Письма Скорпиона - Каннинг Виктор - Страница 49

И вдруг Джордж осознал: сейчас, когда Лодель наступает сзади, а Барди внизу быстро настигает его, ему остается только один путь. Доротея, передававшая Лоделю и Барди сведения о каждом шаге Константайна, сделала игру в кошки-мышки бессмысленной. У Джорджа не было ни малейшей надежды скрыться в горах или добраться до верхушки хребта, где характер местности менялся и преследователей можно было обойти. Выход оставался один: вдоль подножья хребта как можно скорее добраться до склона Найдергорна, сохраняя расстояние между собой и преследователями возможно большим.

Джордж вскочил и бросился вперед, на ходу додумывая план действий. Пробегая первые сто метров, он услышал два выстрела, но пули прошли далеко в стороне. А потом все стихло. Один раз Джордж оглянулся, увидел внизу Барди – тот бежал через долину, не давая Константайну свернуть налево, а Лодель пробирался по камням меж валунов у подножья хребта.

Джордж прибавил ходу, но двигался с опаской, глядя под ноги, зная, что каждый его теперешний шаг зачтется ему позже. Добравшись до хребта, Джорджу некогда будет выбирать дорогу, придется спускаться очертя голову и уповать на то, что удастся где-нибудь укрыться раньше, чем преследователи доберутся до него.

В пяти метрах от края склона Джордж опять оглянулся. Он немного оторвался от своих преследователей. Но в семидесяти метрах у него над головой у самой кромки хребта стояла Доротея и видела каждый его шаг.

Константайн добежал до склона, перед глазами мелькнула расстилавшаяся внизу огромная долина, которая по мере приближения к озеру расширялась. Тут он перемахнул за край, понесся вниз по крутому склону к ближайшим валунам, вонзая ноги глубоко в дерн, чтобы хотя бы немного притормозить. Добежал до кромки небольшого обрыва, остановился секунды на четыре, окинул взглядом склон, выбирая путь, прыгнул и, размахивая руками, чтобы не упасть, помчался вниз да так быстро, что дух захватило.

До подножия оставалось метра четыре, когда над головой у Константайна раздался выстрел. Джордж взглянул вверх: Лодель и Барди стояли на самом краю склона.

Мгновенно Джордж понял, что одна-единственная тактика может спасти его сейчас. Ведь мужчины уже подняли винтовки и наверняка поймали его в перекрестье прицелов. Он решил притвориться, будто они и в самом деле подстрелили его.

Подножье все было усыпано камнями и булыжниками до очередного обрыва. Джордж продолжал спускаться, мысленно готовясь к падению и ожидая новых выстрелов. И они раздались – сразу два. Одна пуля чиркнула о пиджак, другая попала в рукав и пронзила мякоть предплечья. Константайн полетел вниз, позволил себе упасть, расслабил все мышцы. Пролетел метра три, приземлился на камни и покатился. Покатился беспрепятственно, его тело билось о булыжники и подскакивало, словно труп, взметая пыль, гравий и камешки. Наконец показалась кромка нового обрыва, обрамленная крупными валунами, съехавшими когда-то по склону. Лишь тогда Джордж вновь стал действовать руками и ногами, но так, чтобы сверху это было незаметно. Дабы не сорваться с обрыва на полной скорости, Джорджу надо было налететь на один из валунов и таким образом затормозить, а потом скользнуть боком вдоль него – медленно, как труп, – завалиться за кромку обрыва и уповать на то, что преследователи не полезут проверять, жив Константайн или мертв.

Джордж боком ударился о валун и без особых усилий скользнул вдоль него, и вдруг ощутил, как ноги зависли в пустоте. Он покрепче вцепился руками в землю, тормозя и изо всех сил стараясь за что-нибудь зацепиться. На миг ему даже показалось, что его маневр не удастся. Он уже начал падать, когда его левая рука ухватилась за торчавший из стенки обрыва булыжник. Джорджа развернуло, грудь его полностью отошла от скалы, так что весом собственного тела ему чуть не сломало руку. Но Константайн удержался, раскачался, зацепился ногами за стенку склона и повис. Сколько он висел так – неизвестно, однако мало-помалу пришел в себя. В глазах прояснилось, и Джордж заметил, что распластался в полуметре от верхней кромки обрыва: до земли было так далеко, что ноги не доставали даже верхушек сосен, которые росли у подножья. На него посыпались камни, а потом всего в нескольких дюймах пролетел валун, о который недавно затормозил Джордж. Константайн прильнул к скале, спасаясь от комьев земли и камней… Страшный грохот донесся снизу – это валун упал меж сосен. Джордж представил себя на его месте и зажмурился, прижимаясь плотнее к скале. И в этот момент как будто гнев овладел им: спина похолодела, разум наполнила раскаленная добела, жгучая, богопротивная ярость, которая вытеснила все другие чувства.

