Рука-хлыст - Каннинг Виктор - Страница 7

Я откупорил бутылку «Шато Латур» и шлепнул на сковородку кусок мяса толщиной с вафлю. На стол я поставил медную вазу с дюжиной роз и мои лучшие стаканы для вина. Пока я вкалывал, как бобр, взбивая подушки и пряча разный хлам в шкаф, вверх по реке шел паром — он свистел о том, что я последний дурак, а мотоцикл, ревевший под окном, напоминал мне о Дино. Несколько недель спустя Уилкинс, которая следила за прессой, передала мне вырезку из «Ивнинг стандарт». Четыре строки рассказывали о том, что на шоссе А-23 на Пэтчем, сразу за Брайтоном, разбился на мотоцикле некий Эдвардино Мантинелли. Думаю, он хотел выяснить, с какой скоростью нужно мчаться, чтобы забыть о ком-то.

Я все спланировал: немного выпивки, немного легкой музыки, вечерний разговор, пока я готовлю, а затем, после еды, честная, откровенная беседа. Я чувствовал себя счастливым, представляя, что снова увижу Кэтрин. Кроме того, я люблю готовить — когда получается просто и хорошо, по книге Роберта Кэри.

У моего дома остановилось такси, и я открыл дверь в ожидании, когда Кэтрин поднимется по лестнице и впорхнет мне в руки как домашний голубь. Поцеловал ее, привлек к себе и, не переставая целовать ее, захлопнул дверь ногой. Когда я отпустил ее, она рухнула в кресло, вытянула ноги, безвольно свесила руки, на одной из которых болталась сумочка, и улыбнулась.

— Жара, — сказала Кэтрин.

На ней было милое платье из белого шелка, с глубоким квадратным вырезом, который обнажал ее загорелую шею и часть груди; ее волосы были распущены, а глаза, может быть, все дело было в тусклом свете, казалось, подернулись темно-фиолетовой дымкой. И тут мое сердце принялось бешено стучать, и я почувствовал, что мне плевать, попадусь я на ее крючок или нет. Я был готов к тому, чтобы двигаться до финишной прямой.

— Ты кажешься холодной, как нереида.

— Это что-то красивое?

— Да, мифологические дочери морского старца Нерея.

Кэтрин кивнула, соглашаясь, посмотрела на бутылки, стоящие на буфете, и сказала:

— Налей в стакан джина на три "Четверти, брось половинку ломтика лимона, затем долей доверху содовой и положи лед.

Я приготовил коктейль, себе налил виски со льдом и спросил ее:

— Откуда ты узнала мой лондонский адрес?

Она открыла сумочку, извлекла оттуда мою визитку и бросила ее на стол.

— Ты соврал мне насчет своей работы, Рекс, — резко произнесла она.

— И пока я разбирался с Дино, ты вытащила визитку из моей куртки?

— Да.

Я передал ей джин, она подняла свой стакан и сделала большой глоток.

— Ура, — сказал я и лишь пригубил выпивку.

Проигрыватель, стоящий в углу, издавал приятные, приглушенные звуки, и я видел, как Кэтрин покачивала ногой в такт музыке.

До ужина она выпила три стакана, но, по-моему, ничуть не опьянела. Взяв в руки второй стакан, Кэтрин встала и принялась расхаживать по комнате, разглядывая мой хлам, а затем отправилась в спальню, расспрашивая меня, пока я был на кухне. Кто помогает мне по хозяйству? Миссис Мелд, соседка. Зачем мне такая большая двуспальная кровать? Потому что когда я поселился здесь, она уже стояла тут. Зачем я складываю в бутылку из-под виски шестипенсовики? Коплю на отпуск. Кто такая Элизабет Трэнт? Положи телефонную книжку на место и не любопытничай.

Она вошла в кухню, прислонилась к дверному косяку и смотрела, как я сдираю кожуру с помидоров.

— Как ты начал этим заниматься, Рекс? — спросила Кэтрин. — Я не представляла, что такая работа для тебя.

Мне понравилось, как она сказала.

— Наверное, во всем виноваты дешевые книги, которые я читал мальчишкой. Секстон Блэйк, Нельсон Ли.

— Никогда не слышала о таких.

— Не важно. Однажды у меня было пятьдесят фунтов, я очень берег их, но тут что-то стукнуло мне в голову, и я поставил все деньги на лошадь.

— И ты выиграл?

