Крылья ворона - Каннингем Элейн - Страница 64

А сила все прибывала и прибывала, рвалась наружу с ревом, от которого задрожали стены туннеля и застыли темные эльфы.

Или так ему показалось.

Так всегда бывало, когда приходила ярость берсерка. Время вокруг него словно замедлялось, давая Фиодору возможность заметить, среагировать. Атаковать.

Взметнувшаяся лапа мелькнула в воздухе, полоснув когтями ближайшего эльфа по горлу. Челюсти подхватили падающее тело, огромная голова мотнулась, швыряя мертвого дроу на мечи двух его сородичей и сбивая обоих с ног. Берсерк прыгнул вперед.

Фиодор ощущал жалящие укусы мечей, но густая шерсть и толстая шкура защищали лучше, чем кожаная одежда. Человек швырнул в него шипящие огненные шары, они опалили ему шкуру, наполнив туннель отвратительной вонью, но берсерк не почувствовал боли. Он никогда ее не чувствовал – до конца боя.

Ревя от ярости, он ринулся в туннель мимо дроу к лысому колдуну.

Резкие хлопки, напоминавшие полощущий на штормовом ветру незакрепленный парус, возвестили о прибытии нового врага. С высоты на Фиодора обрушилось ужасное существо, чудовище, похожее на птицу, с перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями и длинным острым клювом, усаженным рядами острых как иглы зубов. Тварь неслась на него, явно вознамерившись остановить берсерка.

Тем уголком мозга, который оставался человеческим, Фиодор узнал это творение рук Красного Чародея. Летучая тварь распростерла огромные крылья и нацелила клюв на Фиодора, словно изображая странную пародию на рыцарский вызов. Фиодор взревел и прыгнул прямо на монстра, лапами и клыками метя в этот страшный клюв. Он в клочья разодрал толстую кожу крыльев, и челюсти его сомкнулись на голове твари. Берсерк выплюнул откушенный клюв и снова ринулся к магу.

Но тот еще не сдавался. Он высыпал на пол горсть порошка и шагнул в образовавшееся облако. На мгновение густой туман скрыл его из виду. Когда же он вышел из облака, вместо ног он стоял на двух могучих мохнатых лапах. Свирепый серый пещерный медведь, вздыбившись, пошел на Фиодора, готовясь заключить его в смертельное объятие.

Два врага сцепились и покатились по полу, сопя и рыча. В глубине пещеры вспыхивали и гасли огни, оттуда доносились звуки жестокого боя. Фиодор вцепился в изменившего облик мага клыками и когтями, чтобы не дать ему присоединиться к банде дроу.

Он не знал, сколько времени прошло, как долго они сражались. В какой-то миг Фиодор вдруг понял, что туннель погрузился в темноту и что противник его больше не сопротивляется.

Больше не дышит.

Воин оттолкнулся от него и направился к пещере. Там еще тускло горели два факела, которые кому-то из сражавшихся хватило ума воткнуть в трещины на стенах.

В неверном свете ему открылась мрачная картина. Рашеми победили, но дорогой ценой. Трое мужчин были мертвы, остальные почти все ранены.

Петияр заметил медведя и взвизгнул от страха. Старшие воины мгновенно развернулись, держа мечи наготове.

Фирра поднял руку, останавливая их.

– Чесницниа, – устало объяснил он.

Уцелевшие воины уставились на медведя почтительно и с благоговением. Этого Фиодор уже не выдержал. Чужое обличье покинуло его, и он сполз по стене пещеры.

Кто-то укутал его голые плечи плащом и вложил в руку флягу. Он нехотя сделал глоток. Это оказался, крепкий чай с медом. От сладости его замутило, но воин вспомнил старинные сказки о меняющих облик, которые после превращений бывали очень голодны. Может, эта густая жидкость восстановит его силы. Надеяться, что она еще и приведет в порядок его мысли, не приходилось.

Желудок его вывернулся наизнанку, извергая чай обратно. Фиодор утер губы, и на руке осталось что-то липкое и красное. Он понял, что это такое, и новый, куда более жестокий приступ рвоты сотряс его.

– Полегче? – спросил Тревейл, когда Фиодор наконец пришел в себя.

