Сказки народов Югославии - Голенищев-Кутузов Илья Николаевич - Страница 69

Мейра поблагодарила кадия за оказанную милость и предложила ему пятнадцать кошельков из денег, отобранных у купца. Но кадий не захотел принять от женщины деньги и подарил ей еще один кошелек. Мейра, как полагается, поцеловала полу его халата, спустила на лицо белое покрывало и, опередив мужа, первой вернулась домой. Омер задержался в кофейне. А как подошел к дому да отворил калитку, увидела его в окошко Мейра и принялась поддразнивать.

— Вот идет Омер с отрезанным языком, — шепелявила она.

— А вот и не угадала! — отвечал Омер.

А Мейра притворилась удивленной — почему же ее муж слова выговаривает чисто, как всегда.

— Как же так?

— Бог и умный кадий (ну и красив он, румян, словно яблочко!.. Дай бог ему здоровья!) вызволили меня из беды, а купца обобрали до нитки.

— Да неужели этот кадий красивее меня? — подхватила Мейра и показала мужу тридцать кошельков.

От радости Омер заплакал, припав к коленям своей разумной и храброй жены, и трижды поцеловал ее в лоб. Когда же Мейра рассказала Омеру про свою хитрую проделку, она стала ему втрое дороже. С тех пор Омер прислушивался к советам своей мудрой жены и, всерьез занявшись торговлей, в скором времени разбогател.

Босния. Перевод с сербскохорватского Т. Вирты

СПАХИЯ И БАТРАКИ[10]

И у нас были спахии. У некоторых были такие поместья, что за целый день верхом не объедешь.

У одного на хуторе было батраков — чуть не целая деревня. Как-то раз выпал очень урожайный год, и работящие и бережливые батраки, у которых, кроме того, были еще своя птица и свиньи, надеялись малость поправить свои дела.

Спахии это пришлось не по вкусу. Много людей перебывало у него, и он приметил, что сытый батрак легче бросает хозяина. А это ему было не с руки. Он любил держать людейв строгости.

Делать ему было нечего, и скоро он надумал, как поступить.

За хутором в глубокой долине насажен был хороший виноградник. С трех сторон его окружали горы, а со стороны хутора — ров. Через ров был перекинут мостик.

Подождал хозяин осени, когда в карманах батраков зазвенели кое-какие гроши, и сказал одному из них:

— Знаешь, что мне пришло в голову? Пропала у меня охота к тому винограднику, что за рвом. Бросить его жалко, продать некому, ведь он посреди поместья. Вот я и надумал: самое лучшее, продать его вам, моим людям. Отдам по дешевке, лишь бы от него избавиться, а вам как-никак подмога. Сложитесь и возьмете кто сколько может.

Каждому, а в особенности батраку, хочется стать хозяином, да еще когда можно купить землицы по дешевке. Вот батраки и попались на удочку.

Помещик отдает мотыку[11] виноградника за пять форинтов — дешевка. Как тут не польститься? Батраки и купили — кто одну, кто две мотыки, а кто поднатужился, тот взял и больше.

Купили, заплатили; каждый знал, где его полоска. Один из батраков на другой день поднялся чуть свет, — не терпелось полюбоваться на свой виноградник. Правда, видел онту землю уже много лет, потому что и состарился в батраках у спахии, но ведь одно дело — хозяйское добро, а другое — свое собственное.

Встал он спозаранку, пошел ко рву, хотел по мостику пройти к своему винограднику, глядь, а мостика-то и нет. Исчез за ночь, словно его вилы похитили.

Мостика нет, а по ту сторону рва сидит сторож спахии. Дремлет, опершись на дубину, а на коленях ружье.

Ну, раз мостика нет, надо прыгать. И батрак прыгнул в том месте, где прежде проходил мостик, — там ров был поуже.

Перепрыгнул — и прямо к своему винограднику. А сторож не пускает:

— Куда прешь?

— К себе на виноградник. Хочу своим добром полюбоваться.

— Постой. Ты зачем через ров перепрыгнул? Виноградник твой, а ров-то спахии.

— Ну и что?

— Что?.. А то, братец ты мой, что спахия не позволяет прыгать через ров бесплатно, — сказал сторож.

И тут-то стало ясно, зачем он здесь сидит с заряженным ружьем. Перепрыгнешь через ров, плати пять форинтов.

