Письма Скорпиона - Каннинг Виктор - Страница 25

– Они ушли.

Не полностью закрытая дверь у изножья кровати после его слов отворилась, и в комнату вошла Доротея Гюнтэм. На ней был коричневый костюм довольно строгого покроя, такого же цвета берет, в руке она держала большую сумку.

Эрнст сбросил ноги на пол, закурил и, поглядев на Доротею, сказал:

– У него хорошая память. Он запомнил мой адрес по удостоверению личности. А это доказывает, что он профессионал, верно?

– Может быть.

– Почему вы решили, что он придет сюда?

– Он был у меня. А такие, как он, не упускают из виду ничего.

– Как я сыграл свою роль?

– Отлично. Деньги вы отработали честно.

Доротея щелкнула замком сумки, вынула две банкноты и протянула Эрнсту. Он сунул их в карман, отвернулся к окну, снова положил ноги на порожек и лениво выпустил колечко сигаретного дыма.

Доротея стояла у Фрагонара за спиной, разглядывая из-за его плеча двор. В ветвях тюльпанового дерева шумно ссорились воробьи.

Несколько отрешенным, механическим голосом она повторила слова, только что сказанные о ней Фрагонаром:

– Значит, Доротея Гюнтэм живет одна. И никого у нее нет, даже любовника…

– Вы же просили, чтобы я вел себя естественно, правдоподобно, иначе Константайн мог бы заподозрить неладное и, скажем, обыскать мою квартиру.

– Вы действовали прекрасно. Я все слышала. Да, просто прекрасно…

– Как вы думаете, откуда он узнал о Бьянери?

– Понятия не имею.

Эрнст выпустил новое колечко.

– Он предлагал мне деньги. Тысячу, если я отвечу на несколько вопросов. – Фрагонар тихонько хихикнул. – Да, тысячу… Старик, что кормит курочек у меня во дворе, мечтает вернуться в деревню. А я постоянно мечтаю о деньгах, да все впустую.

Доротея снова щелкнула замочком сумки, закрыла ее. Сказала голосом еще более отрешенным, с ноткой самозабвенного восторга:

– У меня тоже есть мечты. И время от времени они сбываются. Но, по-моему, иногда лучше, чтобы мечта оставалась мечтой.

Эрнст покачал головой.

– Одними мечтами сыт не будешь.

– За тысячу вы бы и родную мать продали, верно, Эрнст? – угрюмо усмехнувшись, произнесла она.

Фрагонар рассмеялся:

– Возможно. Если бы нашелся покупатель. Ну а вы? За то, чтобы к вам благосклонно относился Барди, Лонго или Скорпион, – называйте как хотите, – что сделали бы вы? Я люблю деньги, вы – мужчину. И придет ли день, когда мы получим вдоволь того, чего жаждем?

– Вряд ли, – вздохнула Доротея и подняла руку, скрытую сумочкой. Только сверкнул на длинном лезвии солнечный луч. Движение было быстрым, уверенным и точным. Эрнст умер даже не шелохнувшись, не вскрикнув.

Закрыв глаза, она постояла еще немного у Эрнста за спиной, подождала, пока дрожь во всем ее теле окончательно не унялась. Потом выдернула нож из раны и, медленно повернувшись, направилась в ванную. Через несколько минут она вернулась в гостиную, положила нож в сумку. Взглянула на Эрнста, ноги которого по-прежнему лежали на порожке; на Эрнста, мечте которого так и не суждено было сбыться; на Эрнста, спросившего: «И придет ли день, когда мы вдоволь получим того, чего жаждем?»; на Эрнста, приговоренного к смерти раньше, чем он высказал это. Доротея пожала плечами, прогнала мысли о Фрагонаре и, оставив входную дверь открытой, ушла по черной лестнице, чтобы не столкнуться во дворе со стариком, мечтавшим вернуться в деревню.

В восемь часов вечера Джордж обнаружил Эрнста все так же сидящим у открытого окна. Вечерний воздух наполнял гостиную прохладой. Труп уже окоченел, из раны на шее вытекло на удивление мало крови. Фрагонар сидел словно живой – маленький сухощавый человек, с застывшей на губах заветной мечтой. В руке он держал по-прежнему сигарету, давно превратившуюся в пепел. Дорого же он заплатил за то, что не скрывал, будто устал ждать осуществления своей мечты.