Фиодор кивнул. Он не мог заставить себя встретиться с фиррой глазами, но старший мужчина взял его за подбородок и приподнял его лицо кверху.

– Ты все сделал правильно, – твердо сказал он. – Пока колдун был жив, светящиеся жезлы не действовали. Без них большинство твоих братьев были бы мертвы.

– В любом случае колдун умер слишком легкой смертью, – сплюнул один из воинов. – Хуже предательства не придумаешь – человек, вставший на сторону дроу против себе подобных.

Остальные зло заворчали, соглашаясь. Фиодор видел ненависть на дорогих ему лицах, и сердце его разрывалось. Слишком легко было представить, как эта ненависть обращается против него. И он не был уверен. Что не заслуживает этого.

Рашеми забрали своих убитых и молча пошли к выходу из пещеры. Фиодор был рад тишине. Ему слишком о многом надо было подумать.

Он всегда старался жить открыто и по законам чести. Много раз предостерегал он Лириэль насчет богини ее детства, стараясь, чтобы она поняла, что союз со злом не может творить добро. Наверно, самому ему надо было получше следовать собственным советам.

Вообще-то, это было несправедливо по отношению к Лириэль, и он знал это. Зла в ней было не больше, чем в снежном коте. С другой стороны, и моральных принципов не больше, чем у того же кота. А без этих подсказок и запретов – как отыскать верный путь? А в результате – та запутанная ложь, в которой они теперь живут. Любую ложь нелегко вынести, а эта опасна особенно.

Фиодор жалел теперь, что был так наивен, думая, что его народ сможет принять Лириэль, может, даже увидеть ее такой, как видит он. Рашеми ненавидят дроу, и он не может винить их за предвзятость. Она порождение их истории – и он должен признать, что его собственный опыт тоже подтверждает это.

Он любит Лириэль, глубоко и безоглядно. Однако еще важнее, что он знает ее. Не без причины Ллос плетет свою паутину вокруг принцессы-отступницы. Лириэль борется с темной стороной своей души, и она никогда, кажется, не уверена, где проходит граница между добром и злом. Иногда она как будто не понимает, что такая грань вообще существует и даже что она должна существовать.

Эти тревожные мысли преследовали его всю дорогу по пещерам и туннелям Западни. Ко времени, когда молчаливый отряд почти выбрался на свет, Фиодор пришел к горькому, но неизбежному выводу.

Он сослужил недобрую службу своему народу, приведя сюда Лириэль. Не сделай он этого, дроу не последовали бы за ней. И эти люди были бы живы. Ради общего блага, едва вернувшись в поселок, он должен будет увезти Лириэль как можно дальше от Рашемена. Даже если ради этого он должен будет пренебречь долгом воина. Даже если это запятнает его доброе имя и будет воспринято его народом как измена, которой не прощают.

Даже если это значит навсегда покинуть родину.

Глава 17

КРУГИ

При Доме Колдуний был большой внутренний двор, окруженный, как стеной, деревьями, увитыми плющом. В их тени собрались несколько Колдуний Дерновии. Лириэль в первый раз дозволили посмотреть, как они творят заклинания.

Она, в привычном уже обличье высокой среброволосой колдуньи из Долины Теней, внимательно следила, как вставшие в круг женщины в черном танцуют, взявшись за руки, и выпевают слова молитвы. Рисунок движений был сложный, язык заклинаний незнакомый. Что озадачило ее больше всего, так это способность женщин объединять не только свои силы, но и свои цели.

Сила исходила от каждой из женщин в масках, точно пар – невидимый, но все равно ощутимый. Объектом внимания и усилий Колдуний был резной деревянный жезл. Он тихонько покачивался в воздухе точно посредине круга.

Им будет обладать одна из Колдуний. Как ни странно, никого, похоже, не волновало, кому в конечном итоге он достанется.

Лириэль представила на миг, как этот вопрос решался бы в Арак-Тинилит, школе жриц Мензоберранзана. Не одна женщина погибла бы, прежде чем это сокровище оказалось бы в единственных черных руках.

Когда заклинание было завершено, жезл скользнул к одной из женщин в масках. Колдунья благоговейно приняла его в длинные узкие ладони. Когда она сняла маску, Лириэль с трудом сдержала проклятие.