Письма Скорпиона - Каннинг Виктор - Страница 3

– И как вы отделались от полиции?

– Пришлось, увы, солгать. Я заявил, что это анонимка без обратного адреса о статье, которую я напечатал в одном из журналов.

– Но неужели офицер не захотел заглянуть в письмо сам?

– Захотел, однако я сказал, что это личное письмо и опознанию не поможет. А настаивать он был не вправе.

– О погибшем он что-нибудь говорил? – спросил Джордж, вставая и подходя к окну.

– Сказал, что тому было за шестьдесят. У него нашли еще три письма, но полицейский утаил, кому они адресованы. Заметил лишь, что у бедняги обнаружили только одну в полном смысле слова личную вещь – нечто вроде визитки с напечатанным на ней словом «Бьянери» и подписанной внизу чернилами шестеркой.

– Это вам о чем-нибудь говорит?

– Нет. Но главное в другом. И хватит обстреливать меня вопросами, Джордж, ты мешаешь мне добраться до сути. Этот человек шантажировал меня. А теперь я свободен. Ты даже не представляешь, как мне хорошо!

– А вы даже не представляете, как бы мне хотелось добраться до вымогателя раньше автобуса. Эта скотина отделалась, по-моему, слишком легко.

– Джордж, сядь. И будь добр, послушай меня. Я расскажу тебе все, а потом попрошу кое-что для меня сделать.

Джордж послушно опустился на стул и сказал:

– Хорошо, сэр. Начинайте. А я постараюсь держать себя в руках.

– Когда я был совсем молодым – только что закончил университет, – заговорил профессор, – я приболел и поехал отдохнуть в Брайтон к незамужней тетке. Там я сошелся с официанткой из ресторана «У Морелли». Звали ее Джейн Барнз. То был мой первый любовный роман, и я, как говорится, потерял голову. Джейн забеременела, я вызвался жениться на ней. Но она была очень рассудительна и сказала, что наш брак обречен. Тогда мой отец заплатил ей некоторую сумму, и она вышла замуж за земляка-автомеханика, который согласился усыновить ее будущего ребенка. О том, кто его настоящий отец, знали только Джейн, ее муж и я – не считая, конечно, моих отца и тетки. Через несколько лет я женился на Люси. Ты знаешь, какая это славная женщина. Я ничего ей не рассказал. Может быть, и напрасно. А в тридцать девятом, через два года после нашей свадьбы, я получил от Скорпиона первое письмо. Он требовал двести фунтов или грозился сообщить о моих грехах Люси, да еще обещал пустить о них слух по всему Оксфорду.

– И вы ему заплатили?

– Да, наверное, по слабости душевной. Ведь письмо пришло вскоре после того, как у Люси случился выкидыш – ты о нем, конечно, знаешь. И детей у нас больше быть не могло. Я не решился огорчать ее тогда… и пошло, и пошло, год за годом. Последние пять лет я выкладывал Скорпиону по четыреста фунтов.

– Четыреста?! Как вам это удавалось, черт побери?

– Да вот удавалось. И это самое неприятное. То есть я хочу сказать, сколько подарков можно было сделать Люси, будь у меня те деньги. И все же я как-то выкручивался. То статья новая выручала, то книга. Этот Скорпион – не дурак. Он никогда не назначал непосильную плату. А в этом письме увеличивал ее потому, что я получил небольшое наследство от тетки.

– Значит, этот мерзавец был прекрасно осведомлен о ваших делах, верно? Впрочем, теперь все уже в прошлом.

– Кроме одной мелочи, Джордж. И тут мне понадобится твоя помощь. Видишь ли, Скорпион завладел несколькими моими письмами к Джейн Барнз. И чтобы снять с души последний камень, я хотел бы вернуть их себе. Ведь погибшего рано или поздно опознают, выяснят, где он жил, вот мне и подумалось… Впрочем, не многого ли я у тебя прошу?

– Пустяки. Ваше желание я исполню. Слово даю.

– Не сомневаюсь, Джордж. Только обойдись, пожалуйста, без лишнего шума.

– Постараюсь. Однако скажите: этот Скорпион… не догадываетесь ли вы, кто он?

– Понятия не имею.

– А Джейн Барнз? Как ему удалось добраться до ее писем?

– Это было непонятно с самого начала. Она считала, что уничтожила их все. Но некоторые, видимо, выкрали.

