Дерево дракона - Каннинг Виктор - Страница 45

Хадид встал и принялся беспокойно вышагивать по комнате:

— Меня беспокоит миноносец.

— Если мы захватим форт, миноносец нам не помеха. Мы должны захватить форт — это самое главное. И тогда остальная часть операции пройдет как по маслу. — Моци повернулся к Абу и, подняв левую руку, растопырил пальцы. — Ты понимаешь, Абу, как важно, чтобы все были на своих местах? Включая часового у входа в башню. — И он принялся по очереди загибать пальцы. — Губернатор, адъютант и майор Ричмонд в своих комнатах. Часовой на воротах. Сержант в своей комнате рядом с кухней. Остальные в казарме.

— Точно так, полковник.

— Где спит повар? Вместе с остальными?

— Нет, полковник. У него своя комната рядом со спальней сержанта.

— Если ты что-то напутал и кто-нибудь окажется в другом месте, наш план может провалиться.

— Нет, полковник. Я не напутал.

В наступивших сумерках у окна маячила темная фигура Хадида. Полковник Моци и Абу, казалось, не замечали его. И словно желая напомнить о себе и тоже получить роль в этой сцене, зная при этом, что в будущем его ждет куда более серьезная роль в гораздо более колоритной сцене, он сказал:

— А вы уверены, что миноносец и вправду ничего нам не сделает?

Не поворачиваясь к нему, полковник Моци ответил:

— «Ничего» — это не совсем то слово, Хадид. Я просто уверен в этом. Я столько раз объяснял тебе насчет миноносца, и ты продолжаешь задавать этот вопрос.

— Два снаряда из его орудий могут разнести здесь все.

— Снарядов не будет.

Хадид открыл рот, собираясь еще что-то сказать, но Абу предостерегающе поднял руку и прильнул к дверной щели. Через мгновение он расслабился и медленно открыл дверь.

На пороге стояла Мэрион.

Абу посторонился, чтобы впустить ее, и снова притворил дверь, оставив небольшую щелку. Мэрион посмотрела на Моци, потом перевела взгляд на Хадида: она и без слов понимала, что они сейчас обсуждали. И все же вопросительно еще раз взглянула на Моци:

— Все произойдет завтра ночью?

— Да, перед рассветом.

— От меня что-нибудь нужно?

— Ничего. Просто оставайтесь в своей комнате и ждите.

— Ничего?… Итак, стало быть, нет никакой надобности посвящать меня в подробности?

Моци улыбнулся и развел руками. Сейчас он напоминал ей тощую птицу, расправившую крылья, чтобы почистить перья.

— — Ничего, — повторил он. — Через несколько часов Миетус выйдет на связь, а мне еще нужно кое-что обдумать и принять окончательное решение, чтобы сообщить потом ему. А что бы вам еще хотелось узнать, кроме того, что скоро вы станете свободны?

Мэрион молчала. Она прекрасно понимала, что с тех пор, как сообщила им о своем намерении покинуть их при первой же представившейся возможности, она больше не может рассчитывать на их доверие.

— Здесь прольется кровь. Я понимаю, что это неизбежно, и знаю, что кто-то должен будет погибнуть.

— Да, кто-то должен погибнуть, — эхом отозвался Моци.

— И вам конкретно известно кто?

Моци покачал головой:

— Сами посудите, как может быть что-то известно заранее?

Кто хуже обращается с оружием, тот и погибнет. Я могу обещать только одно: неоправданных жертв не будет.

— А губернатор?

— Он поедет с нами в Кирению. Англичане же не захотят его смерти. Стало быть, нам незачем убивать его. Он будет нашим оружием и нашим щитом. Он останется жив и когда-нибудь напишет мемуары, в которых расскажет, как был в плену у полковника Моци, и будет совершенно искренне считать, что лучше всех разбирается в киренийском вопросе.

Моци редко отпускал шуточки и теперь повернулся к своим собеседникам, поочередно глядя на каждого и демонстрируя удовольствие, испытанное от собственной удачной остроты. Но, глядя на Хадида, он подумал: "Он даже не заметил, что я сказал «в плену у полковника Моци», вместо того чтобы сказать «в плену у Хадида Шебира». Потом, повернувшись к Абу и заглянув в потемневшие серые глаза, он подумал, что Абу, вероятно, единственный, кто заметил эту замену имен.

