Крылья ворона - Каннингем Элейн - Страница 31

– Смелый шаг, – насмешливо бросила она. – Ты верховная жрица, а она всего лишь прислужница.

– Она из Дома Бэнр, а я нет, – резко ответила Шакти. – Моя змееголовая плеть погибла, мои заклинания рассеяны.

– Девчонка не настолько могущественна, – неуверенно произнесла Триль.

– Сама по себе – нет. Но она стала Зедринисет.

Тепло медленно схлынуло с лица Триль. Это слово, одно из самых священных в языке дроу, редко произносили вслух. Это была великая честь и сила, которую каждая жрица тайно мечтала заполучить для себя и боялась увидеть в других.

– Ты видела это.

– Многие видели. Сила Ллос проходила через дочь Дома Бэнр во время битвы за Руафим. Маленькая жрица переварила это.

– И все же ты бросила ей вызов.

Шакти склонила голову, изобразив, как она надеялась, смирение.

– За мою самонадеянность я была отправлена в Абисс.

Матрона долго обдумывала эти слова, ища в них скрытый смысл и недомолвки, столь характерные дроу. Но задала она самый очевидный из вопросов:

– И всё же ты здесь?

– Все же я здесь, – согласилась Шакти. – Я была наказана за нападение на Бэнр, но Паучья Королева читает в моем сердце. Жрицы Дома Хаицрин всегда поддерживали Дом Бэнр. Я ваша слуга. Наказать меня слишком жестоко значило бы пролить неприятно яркий свет на мирную тьму вашего пути. Прислужница Ллос испытала меня и убедилась в моей преданности. Я была возвращена из Абисса со знаками благоволения богини.

Шакти сунула руку в складки платья и вытащила свою пятиглавую змеиную плеть. Черепа приподнялись, потом склонились перед Первой Матерью.

– Это плеть, которую вы лично вручили мне, – объяснила Шакти. – Она погибла в сражении с Лириэль и была оживлена силой Ллос во время моего недолгого пребывания в Абиссе.

Триль скептически разглядывала воскресшее оружие.

– Это твои слова, но любая верховная жрица умеет оживлять мертвых. Тебе следовало бы быть более убедительной.

– Служанка Ллос тайно дала мне это, в знак высочайшего благоволения богини Дому Бэнр и ее желания возвысить этот Дом над всеми прочими.

Она протянула Триль пузырь души. Матрона заглянула в него, но зоркость ее глаз не могла соперничать со зрением Шакти.

Мать Бэнр отдала короткий приказ страже. Мужчины исчезли, вместо них через мгновение появились два десятка до зубов вооруженных женщин. Это была личная охрана Матери Триль, отобранная за свирепость и лично ею подвергнутая заклинанию преданности. Женщины заключили трон Триль в кольцо.

Триль кивнула, и стражницы вытащили из ножен каждая по два меча и скрестили их с мечами стоящих рядом. Защитная магия потекла по скрещенной стали, наполняя зал легким гудением. Никакая сила не могла бы пробиться ни в круг, ни из него.

Триль бросила шарик в сторону ближайшей из стражниц. Он разлетелся, еще не успев упасть на пол, и выпустил облако сияющего зеленоватого дыма. Дым поплыл прочь и остановился перед гудящими мечами. Хотя рассеяться он не мог, но начал медленно тускнеть. Когда же он окончательно исчез, все изумленно уставились на высокую женщину-дроу, стоящую внутри охранительного круга. Глаза ее были неподвижны, волосы растрепаны, но лицо было абсолютно узнаваемым.

– Квентл, – странным голосом произнесла Триль.

Это, без сомнения, была Квентл Бэнр, могущественная жрица, убитая годы назад. Никем другим женщина быть не могла, поскольку попытка любого дроу принять ее облик была бы обречена на неудачу в этом магическом круге. Квентл погибла в сражении, и тело ее принесли в город и сожгли в соответствии с принятым для жриц высочайшего ранга ритуалом. Менее важные трупы бальзамировали и хранили до случая, когда потребуются армии безымянных зомби.

Сожжена – и все-таки она стояла перед ними. Квентл была неоспоримо жива. Отрицать очевидный знак благорасположения Ллос было невозможно. Могущественную жрицу вернули Дому Бэнр!

Однако такая щедрость богини наводила Триль на размышления. Одна жрица Бэнр воскресла из мертвых, другая стала Зедринисет, Избранницей богини!