Джордж натянул шоферские перчатки, задернул тяжелые шторы и включил в гостиной свет. При этом зажегся маленький фонарик около статуи Мадонны, висевшей над кроватью. Константайн обыскивал Эрнста, не очень-то гордясь собой за это. Но, вспоминая об избиении на пляже, о профессоре Дине, о Наде Темпл и других жертвах Скорпиона, подлинное имя которого могло быть Лонго… думая о Доротее Гюнтэм, вероятной убийце Фрагонара, и прикидывая, кто мог заставить ее взять в руки оружие, он все-таки довел дело до конца.

Почти все содержимое карманов Эрнста Джордж уже видел в отеле «Святая Анна». Однако в брюках оказался еще и маленький серебряный портсигар, который Фрагонар во время обыска не показал. Возможно, Эрнст его на «дела» и не брал. В нем были пять сигарет без фабричного клейма. Джордж понюхал их и сразу узнал марихуану. За сигаретами скрывалась захватанная, потрепанная визитка со словом «Бьянери», напечатанным на ней курсивом, и числом 17, написанным ниже чернилами. На обороте карточки сам Эрнст или кто-то другой нацарапал карандашом: «Кафе «Юлий Цезарь». Набережная Рапи. Среда».

Джордж рассовал Эрнсту обратно по карманам все, кроме визитки, рассудив, что, если у Феттони тоже была карточка со словом «Бьянери», может пригодиться и эта.

Потом он осмотрел гостиную и остальные две комнаты. В квартире не было письменного стола и никаких личных бумаг. В этом мире Эрнст владел, казалось, лишь горсткой одежды да заветной мечтой.

Покидая квартиру, Константайн вытер ручку двери, на которой оставил отпечатки пальцев, когда входил в гостиную, выключил свет и на цыпочках прокрался мимо консьержа, спавшего у себя в комнатке. Николя ждала его в «Лянче» неподалеку.

Глава 6

В зеленом халате и белом шелковом шарфе со стаканом виски с содовой в руке Антонио Барди стоял у изножья кровати Доротеи, и она не могла отвести от него глаз. В ярком свете люстры его светлые волосы серебрились. Барди улыбнулся лежащей Доротее одними глазами, и она поняла: до самой смерти ей не удастся разубедить себя в том, что за этой улыбкой скрывается истинное чувство. А потому ради этого мужчины – хотя временами он страшно отдалялся от нее и у нее находились силы его ненавидеть – она была готова на все. Она и Эрнста убила лишь потому, что он приказал.

Барди пользовался ею, как пользовался женой, Марией, Кадимом… и многими другими. Барди, Лонго, Скорпион… имена менялись, неизменной оставалась лишь привязанность к нему Доротеи, и когда он улыбался ей, она понимала, что принадлежит ему всецело.

«Интересно, – вдруг подумала она, – сумею ли я когда-нибудь восстать против него? Ведь рано или поздно он бросит меня, и я получу свободу… поступить как Мария – она смирилась с тем, что ее втоптали в грязь, или как жена – та восстала, и ее жизнь загубили.

Не снимая очков, Доротея улыбнулась ему в ответ, и он не спеша поднял стакан, отсалютовав им ей; и все же, несмотря на страстное желание отдаться ему, она сознавала: Барди не любит ее. Скоро он допьет виски и, погасив свет, ляжет рядом… Лишь в темноте приходил он к ней, и его нежность и страсть заставляли ее забыть обо всем, кроме желания быть с ним.

Он тихо сказал:

– Скоро ты вычеркнешь Эрнста из памяти. Ведь о других ты забыла уже давно.

– Да. – Она кивнула. – Верно.

Он встал и медленно подошел к занавешенному окну, произнес:

– С Конвеем мы сплоховали. Лодель не должен был терять самообладания. А Марии следовало поверить байке Конвея о бензине и не задерживать его. Став у Конвея поперек дороги, мы засветили себя. Надо было просто не обращать на него внимания – пусть бы бился головой в глухие стены.

– Ты веришь, что его послала миссис Пиннок?

– Нет. Впрочем, теперь он опасен для нас независимо от того, на кого работает. – Он повернулся к Доротее, на губах его играла прежняя улыбка. – Лаборд все еще хранит у себя записи об Элзи?

– Нет.

– А о Кадиме? Разве данных о нем у Лаборда в тетради нет?

– Есть.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Барди, он резко произнес:

– Завтра же прикажи этому глупцу уничтожить их. А где сам Кадим?