с интересом рассматривая москвичку.

Юноша подошел к ней по просьбе Леси. Девочке почему-то показалось, что Рита грустит. И Петро уже достал троюродную сестру своими вечными шуточками. Рита ведь не знает Симоненко, еще примет всерьез его шпильки. А Петро просто по-другому не умеет. У него не язык – бритва.

Леся не сомневалась: Рита до сих пор переживала из-за испорченного платья. Считала себя виноватой и поэтому так печальна. Бедняга даже не танцевала! Петро сколько раз ее приглашал, Леся видела.

Богдан всматривался в хорошенькое, раскрасневшееся от смущения личико и не понимал, почему эта девушка его не волнует. Она ведь… почти красавица, эта Марго. И уже не девчонка, как Леся, например. С ней много проще. Марго понятна как… ластик!

Богдан обернулся и невольно нахмурился: Леся танцевала с Петро. Внезапный укол ревности смутил и рассердил юношу. Богдан неохотно признался себе, что именно Симоненко не любит видеть рядом с Лесей.

«Просто иногда мне кажется, – раздраженно подумал Богдан, – Петро едва не влюблен в нее. Леся, пожалуй, единственная, кого не затрагивают его язвительные шуточки. Маринке и то достается, а мы дружим почти с пеленок…»

Богдан заставил себя не смотреть на танцующую пару. Улыбнулся Рите и спросил:

– Тогда почему ты грустишь весь вечер?

– Я же тебе говорила… – прошептала Рита.

Ее лицо побледнело. Глаза стали несчастными. Она стиснула руки и убито пробормотала:

– Ты уже забыл!

– О чем я забыл? – искренне удивился Богдан.

– Я хотела надеть сегодня любимое платье! – Рита опустила глаза, длинные ресницы взволнованно затрепетали. Девочка еле слышно выдохнула: – Я так мечтала, чтоб ты меня в нем увидел.

Богдан озадаченно сдвинул брови.

– Ну и надела бы.

Рита отвернулась. Богдан подбадривающе воскликнул:

– Ты и в этом прекрасно выглядишь, честное слово!

– Ты не понимаешь, – зеленые глаза заблестели от едва сдерживаемых слез, – это совсем не то. Бирюзовое, оно…

– Какое? – нетерпеливо спросил Богдан. И насмешливо усмехнулся. – Волшебное? Как у Золушки?

– Почти, – кивнула Рита. – Посмотри на Лесю! Разве она сегодня не хороша?

Богдан послушно обернулся и едва не заскрипел зубами от злости: Петро что-то шептал Лесе на ухо, и лицо девочки порозовело от смеха.

– При чем здесь Леська? – холодно поинтересовался Богдан, с трудом отводя взгляд от подруги.

– Как «при чем»? – удивилась Рита. И возмущенно выпалила: – На ней мое платье! Я же тебе говорила, она давно его выпрашивала!

Рита вдруг всхлипнула и прикрыла лицо руками. Она почти не притворялась. Ей в жизни не было так страшно! И так плохо.

Она панически боялась, что обман сейчас откроется. Если Леська, например, догадается рассказать Богдану об испорченном платье. Мол, Ритка закапала его шелковицей, жалость какая – пришлось надеть чужое, гостья буквально его навязала.