С такими могущественными союзниками у нее не будет недостатка в соперницах. А Шакти, удостоенная такой чести и доверия-богини?

Мать Бэнр скрыла эти мысли и коротким движением руки отослала стражу. Потом она повернулась к двум настороженным жрицам, переводя взгляд с одной заговорщицы на другую – а именно ими они, без сомнения, и были.

– Как ты отыскала путь из Абисса?

Воскресшая жрица уставилась на Триль.

– Я… я не помню, – призналась она и пошатнулась, словно была готова упасть в обморок. Отчаянным усилием воли она заставила себя стоять прямо.

На лице ее появилось надменное выражение, столь памятное Триль.

Мать Триль изобразила улыбку и произнесла то единственное, что ей оставалось:

– Добро пожаловать домой, сестры.

В ту ночь Бриндлор, заклинанием превращенный в человека, портового грузчика, плечами прокладывал себе дорогу в заполненной народом вонючей припортовой таверне. Он рассматривал толпу, выискивая загорелого норманна с рыжей бородой и тяжёлым подозрительным взглядом.

Когда он отыскал его, тот сидел в одиночестве за маленьким столиком у двери на кухню, взгромоздив ноги на единственный свободный стул и отгоняя свирепым взглядом всех, кто подбирался слишком близко в надежде заявить на него претензии.

Бриндлор протолкался поближе к капитану. Он прислонился к стене и схватил с подноса пробегавшей служанки кружку с пивом – ловкая кража, удостоившаяся одобрительного кивка рыжебородого пирата.

– Людно здесь сегодня, – заметил Бриндлор на примитивном языке, именуемом Общим, с грубовато-сердечным акцентом унылых северных стран. Он кивнул в сторону кухни: – Похоже, слишком людно, раз им приходится сажать морских капитанов рядом с уборной.

По лицу пирата скользнула довольная улыбка.

– Ты, похоже, хлебал их варево.

– Пытался. Пойло невероятное. – Бриндлор похлопал себя по обширному животу. – А, ладно. Мне не впервой подкрепляться элем. Да и есть охота! – Он позвенел монетами в кошельке и осклабился. Если пустишь меня присесть, я угощаю.

Пират заглянул в свою пустую кружку и скинул ноги со стула. Несомненно, он посчитал, что бесплатная выпивка важнее уединения.

– Ты знаешь, что я капитан, – заметил он. – Что ты еще знаешь?

– Немного, – беззаботно отозвался Бриндлор. – Я работал сегодня в порту, помогал разгружать «Нарвал». Видел тебя с начальником дока, слышал, что тебя называли Айбн. Меня зовут Вольфрих. – Он протянул массивную ручищу.

Айбн довольно кивнул, услышав норманнское имя, и пожал протянутую руку. Ни один из них не проронил больше ни слова, пока не принесли еще кувшин пива, потом еще один.

На самом деле Бриндлор знал про Айбна многое. Уроженец Руафима, хороший моряк, ужасно гордится своим происхождением и с такой же силой ненавидит эльфов. Всем известный молчун, не скажет и трех слов там, где другому надо тридцать. Есть одно исключение из этого правила: всякий раз, сходя на берег, Айбн позволяет себе кружечку-другую. И чем больше он пьет, тем разговорчивее становится.

– Встретил одного из твоих парней, – снова заговорил Бриндлор. – Лейгара. Славно рассказывает всякие истории.

Красное от выпитого эля лицо Айбна подозрительно насупилось.

– И что же он тебе такого порассказал?

Замаскированный дроу пожал плечами.

– Ничего, что я принял бы за чистую монету, просто славные красивые байки. Что-то о ковре с душами, о морском эльфе, что вас охранял.

Айбн помрачнел.

– Чистая правда, к сожалению.

– Вот оно как. – Бриндлор сделал долгий глоток из своей кружки. – Ты знаешь этого эльфа?

– Знаю? Чертовски хорошо. Зовут Кзорш. С того самого дня, как я нанялся к Буйному Хрольфу, этот эльф прицепился к нам, как репей. Все пытался защищать корабль, сам и со своими подручными – тоже эльфами. Хрольф канул на дно морское, и корабль его с ним, но проклятый эльф нашел себе другую причину таскаться за мной. Девку-дроу, это уж совсем ни в какие ворота.