Семейная тайна - Каннинг Виктор - Страница 40

Шубридж откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на нее. И вдруг улыбнулся, совершенно неожиданно — улыбнулся не ей, не Бланш, а себе самому. Что-то произошло. Что-то внутри у него изменилось. И это непостижимым образом ей передалось, точно так же как иногда передавались ей чужие мысли. В нем созрело какое-то решение. И он не просто его принял, а принял с огромным облегчением, и с этой минуты ее присутствие перестало его беспокоить. С ней все ясно, думать больше не о чем.

Он сказал:

— Значит, вы приехали поговорить насчет стоянки для туристов? И не застав нас дома, поехали в Чеддар, выпили там чаю, а потом вернулись и ждали здесь?

— Да. Но я хочу объяснить…

Он снова прервал ее характерным движением головы, которое действовало как удар.

— Нечего тут объяснять. Бросьте ваши сказки про туристов. Вы это выдумали, чтобы увидеть меня, проникнуть к нам в дом. Вы хотели собрать о нас сведения, чтобы после провернуть какие-то свои делишки.

Он говорил спокойно, буднично — без раздражения, без гнева, — и Бланш неожиданно успокоилась. И что это, в самом деле, она так перетрусила? Может, все не так уж и плохо? Может, все плохо только в ее воображении? Воображение может и подвести.

Она улыбнулась и, непроизвольно дотронувшись до своего жемчуга рукой в перчатке, сказала:

— Ну, верно, я это придумала. Но иногда лучше заранее все выяснить, особенно если…, если разговор предстоит строго конфиденциальный.

Шубридж коротко улыбнулся ей в ответ.

— Ваши записи очень лаконичны, мисс Тайлер, но мне не трудно читать между строк. Вы живете в Солсбери?

— Да, и я…

— Отвечайте только на мои вопросы. Ваши эмоция меня не интересуют. Тем более, что все они написаны у вас на лице. Вы профессиональный медиум?

— Да.

— Но при случае не брезгуете и вполне земными средствами?

— Истины есть и в здешнем мире, равно как и мире ином. Мое призвание отчасти в том, чтобы открыть их людям.

— Обычный профессиональный жаргон. — Он протянул руку, взял со стола записную книжку и, не заглядывая в нее, спросил:

— Ваш визит связан с мисс Рейнберд, Рид-Корт, Чилболтон?

— Да. — Она бы дорого дала, чтоб ей позволили говорить не только «да» и «нет». Ведь должен же быть где-то ключ к спасению — где-то там, в нагромождении слов. Но она знала: говорить он не даст.

— Жаль, что мой телефон не значится в справочниках. Вы просто позвонили бы мне, и через пять минут вопрос был бы исчерпан. И мы оба спокойно жили бы дальше. Как вы узнали мой адрес? — Он взял со стола листок.

— Мне дал его ваш приятель, некий мистер Энгерс.

— Бывший приятель. А он откуда его взял? И как вы вышли на Энгерса?

— Он вспомнил, что вы увлекались соколиной охотой, и узнал адрес через Британский клуб любителей… Погодите, послушайте… — Она попыталась с разбега ускользнуть из-под его контроля. — Почему не перейти прямо к делу? Как к вам попал архи…

— Мы именно переходим к делу. — Он слегка повысил голос. — И достаточно прямо, как мне кажется. — И он улыбнулся.

Бланш встала. Те двое не шелохнулись. С преувеличенным возмущением — ей казалось, что гнев поможет подавить страх, — она заявила:

— Хватит! С меня довольно. Я требую, чтобы вы сию же минуту выпустили меня отсюда!

— Сядьте, — приказал Шубридж.

Бланш продолжала смотреть на него в упор. Он наклонил голову набок и взглянул на нее снизу вверх. И тут из дальнего конца комнаты послышался негромкий голос миссис Шубридж:

— Вы же не идиотка, мисс Тайлер. Архиепископа мы похитили. А вы его видели. Неужели вы не понимаете, что вам отсюда выходить нельзя — пока.

Это произнесенное после некоторой заминки «пока» не слишком обнадежило Бланш. Она медленно опустилась на стул. Спокойно, Бланш, спокойно, твердила она себе. Главное — не терять головы. Да, дело дрянь, но ведь должен быть какой-то выход. Можно договориться, пойти на компромисс. О, Господи, ну что-то должно же быть!

— Так как вы вышли на Энгерса?

— Мне помог один друг. Я ему доверяю такие дела. Шубридж одним пальцем полистал блокнот.

