Тающий человек - Каннинг Виктор - Страница 57

Я посмотрел на медную решетку в полу у окна. Они располагались по всему периметру комнаты, сантиметрах в пятидесяти от стен. Эта была привинчена к полу двумя шурупами на каждом из концов. Через нее в комнату нагнетался горячий воздух, очень горячий воздух.

Я снова посмотрел на термометр. Теперь на нем было уже двадцать восемь. После того как Денфорд закрыл нас, температура начала неуклонно повышаться. Когда я только вошел сюда, здесь было приятно. Теперь же тут можно было разводить орхидеи.

Я посмотрел на О'Дауду и Кермода. О'Дауда сидел, откинувшись в кресле и держа в руке бокал, и смотрел на меня. Его халат был небрежно распахнут и пламя горящих свечей озаряло ежик его рыжих волос.

Кермод сидел на краю трона — маленький, похожий на кузнечика человек. На его щеке запеклась кровь. Он смотрел на меня темными, полными интереса глазами, без сомнения обещая себе удовольствие черной мести, когда наступит подходящий момент.

О'Дауда, посчитавший, что я собираюсь что-то сказать, произнес:

— Теперь уже нет былой уверенности, да? Но не трать дыхание, пытаясь заключить сделку. Ты здесь и мы здесь, и мы тебя все равно достанем. Итак, никаких сделок.

Он был прав. Я собирался говорить, но не о сделках.

— Каков температурный предел этой отопительной системы? — спросил я.

Мой вопрос их сильно удивил, затем Кермод сказал:

— Где-то около тридцати пяти градусов.

— За последние десять минут температура поднялась более чем на шесть градусов, — сказал я.

— Ну и что? Это чертов идиот Денфорд. Он запер нас и повернул регулятор, — сказал О'Дауда. — Человек бездарен. Мы ему не нравимся и это все, что он может придумать. Я бы стал немного уважать его, если бы он наставил на меня пистолет. Садись, парень, снимай пиджак и допивай свое шампанское. Может быть, тебе захочется потом вздремнуть. — Он усмехнулся.

И тут до меня дошло. Конечно. Последние несколько минут это крутилось в моем мозгу, но сейчас я четко все понял. Денфорд был сумасшедшим, но не был дураком. И вопрос о том, что он хочет ранить, но боится ударить, снимался.

Я быстро сказал:

— Помнишь мой первый визит сюда, О'Дауда? Я дал тебе термобомбу. Большая, тяжелая штуковина, способная разнести на куски эту комнату. Что ты с ней сделал?

Он тоже был не дурак и подключился ко мне мгновенно.

— Я отдал ее Денфорду, чтобы он избавился от нее.

— Да, я думаю, что он так и сделал. Где-то в этой комнате. Вероятно, прикрепил ее к трубе под одной из решеток, и она сейчас поджидает там нужной температуры. Все в порядке. Денфорд наставил на тебя пистолет, и на остальных тоже.

Они вскочили на ноги.

— Кермод, — сказал я, — быстро обойди комнату и посмотри, нет ли на шурупах какой-либо из решеток свежих царапин.

— Окна, — сказал О'Дауда и в его голосе теперь зазвучала тревога. — Разбей их, это понизит температуру.

— Только температуру воздуха. На бомбу это никак не повлияет. Она в какой-то из труб.

— Мы можем сорвать все решетки и выключить каждый обогреватель, — сказал О'Дауда.

Он уже начинал паниковать.

— Их здесь штук двадцать и нам нужна отвертка, — сказал я. — Единственный выход — найти ту решетку, которую отвинчивал он. Возможно, нам удастся сорвать ее.

Пока я говорил, Кермод уже отправился осматривать решетки.

Я проверил решетки вдоль окон. Никаких признаков того, что какую-то из них снимали. Термометр на стене показывал уже двадцать девять. Какую температуру он выставил на бомбе? Тридцать? Тридцать два?

Кермод появился из-за трона и сказал:

— Я не вижу никаких царапин.

— Срывай их все, — закричал О'Дауда. — Давай.

