Все точки над ё...? (СИ) - Гордеева Евгения Александровна - Страница 27

Кощей поднял на него затуманенный взгляд, лениво поморгал и перевёл взгляд на меня.

— Да что это за Берегиня! Тьфу, смотреть не на что… мелкая…

— Ну, ничего себе! — меня переполнило чувство крайнего возмущения. — Аполлон Бельведерский нашёлся! Культурист без скафандра! Ходячее анатомическое пособие!

— Варя, успокойся, — бросился ко мне Юдо.

— И не подумаю! И так вежливому обращению не обучен…, а тут ещё наркоты пережевал! Индюк Амстердам-ский! — на слове «индюк» у меня что-то щёлкнуло в мозгу, и стрелой пронеслась мысль. Хорошая такая мысль… гад-кая. — Быть тебе, Кощей Бессмертный, теперь, как самый упитанный индюк в Волчановке!

— Варя, что ты! — в ужасе прошептал Юдо, а сам подопытный ничего не понял по причине своего обку… об-жёванного состояния.

Он обратил на меня туманный взгляд, полный величественного достоинства, поднялся с лавки и, качаясь, по-кинул помещение, еле протиснувшись в дверной проём. Если раньше Кощей был похож на пустой чехол для верхней одежды, то теперь, моими стараниями, походил на толстого монаха — капуцина, употребившего бочку пива.

— Зря ты так, — печально вздохнул Юдо и отправился к окну, не иначе, полюбопытствовать, как там Кощей на улице себя чувствует.

Я пошла следом. Мне тоже было интересно посмотреть. Кощей боком спускался с крыльца, судорожно цеп-ляясь за перила. Под его грузной фигурой жалобно скрипели ступени. Ноги его, явно подгибались под многократно увеличившимся весом. Мне стало стыдно за своё детское поведение.

— Я пошутила! — искренне раскаялась я. — Пусть станет прежним!

Балахон Всеведа вскинулся, на сколько позволяло округлившееся тело и, словно лопнул шарик, полы плаща опустились уже вдоль скелетообразной фигуры.

— Умница! — похвалили меня довольный Юдо. — А Кощею мы ничего не скажем. Пусть думает, что это ему под кумаром привиделось.

— Ага. Я, знаешь, о чём подумала… Нам с тобой надо уйти куда ни будь.

— Зачем?

— Опасаюсь я.

— Чего?

Мы отошли от окна и снова уселись на лавку.

— Рыськи.

— Варя, ты что? — синие глаза Юдо выражали крайнее недоумение.

— От Хмары он узнает, что мы пошли к тебе. Придёт сюда…, а Джинни нет. Опять она удалилась неизвестно куда, а мы с тобой были соучастниками… Тебе хочется оправдываться перед ним?

— У них всё так серьёзно? — я кивнула. — Тогда, зачем ты позволила ей уйти?

— Тебе, на самом деле объяснять, почему?

— Не надо. Я всё понял. Но, можно же объяснить Рыське…

— Вот и объясняй, а я пошла. Извини.

Почему мне не хотелось встречаться с Рыськой до возвращения Джинни, я себе объясняла элементарной тру-состью. При чём, встретиться с очередной вражиной я не боялась, а вот смотреть в глаза другу и оправдываться… Я малодушно стала искать уединённое место, хотя понимала, что если Рыська будет с Андреем, а он будет именно с ним, то муж — лоцман отыщет меня хоть под хвостом у Хмары в пять минут. Но я надеялась хоть чуть-чуть оттянуть нежелательную встречу. Я шла по бурлящей Хороводной поляне. Жители и гости Порубежья веселились на полную катушку, праздник всё-таки. А меня угнетало неоправданное чувство вины, усугубляющееся неизвестностью. Как у них там всё получилось? Я брела сквозь праздничную толпу, кивая на приветствия, криво улыбаясь и поминутно вздыхая. Народ на меня недоумённо оглядывался. Надо куда ни будь укрыться от посторонних глаз. Я углубилась в заросли молодых клёнов, окаймлявших Хороводную поляну с севера. Где-то здесь должна быть уютная ложбинка, в которой мы отдыхали в прошлом году под охраной Змея Горыныча. То это было место или не то, но я остановилась под сенью бузины, уселась на траву и задумалась. Что-то праздник Русалии сопряжён у меня с переживаниями, не всегда положительными. В прошлом году за двое суток столько всего случилось…, и этот год не устаёт удивлять. Два раза в замок Алмалут сбегали, Андрей с Рыськой с чертями разбирались, да ещё Марла со своей альтерацией. Ядрёна Матрёна!

