Эльфийская песнь - Каннингем Элейн - Страница 42

Менестрель в маске отшатнулся от своего спутника и растерянно хлопнул себя по накрашенным губам. Женщина неуверенно попятилась, потом повернулась и стремительно выбежала из таверны по направлению к Шутовскому кварталу. То ли она была поражена произошедшим превращением, то ли не хотела, чтобы ее имя связывали с Хелбеном Арунсуном при таких неблагоприятных обстоятельствах.

– Так вот как проводит летние вечера архимаг Глубоководья, – тихонько прошептала Джинали на ухо Имзелю. – А город тем временем катится прямиком в преисподнюю.

– Тише, девчонка, – шикнул на нее Имзель и сделал оберегающий знак против беды, непременно сопровождающей всякое упоминание темных сил.

Один из посетителей все же нарушил напряженную тишину. Священник из Тимора, вероятно, верил в нерушимую защиту своей богини, а потому без опасений поднялся из-за стола и обратился к архимагу.

– Возможно, никто в этом городе не дерзнет выступить против тебя и твоих честолюбивых замыслов, – твердо произнес он, – но это не значит, что мы должны с тобой пить.

С этими словами он отвернулся и вышел из зала. Вслед за ним, поскрипывая стульями, в полном молчании потянулись остальные посетители. Зал быстро опустел. Оставшийся хозяин и его работники со страхом и сомнением смотрели на архимага.

Хелбен Арунсун подошел к стойке, и его шаги гулким эхом раскатились по пустому помещению. На полированную стойку лег небольшой замшевый кошелек.

– Прошу меня простить, Имзель, – лишенным всякого выражения голосом заговорил архимаг. – Возьми этот кошелек, золото в нем покроет твои убытки от неудачного вечера.

Мгновение спустя архимаг исчез.

– Ну, надо же! – с притворным возмущением всплеснула руками Джинали. Ее голос звучал еще немного неуверенно, но чувство юмора ничуть не пострадало. – Взял и исчез! Никаких вспышек, никаких клубов разноцветного дыма, нет даже запаха серы! В других местах волшебники поступают иначе, по крайней мере, так мне говорили.

– Джинали, – слабым голосом взмолился Имзель, – почему бы тебе не отправиться отдыхать?

Глава 10

Данила и его спутники провели в «Милашке» весь вечер и большую часть ночи. Черное небо уже стало приобретать оттенок индиго, и последние звезды растаяли в темноте, а большинство посетителей таверны все еще наслаждались справедливо прославленным крепленым вином, экзотическими фруктами и прелестями местных красоток. Арфист и его друзья вышли на пустынную темную улицу Сандабара, заметно облегчив свои кошельки, зато значительно обогащенные разного рода информацией.

Необычный для этих мест ураган с градом затронул только часть Сандабара. Больше всего пострадали от ненастья торговые кварталы – Данила отметил при этом, что здание бывшей школы бардов стояло как раз в центре этого района. Высказывались различные мнения, но большинство посетителей таверны считали странное поведение летней погоды дурным предзнаменованием.

Что более важно, стражники рассказывали о барде с небольшой лютней из темного дерева, въехавшем в то утро в город на снежно-белой аспери. Никто не мог припомнить никаких примет этой женщины, кроме того, что она была небольшого роста и в легкой накидке.

– Управлять аспери могут только могущественные волшебники, – негромко сказал Данила, проходя по темной улице Сандабара. – Но аспери не может служить магу, замыслившему зло. Однако трудно поверить, что наш противник старается ради блага Северных Земель.

– Мы уже узнали все, что могли, – нетерпеливо заметил Вин. – Давайте возвращаться. Я хочу поскорее заглянуть в таинственный свиток.

Данила остановился и внимательно посмотрел на менестреля:

– Что ты ожидаешь там отыскать?

– Еще не знаю. Я просто чувствую, что мы могли пропустить нечто важное, – сдержанно ответил эльф, многозначительно поглядывая в сторону Элайта.

Данила понял намек и не стал настаивать. Арфист привел своих спутников в укромный переулок и снова повернул кольцо на пальце. Как только рассеялся ослепительно-белый свет, все трое оказались в разрушенном саду, на том самом месте, где встретились несколько дней назад.