Он подошел к ближайшей решетке, нагнулся, ухватил ее своими огромными пальцами и потянул. Не в силах противостоять его мощи, мягкая медь выгнулась, но шурупы держали крепко. Я знал, что они будут держать. Он был миллионером. Миллионеры не терпят халтуры. В любом пригородном домике шурупы выскочили бы, словно они натирались мылом перед заворачиванием. Каждому, кто работал на него, приходилось отрабатывать свои деньги на все сто. Это была его эпитафия. Себе я не мог придумать ничего стоящего. Я снова проверил термометр — тридцать. Возможно, в последний раз я поспорил сам с собой, что Денфорд поставил на тридцать два, и пошел к дверям. Только там не было решеток. Если и можно было говорить о безопасных местах, то это было самым безопасным. К тому же, оно было на достаточном удалении от окон. Мне не хотелось, чтобы после того как я переживу взрывную волну, мне снесло голову куском стекла.

Полностью растерянный Кермод встал у подножия трона и закричал:

— Что, черт побери, нам делать?

— Идите сюда и соорудите себе какое-нибудь укрытие, — сказал я, укладывая перед собой герцогиню, а на нее — джентльмена в дипломатических одеждах. По крайней мере я не нарушил социальных уровней.

Кермод направился было ко мне, но О'Дауда, паникуя, не веря, что можно что-либо сделать и в то же время полагаясь на старый миллионерский принцип иммунитета ко всем неприятностям, заорал:

— Помоги мне с этой!

Он тянул за следующую решетку, и капельки пота блестели на его красном лице. Кермод заколебался, глядя, как я, нарушая социальный кодекс, укладываю на дипломата коптского базарного торговца.

О'Дауда заорал снова, и Кермод пошел к нему. Он был вынужден это сделать, ибо он рассчитывал на удачный исход и, следовательно, должен был оставаться на хорошем счету у О'Дауды. Хозяин и слуга — эта связь не рвется до самой смерти, когда хозяин — миллионер. Я был рад, что я сам себе и хозяин, и слуга. Никаких противоречий между нами. Я добавил еще три фигуры и затем уложил поверх них высокого и худого университетского дона с лицом аскета в отделанной мехом мантии. Я подумал, чем он мог вызвать раздражение О'Дауды. Возможно, голосовал против на совете, в то время как остальные хотели присвоить ему почетную юридическую степень в обмен на новое здание для университета.

Они, наконец, сорвали решетку. О'Дауда нагнулся, пошарил внутри рукой и почти тут же вскочил и бросился к другой. Он был упорным человеком. Если ему повезет — и это должно быть везением ирландца — он может на этот раз попасть на нужную решетку, и даже открыть ее и засунуть руку, но он соревновался с тридцатью двумя градусами по Цельсию, и я готов был спорить, что уже оставалось менее полуградуса.

Держа пистолет и сверток в разных руках, я устроился за своей баррикадой и закричал:

— Ради Бога, не делайте глупостей. Укройтесь где-нибудь подальше от решеток!

Не отпуская решетки, Кермод повернулся и посмотрел на меня. Ему была видна только моя голова, высовывающаяся над баррикадой. Его глаза были полны безысходной тоски, но он не смел оставить своего хозяина.

Затем он вдруг отпустил решетку и выпрямился.

— Кермод! — сердито зарычал О'Дауда.

— Минуту.

Кермод повернулся и побежал к трону. В трех метрах от гигантской копии О'Дауды на полу лежала прекрасная персидская дорожка. Он швырнул ее в сторону. Под ней была решетка.

— Я совсем забыл про эту... — Он нагнулся, осматривая шурупы.

— Эта! Эта!

О'Дауда бросился к нему, сметая все со стола развевающимися полами халата и отбрасывая в сторону фигуру раджеподобного человека в тюрбане и белых одеждах.

— Шурупы... смотрите! — показал Кермод.

Они оба ухватились за решетку и напрягли все свои силы. Бомба должна была быть под этой решеткой. Именно сюда ее установил бы Денфорд. Под гигантской копией, и рядом с тем местом, где обычно сидел О'Дауда. Если бы Кермод вспомнил об этой решетке в самом начале...

— Бросьте! Бегите сюда! — заорал я.

Они не обратили на меня никакого внимания. Большой человек и маленький человек обливались потом, пытаясь выломать решетку. Хозяин и слуга, связанные столькими прошлыми вещами: проявлениями лояльности, злодействами, пьянками, рыбалками, публичными домами в былые дни, а затем, по мере увеличения богатства хозяина, и более сложными и изощренными манипуляциями, и всегда первый думал, что он неприкасаем, сам себе закон, а второй — что в тени могущества первого он находится в полной безопасности. Они забыли, что там был я. Если ты не сидишь и ждешь неприятностей, борешься, ты побеждаешь. Так было всегда и так будет, должно быть, иначе просто не стоит жить.