— Что грустишь, хозяйка? — ко мне на колени прыгнул рыжий котёнок и потёрся головой об руку.

— Любыч! — обрадовалась я юному хранителю. Хоть одна родная душа рядом… — Ты дома был?

— Дома. Всех повидал. А ты что такая… мрачная?

— Эх! За Рыську переживаю, — призналась я.

— А что за него переживать? — раздался из кустов голос старшего Люба. Кот продрался сквозь заросли лопухов и уселся напротив меня, выкусывая из шерсти прицепившиеся репьи.

Я помогла ему избавиться от ненужных украшений в труднодоступных местах, что меня несколько отвлекло от невесёлых мыслей, но потом они снова набросились на меня, с остервенением терзая мозг.

— Варя, так что случилось с Рыськой? — задал вопрос Люб Любыч, терпеливо дождавшись окончания космети-ческих процедур над родителем.

— Пока ничего, но, если Джинни не вернётся…

— А куда она ушла? — котёнок снова сел мне на колени.

— Куда-то в пустыню… Она пошла расколдовывать Малику.

— Малика, это кто? — навострил уши старший кот.

— Это её младшая сестра, по вине которой и случились все несчастья с её семьёй.

— И она с ней ещё имеет дело?! — возмутился Люб. — Послала бы её в Навь, предательницу!

— Малика заколдована, — вступилась я за горе — волшебницу, — она несколько не в себе была. Мы её из замка Алмалут забрали.

— Алмалут… — задумчиво повторил кот, почёсывая правое ухо задней лапой. — Слышал я что-то про этот… за-мок. Плохое слышал. Но, там, вроде, колдун какой-то жил, а не колдунья.

— Жил, — подтвердила я сведения Люба, — теперь не живёт. Теперь там никто не живёт.

— Вы победили колдуна? — заинтересовался кот.

— Не то, что бы победили, — я мысленно хихикнула, подумав, что Любу понравится факт уничтожения колдуна, — просто, его Юдо съел на завтрак.

— Как это… съел? — опешил старший кот, а его отпрыск прильнул к моим коленям, прижав ушки к голове.

— А колдун в мышь превратился, как дурак последний… Он же не знал, что к нему в гости два кошака на всех парах несутся, один из которых ещё и голодный, вдобавок. Вот Юдо и употребил его мимоходом, восполняя свой жизненный резерв.

— Да-а-а, — кот гордо выпятил грудь, как будто это он самолично уничтожил колдуна, — мы, коты, такие. Мы грызунов завсегда изводим! Так теперь, что, замок тот безопасен?

— Ну…. не совсем, — нехотя призналась я. — Там я демонов в круг запечатала. Короче, в замок лучше не совать-ся…

— И-и как это тебе удалось? — восхитился старший хранитель. — Демонов…

— Удалось, вот…, - вздохнула я. — А они мне сказали, что человек так не может.

— Так то, человек, а ты — Берегиня, — флегматично отозвался Люб, — ты можешь.

— Правда? — обрадовалась я, но тут же задумалась. Джинни сказала, что это подвластно лишь богам. — Но, мне сказали, что такое подвластно только богам, да и то, не всем!

— Богам… При чём тут боги? У них своя сила, у тебя своя, — он недоумённо посмотрел на моё озадаченное ли-цо. — Погоди, так ты до сих пор не знаешь, что твоя сила…, ну, что она другая. Совсем другая.

— Что-то такое говорили, но я думала, что боги сильнее…

— Сильнее? Кха-кха-кха! — смех Люба больше смахивал на кашель, но веселился он от души, несмотря на ча-хоточные звуки. — Ты вспомни, как Перун у сарая скакал, когда ты на него разозлилась! А ведь Перун — не последний бог в пантеоне…

— Я всё равно, не понимаю, — насупилась я. — Бродит где-то рядом простая мысль, но уловить я её никак не мо-гу.

— Я сейчас попробую объяснить, — менторским тоном отозвался Люб. Мы с его сыном изобразили полное вни-мание. — У вас, у людей, есть такая наука — философия, — я согласно кивнула. — И есть у этой философии один нераз-решимый вопрос: что появилось на свет первым, курица или яйцо? Понятно?

— Нет, — мы с Любычем дружно помотали головами.

— Чего непонятного? — обиделся Люб. — Вопрос приоритета, кто первый…

— Ты их сейчас окончательно запутаешь, — раздался из кустов знакомый, но, на удивление, благодушный голос Кощея, — и тогда Варвара будет считать, что она главнее богов.