В слабом предрассветном свете они сразу же заметили следы битвы. Три земляные холмика отмечали могилы павших солдат, а в дальнем конце сада виднелись обгорелые останки убитых гарпий, сваленные в кучу кости и перья испускали тошнотворный запах.

– Зачем ты нас сюда приволок? – возмутился Элайт, с отвращением оглядываясь по сторонам. – Мы же собирались встретиться с остальными на берегу реки!

– Магическое перемещение удается только в том случае, когда место назначения хорошо знакомо. Я мог попробовать и берег Ганстара, но в таком случае мы рисковали превратиться в часть пейзажа. Представь, что на дереве вырастут твои уши, и ты поймешь мои опасения.

Элайт раздраженно фыркнул и повернулся, чтобы уйти.

– Постойте! – раздался неподалеку пронзительный возглас, граничащий с отчаянием.

Из покинутого жителями дома, спотыкаясь, выбежал эльфийский отшельник в развевающихся лохмотьях.

– Ты пришел, – сказал он, просительно глядя в лицо Элайта. – Ты ищешь Жаворонка и танцуешь под арфу, как и я.

Вин пристально всмотрелся в лицо сумасшедшего.

– Жаворонок? Что может быть у тебя общего с арфой Ингривала?

Изможденное лицо отшельника неожиданно стало очень спокойным, а в фиолетовых глазах появилась вековая печаль.

– Я не имею ничего общего с арфой, но зато она владела мной. Я играл на этой арфе.

Вин подошел ближе. Губы эльфа шевелились в беззвучной мольбе, а глаза с надеждой смотрели на отшельника.

– Ты ведь и есть Ингривал, правда? – с величайшим уважением спросил он эльфа.

– Все может быть. Я забыл свое имя, – последовал печальный ответ.

– Вин, что происходит? – осторожно спросил Данила.

– Арфа Жаворонок – это древнейший эльфийский артефакт, созданный на заре нашего мира, – заговорил эльф, немного отвернувшись от отшельника. – По существующим преданиям, им может пользоваться только самый могущественный заклинатель. Многие века арфа была в безопасности в руках Ингривала, прославленного музыканта. Давным-давно он стал отшельником, и никто о нем больше не слышал. Арфу считали утерянной.

Вин повернулся к Элайту, слушавшему его с бесстрастным видом.

– Так вот что ты ищешь, не так ли? Ты охотишься за Жаворонком? – настойчиво спросил он.

– А тебе-то что за дело?

– Арфа священна для нашего народа. Она не может быть просто инструментом или сокровищем. Ее могущество нельзя использовать в целях наживы!

– Мои мотивы никого не касаются, – ледяным тоном ответил Элайт.

– Зато нас касаются твои поступки. – Дрожащий от ярости Вин не собирался отступать. – Ты знал или догадывался, кто этот отшельник. Он живет в изгнании не по своему желанию, а вследствие постигшего его несчастья. И ты был способен предать несчастного – да еще своего сородича эльфа – и обречь его на одиночество и безумие! Это само по себе подло, но к тому же ты предал героя нашего народа.

Менестрель с негодованием отвернулся от Элайта и обратился к Даниле:

– Мы должны взять этого беднягу с собой в Глубоководье. Священники в пантеоне позаботятся о нем и, возможно, облегчат его страдания своими целебными снадобьями. Это святые эльфы, и они принимают под свое покровительство отверженных и слабых.

Боковым зрением Данила уловил реакцию Элайта. На какое-то мгновение он выглядел совершенно подавленным, но затем обычная для него насмешливая маска скрыла все эмоции. Юноша отметил про себя этот необычный факт и одобрительно кивнул Вину.

– Добро пожаловать в наши ряды, друг эльф, – обратился он к тому, кого Вин назвал Ингривалом. – Так случилось, что настоятель эльфийского храма у меня в долгу, но я уверен, добрые священники примут тебя и ради тебя самого.

Лицо отшельника заметно вспыхнуло даже под коркой грязи. Но в следующее мгновение он испуганно вскрикнул и скрылся в зарослях кустарника.

Данила первым заметил в первых лучах рассвета приближающуюся по небу гигантскую тень. Он инстинктивно пригнулся, потом с опаской посмотрел на небо. Высоко над опустевшей деревней кружило огромное крылатое существо. Оно казалось совершенно не опасным жаворонком, но все же это был хищник, поскольку в когтях он сжимал оленя, причем так же легко, как ястреб сжимает полевую мышь.