— Да. Затем все, что получил, я поставил на другую лошадь, потом еще и еще. Несколько раз.

— И каждый раз лошадь выигрывала?

— Да.

После ужина и кофе она уселась в большое кресло, а я примостился на коврике у ее ног. Нам было хорошо. Мне всегда нравились девушки, которые серьезно относились к еде и выпивке, особенно приготовленным мною. Она положила мне руку на шею и пальцами перебирала мои волосы, я а провел рукой по ее ноге, от колена вниз и до самых пальцев. Она сбросила туфли.

Наконец я сказал:

— Намного удобнее нам будет в постели.

Она наклонилась вперед, притянула мое лицо и поцеловала меня. Затем оторвала губы от моего рта и пробежалась ими по лицу, лишь слегка дотрагиваясь до кончика моего носа, бровей, и наконец прикоснулась своими мягкими и теплыми губами к правому уху. Она кое-что шепнула, а затем ее губы снова приникли к моим. Этот поцелуй должен был меня утешить, он длился довольно долго, и ее губы прижались к моим, ее рука — к моей, и она гладила и ласкала до тех пор, пока я не встал и не подошел к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Над рекой висела луна. Я мысленно попросил ее поменять свой цикл в будущем и краем глаза заметил, что в дальнем конце улицы под фонарем стоит человек и читает вечернюю газету.

Я вернулся обратно, приготовил большую порцию не очень крепкого напитка, а затем присел на скамеечку и посмотрел на Кэтрин:

— Что тебе известно о Гансе Стебелсоне? Она терла краем стакана свой подбородок, но не произносила ни слова.

— Он нанял меня следить за тобой. Заплатил много денег.

Даже слишком много. Но я совершенно уверен, что все это время он знал, где ты.

Я говорил, не отрывая от нее глаз, но мне ничего не удалось прочесть на ее лице.

— Он из Кельна. Он был без ума от меня и не понимал, почему я не хочу выходить за него замуж, ведь он так богат. Но я выйду замуж за человека с таким же хорошим телосложением, как у тебя.

— Я вполне подхожу. Но сейчас давай вернемся к Стебелсону.

— Его семья родом из Кельна, как и моя. Я хорошо знаю его сестру. Она намного моложе Ганса. И она мне нравится. Я уехала в Англию, потому что Ганс никогда бы не оставил меня в покое. Он сейчас в Англии?

— Ты же знаешь, что да.

— Нет, это не так.

Она произнесла это без всякого выражения, и мне бы не хотелось клятвенно утверждать, что это была ложь.

— Тогда зачем он звонил тебе в «Бутик Барбара» утром того дня, когда ты уехала из Брайтона? Откуда он узнал, что ты там?

— Никто мне не звонил в магазин в то утро. По крайней мере, до одиннадцати. В одиннадцать я ушла. Так, значит, это Тане тебя нанял? Но он богат, понимаешь? Очень богат. Ты должен выписать ему крупный счет.

— Откуда он мог узнать про «Бутик Барбара»?

— Кажется, я догадываюсь. Я как-то написала его сестре Грете в Кельн. Но я не давала ей свой адрес, потому Ганс всегда старался выведать у нее новости обо мне и мог бы заявиться сюда за мной. Но две недели назад я написала ей, что живу в Брайтоне и работаю в магазине одежды. И послала ей джемпер.

Из английской шерсти. А потом вспомнила, что вместе с ним послала и чек магазина. Знаешь, оказывается, это очень сложно послать в Германию джемпер. Нужно пройти через кучу таможенных формальностей!

— И ты думаешь, что он взял адрес магазина у нее?

— Уверена. Если бы он узнал, что у нее есть мой адрес, он выкручивал бы ей руки до тех пор, пока она не скажет.

Я зажег сигарету. Она останется сухой, если не придется идти далеко под дождем. Стебелсон был в одном списке со мной и Дино. И Стебелсон был богат. Он хорошо заплатил только за то, чтобы узнать, где Кэтрин. Просто и откровенно. В поведении Кэтрин не было и намека на то, что здесь кроется что-то другое. Я мог бы поверить всему этому, если бы не человек, стоящий на углу и наблюдающий за моей квартирой, и если бы не тот факт, что в том самом кресле, в котором сейчас расположилась Кэтрин, всего несколько дней назад сидел один мой приятель, одетый в плащ. И я не мог игнорировать эти факты.

Я протянул руку и мягко пробежался пальцами по ноге Кэтрин. Она поморщила нос.