Дальнейшие события напоминали кадры какой-то безумной киноленты, склеенной как попало. Время от времени эта лента рвалась, и мир наполняли тьма, сквозь которую полз Джордж, и безмолвие, прерываемое лишь его собственным хриплым дыханием. Константайн казался себе муравьем на гладкой бетонной стене. Он делал по очереди все – то взбирался, то просто шел, то зарывался в землю словно крот, то скользил на пятой точке, пытаясь попасть куда-то, сам. не зная куда, и в конце концов отчаялся… или это ему лишь показалось, ведь безумный фильм все не кончался. Наконец Джордж устал от бессмыслицы, закрыл глаза и отказался его смотреть.

Когда он вновь разомкнул веки, над верхушками сосен за холмом уже висел узкий серп луны, где-то журчала вода. В небе сияли редкие звезды. Голова у Джорджа была ясная, однако тело переполняла боль – о себе спешили напомнить десятки синяков и ссадин.

Чья-то рука, тепло которой ощущалось сквозь рубашку, обнимала его за плечи. Пиджак с него сняли, полрукава рубашки оторвали, все правое плечо было мокрым от воды. Джордж скосил глаза и увидел у себя на боку темное пятно – явно запекшуюся кровь. Чужая рука сдвинулась, обняла Джорджа крепче, заставила сесть.

– Пейте, – произнес женский голос.

Губ Джорджа коснулось что-то металлическое, он послушно сделал глоток и почувствовал, как горло обжег коньяк. Константайн закашлялся, подался вперед, но коньяк уже проник внутрь – теплый, живой, словно зверек.

Джордж сел прямо, повернулся и вдруг разглядел на фоне скалы, сосен и звезд лицо Доротеи Гюнтэм.

– Что вы тут делаете? – с трудом выдавил он. Вместо ответа Доротея Гюнтэм подала ему фляжку с коньяком. На сей раз он сам поднес ее к губам и сделал несколько больших глотков, не спуская глаз с Доротеи. На ней было надето все то, в чем она ходила в горы, – толстая юбка, берет, из-под ворота свитера выглядывал воротник белой блузки. Звездный свет блеснул на стеклах ее очков.

– Я вернулась, – бесстрастно ответила она, – потому что остальные решили, будто вы мертвы, но я поняла – они ошибаются. Я знала – наступит день и придет человек, который положит нашим делам конец. И часто размышляла, как поступлю тогда. Теперь этот день настал, и этот человек – вы. – Она говорила вымученно, глуховатым, напряженным голосом.

Джордж поставил фляжку на траву.

– Кто-нибудь где-нибудь всегда ошибается, – произнес он. – Так о чем же вы, черт возьми, толкуете?

Доротея вынула портсигар и зажигалку, раскурила сигарету и подала Джорджу. Он послушно взял ее.

– Вы поправитесь, – сказала Доротея. – Руку я вам перевязала. Пуля не задела кости. По всем здравым расчетам, вы – труп. Но дело зашло за границы здравого смысла – так однажды и должно было случиться с одним-единственным человеком на свете.

– И этот человек – я? – спросил Джордж, подыгрывая Доротее.

– Да. Такое ощущение появилось у меня еще в то субботнее утро, когда вы пришли ко мне домой. Теперь я в нем уверена. А с той минуты что-то во мне начало меняться… Мне бы ненавидеть вас – ведь я любила его. Но все перевернулось…

Джордж чувствовал, тревогу Доротеи снять не удастся. У него создалось впечатление, что к нему она совершенно равнодушна, настроена не дружелюбно, но и не враждебно, что она лишь стремится довести до конца некое неприятное дело и освободиться от каких-то пут.

– Так кого же вы любите? – мягко спросил он. – Барди?