— Ах, так?

— А как же иначе? Раз перепрыгнул, плати пять форинтов и любуйся себе досыта своим виноградником.

Сторож оперся о дубинку, как архангел на меч у врат райских, и стережет ров. Видит батрак, что без пяти форинтов не обойдешься. Подумал немного и грустно вздохнул.

— Ну, давай пять форинтов, — торопит его сторож.

— Погоди маленько, — отвечает батрак и — гоп! — перепрыгнул назад через ров.

— Значит, не хочешь в свой виноградник?

— Да что я, дурень, что ли, стану я ломать ноги, прыгать туда и сюда. Эх, братец, не я один, другие еще глубже завязли. Я-то купил всего две мотыки по пяти форинтов. Прыгнул через ров туда, прыгнул обратно, а теперь пусть спахия хозяйничает в моем винограднике. Чтоб я еще прыгал, ноги бил, — этого он не дождется.

Батраки быстро смекнули, как помещик хотел их облагодетельствовать. Пошли они с горя ко рву и давай прыгать через него перед сторожем. Кто сколько мотык купил, тот столько раз и перепрыгнул. У кого, кроме винограда, были еще и денежки, тот расплатился, но один батрак купил у спахии всего одну мотыку и когда перепрыгнул через ров, понял, в какую беду попал.

Ведь он отдал помещику все свои деньги, а перепрыгнул раз — и потерял купленную мотыку виноградника. Как же теперь домой попасть?

— Жена, беги продай что можешь, собери пять форинтов и купи у спахии мотыку земли, чтобы было чем расплатиться, а то я до конца дней своих останусь на этой стороне.

Хорватия. Перевод с сербскохорватского М. Волконского

ПОЛЬЗА ОТ ЗНАНИЙ

Жил в одном городе богатый купец. Был у него сын, паренек рассудительный, умный, и очень ему хотелось учиться. Все бы ладно, да вот ведь беда: купчина был жаден и упрям. Не желал он, чтобы сын занимался науками, не давал ему ни читать, ни писать, ни на дудке играть. Только увидит сынка с книгой, кричит:

— Книга тебя не накормит, сыночек! И дудка богатства не даст! Нужно, милый, работать, работать, работать. Понял иль нет?

Так вот и донимал паренька, — деньги богатею свет застили, видно! Не давал сыну учиться, да и все тут!

В ту пору открылась поблизости ярмарка. «Пусть-ка сынок делом займется», — рассудил купец и отправил парня на ярмарку, надавал ему всяких поручений и велел закупить товары. Ну, а сын заниматься торговлей не стал, отправился прямо к учителю, захотел обучиться письму. Паренек был толковый, усердный и быстро всю премудрость постиг. Возвратился домой хоть и с пустыми руками, да умнее, чем ушел. Отец рассердился:

— Где так долго гулял? Почему задержался? Где товары? Может, забравшись в чужие края, ты решил отцовскую мошну растрясти?

— Не привез я товаров, отец, — ответил ему сын, — зато купил ума и полезных знаний. Даст бог, я потом накуплю все, что ты пожелаешь!

— Ишь хитрый какой! — усмехнулся отец. — А ты слышал пословицу: «Пока трава вырастет, конь ледащий издохнуть успеет»? Столько денег пустил на пустые затеи и снова уйти норовишь? Нет, любезный, знаю теперь, какой ты добытчик!

Прошел год, снова открылась ярмарка. Снова дал купец сыну много денег и снарядил в путь, — авось, думает, исправится! А чтоб парень с пустыми руками назад не вернулся — прочел ему на прощанье строгое наставление. Уж он ему грозил, грозил. Только все попусту. Добрался купеческий сын до ярмарки, на товары и не взглянул. Тотчас же отыскал бродячих музыкантов и пошел к ним учиться. Учился упорно и скоро своих учителей превзошел. А потом возвратился домой с пустыми руками. Как увидел отец, что сынок натворил, весь затрясся, от злобы позеленел, чуть не помер. Уж кричал он, кричал, уж ругался, ругался! Да, спасибо, жена понемножку утихомирила, сына-то ей было жалко!

Еще год прошел, вновь открылась ярмарка. Просит парень, чтоб отец послал его за товарами. И если, мол, растратит он деньги, пусть отец его самого продаст на покрытие убытков. Ну, и мать стала просить: отпусти его, муженек.