– А ее супруг?

– Он погиб на войне. Она вышла замуж второй раз и теперь живет в Канаде.

– Как вы рассчитывались со Скорпионом?

– Переводил деньги в Сити-банк на счет компании «Скорпион Холдингз».

– И вы ни разу не попытались узнать, что это за компания?

– Нет, однажды я написал в банк, попросил сообщить сведения о ней, но в ответ получил вежливое письмо, в котором говорилось, что никакие данные о вкладчиках банк разглашать не вправе.

– Неужели нельзя было натравить на них полицию? Уж она-то развязала бы банкирам языки.

– Тому, кого шантажируют, Джордж, обычно меньше всего хочется обращаться в полицию, а потом выступать на суде как мистер Икс. При таком обороте дела разве мне удалось бы сохранить все в тайне от Люси? Но теперь, когда Скорпион погиб, меня заботят только мои письма.

Джордж встал, снова подошел к окну, распахнул его. В комнату ворвалась поздняя песнь дрозда, сидевшего в ветвях тополя. Джордж знал профессора только как человека пожилого, поэтому сейчас ему трудно было представить его молодым, влюбленным в официантку из Брайтона. Дин, верно, читал ей наизусть Шелли и Китса, но стихи оказывались неуместны, когда он сидел вплотную к ней где-нибудь на скамейке в укромном уголке парка, а вдали сияла огнями ночная пристань. Но если это вообразить было трудно, то остальное – отнюдь нет. Год за годом доил старика проклятый Скорпион… даже тогда, черт возьми, когда здесь, в этом доме, жил он, Джордж, и Дин с женой растили его. А Люси оставалась без подарков, которые старику так хотелось ей преподнести…

За спиной Константайна послышался голос профессора:

– Давай допьем портвейн, Джордж. Иначе он выдохнется. По тому, как ты поднял плечи, я о твоих чувствах догадываюсь. Забудь о них, и продолжим праздник.

На другое утро Джордж встал рано и вернулся в город на своем «мини-купере». Он снимал квартиру на Монпелье-стрит, неподалеку от универмага «Харродз», под самой крышей большого дома, и оставлял ее за собой даже уезжая за границу. Иногда он подумывал о том, чтобы на время отлучек сдавать ее, но тогда, возвращаясь, ему нужно было бы приводить ее в порядок, а это совершенно не входило в планы Джорджа. Квартира состояла из огромной гостиной с окнами на площадь, небольшой спальни, маленькой кухни и ванной, где поворачиваться можно было только пригнувшись.

Бросив чемодан в спальню, Джордж позвонил знакомому хирургу с Харли-стрит. Тот ответил, что рад слышать голос друга, что считал, будто Джордж все еще за границей, но раз он вернулся, надо бы встретиться за партией в гольф, и вообще, чем он может помочь Джорджу? Константайн признался, что хотел бы получить рекомендацию к кому-нибудь из работающих в больнице Св. Томаса, чтобы сегодня же утром можно было зайти туда и навести справки о человеке, умершем там несколько дней назад.

Приятель перезвонил Джорджу через четверть часа и сообщил, что один из его друзей работает секретарем в больнице Св. Томаса и с удовольствием примет Константайна.

Было без пяти одиннадцать, когда Джордж с моста Ламберт съехал по ошибке на одностороннюю улицу, откуда его немедленно изгнали. «Уедешь из Лондона всего на четыре месяца, – подумал он, – вернешься, а тут уже все не так». В конце концов он выбрался-таки на Ламберт-Пэлис-роуд.

У больницы рядком стояли автомобили. Когда Джордж проезжал мимо них, впереди показалась машина. Константайн приметил свободное местечко и притормозил, решив въехать на него задним ходом. Но голубой «зм-джи-эй» просигналил и передком въехал на место, которое Константайн мысленно уже присвоил. Словом, Джорджа, как говорится, обставили. И очень ловко.

Оскорбленный, Константайн подъехал вплотную к «эм-джи-эй» и вышел из своего «мини». За рулем «эм-джи-эй» сидела девица. Лица ее не было видно – она склонилась переменить туфли.

– И сейчас вы, наверно, хвалите себя за остроумие, – сердито сказал ей Джордж.

Девушка взглянула на него. У нее были светлые волосы, красивые губы, расплывшиеся в тот миг в довольную улыбку.

– Да, – ответила она, – вы угадали.