— Джордж Ламли? Вот почему вы записываете, сколько он получил и сколько истратил.

— Да. Но послушайте, вы же не все понимаете…

— Я все понимаю, мисс Тайлер.

— Нет, не все! Дайте мне наконец сказать! И хватит меня запугивать! Неужели так трудно выслушать? Вот вы похитили архиепископа — значит, вам нужны деньги? Разумеется! Ну, так можете его отпустить на все четыре стороны. Он вам ни к чему. У вас и без него будет куча денег. Только вы сами об этом ничего еще не знаете. Я берусь вам помочь и забыть все, что тут видела. Если у вас есть хоть капля разума, сделайте, как я говорю.

Шубридж улыбнулся.

— Вы это серьезно? Вот так возьмете и уйдете и все забудете?

— Ну, конечно. А вы получите свои деньги — целое состояние. И ни к чему вам эта…, эта история с архиепископом. Прошу вас, поймите же наконец!

Шубридж смерил ее долгим, изучающим взглядом и медленно покачал головой.

— Увы, мисс Тайлер, ничего не выйдет. Видите ли, про мисс Рейнберд я давно знаю. С шестнадцати лет. И я прекрасно знаю, кто были мои настоящие родители, но представьте, мне это безразлично. Они от меня отказались, и я вполне благополучно жил с теми, кто их заменил. Про мисс Грейс Рейнберд я все знаю. У нее есть деньги, но меня это не касается. Я не испытываю ни малейшего желания заявлять о своих правах, тем более дожидаться, когда она сама захочет восстановить справедливость и успокоить собственную совесть. Справедливость торжествует с тех пор, как Рональд Шубридж и его жена стали мне отцом и матерью. Состояние мисс Рейнберд, по моим подсчетам, примерно двести тысяч. Она вполне может прожить еще лет десять. Слишком долго ждать, да и денег маловато, мисс Тайлер. Так что вернемся лучше к нашей главной проблеме. Джордж Ламли знает, что вы поехали ко мне?

Бланш поспешила ответить:

— Конечно знает.

— Уверен, что вы лжете. Впрочем, это ничего не меняет. Допустим, вы приехали, поговорили со мной насчет стоянок — и с тем отбыли в неизвестном направлении. Так и скажем, если кто-нибудь спросит.

Он быстро взял со стола записную книжку и листок бумаги, на котором было записано его имя и адрес. Блокнот и книжку он положил обратно в сумочку, потом взглянул на листок, снова на Бланш и сказал:

— Возможно, у Джорджа Ламли и вправду есть мой адрес, и он знает о вашей сегодняшней поездке. Но возможно и другое — он ничего не знает. В записную книжку вы меня не вписали; разговор с Энгерсом тоже не отражен. Вряд ли Джордж Ламли в курсе дела. Но, как я уже сказал, по существу это ничего не меняет.

Он смял листок в руке и сунул его в карман, и это вызвало у Бланш прилив ужаса.

Шубридж поднялся и начал укладывать все мелочи обратно в сумочку. Бланш, у которой сердце застучало в груди, как бешеное, осипшим голосом спросила:

— Что вы хотите со мной сделать? Ради Бога — что вы задумали?

Через плечо Шубридж взглянул на жену — и та слегка кивнула, словно давая согласие на какое-то немое предложение. Шубридж снова повернулся лицом к Бланш, а мисс Шубридж неторопливо поднялась со стула.

— У меня нет выбора, мисс Тайлер, — говорил тем временем Шубридж. — К этому дню я готовился много лет. У меня есть мечта, и я намерен претворить ее в жизнь. Вы для меня — ничто, пустое место. То обстоятельство, что о вашем посещении могут узнать, меня не пугает. Я всегда найду что ответить. Я должен двигаться дальше, мисс Тайлер. А вы стоите у меня на пути.

Бланш вскочила, охваченная животным страхом, который вытеснил все мысли, кроме одной, главной.

— Нет! Нет!… Не-ет! — закричала она и бросилась к двери.

Шубридж быстро схватил ее за руку. Потом резко развернул и обеими руками прижал спиной к себе. Когда к ней вплотную подошла миссис Шубридж, Бланш закричала. Шубриджи будто ничего не слышали. Миссис Шубридж протянула руку и отогнула лацкан ее замшевой куртки. Затем расстегнула красный жакет и просунула руку в открытый ворот шелковой блузки, обнажив правое плечо. Мелькнуло нежное, розоватое тело.