— А майор Ричмонд? — спросила Мэрион, стараясь придать голосу как можно больше небрежности. Еще сидя в своей комнате и думая о майоре, она не осознавала, что ее интерес к этому человеку возник сначала благодаря его фигуре. Но теперь, поняв, что именно беспокойство о нем привело ее сюда, она боялась, как бы кто-нибудь из присутствующих не заподозрил, что для нее он не просто один из безымянных солдат форта.

— Да какая разница, кто умрет? О чем мы вообще толкуем? — возмутился Хадид.

— Сейчас нам важнее всего бежать отсюда и вернуться в Кирению, — уверенно поддержал его Моци. — И мы должны предусмотреть все. Майор Ричмонд, — он сделал шаг к Мэрион и провел рукой по своим волосам, — будет сопровождать нас до Ардино. И пока мы на острове, он, как и губернатор, будет нашим заложником…

Моци намеренно старался говорить жестко и теперь сделал паузу, чтобы произвести впечатление на Мэрион, довольный тем, что ей не удалось ввести его в заблуждение. Другой на его месте, может быть, стал бы ревновать, но он не чувствовал ревности. Ему казалось вполне естественным, что в преддверии приближающейся свободы в ней проснулась женщина. Она начала смотреть по сторонам, и рядом в этот момент оказался майор. Кроме него самого и Хадида, этот майор был единственным, с кем она могла поговорить. К тому же он из тех мужчин, которые нравятся женщинам.

— На берегу в Ардино, — продолжал он, видя, как она плотно сжала губы в ожидании, — мы расстанемся с ним. — И, сверкнув белозубой улыбкой, Моци быстро повернулся к окну и проговорил:

— Только пусть никто не ждет от него мемуаров.

Он не по этой части.

В этот момент Моци подумал, что, раз в Мэрион снова проснулась женщина, ему стоит попытаться еще раз. И если она откажет ему и теперь, тогда с тем же спокойствием, с каким киренийские женщины смотрят, как ложится узор на вышиваемое ими полотно ковра, он будет смотреть, как умирает майор Ричмонд на берегу в Ардино.

Снова заговорил Хадид:

— Эти берега займут свое место в истории Кирении. Мой народ, который живет далеко отсюда, будет произносить здешние названия так же легко, как названия родных городов и деревень.

Побережье Ардино, Форт-Себастьян, миноносец «Данун»…

На слове «Данун» лицо его на мгновение оживилось, но лишь на мгновение, и тут же оно, казалось, снова растворилось в сгущающихся сумерках комнаты. Но никто из них не удивился этому мимолетному порыву, ибо они знали, что внутри у этого человека живет много страха и мало смелости. Завтра ночью он найдет в себе силы и смелость, но обретет их лишь для того, чтобы окончательно не утратить. Хадид же тем временем думал: «А что, если у капитана „Дануна“ не хватит ума или выдержки и он начнет палить по крепости?» И словно наяву услышав протяжный вой летящих снарядов, он нервно закусил нижнюю губу.

— Да забудь ты о миноносце! — сказал Моци, словно читая его мысли. — Сейчас все мы должны думать лишь о Кирении и нашем восставшем народе.

Он произнес эти слова бесстрастно, почти цинично и, снова заглянув в серые глаза Абу, понял, что тот обо всем догадался и уже знает, что Хадиду не суждено больше увидеть Кирению и что страна получит нового мученика героя.

— О них я думаю всегда, — проговорил Хадид, — но забыть вой летящих снарядов я просто не в силах.

Его нескрываемый страх вызвал у Мэрион едва заметную гримасу отвращения, она повернулась и быстро вышла из комнаты.

Какое-то время все молчали, потом Моци сказал Хадиду:

— Зря ты говоришь такие вещи вслух. — И, положив руку ему на плечо, проводил его до двери. — Мне еще нужно окончательно все обдумать, прежде чем Миетус выйдет на связь.

Поэтому я должен побыть один.

Хадид ушел в свою комнату, а Моци еще долго стоял прислушиваясь у двери вместе с Абу. Оба молчали, потом Моци произнес:

— Видишь, Абу, все совсем не так, как в былые времена…

— Да, полковник. Но они скоро вернутся.

— Вернутся, Абу, обязательно вернутся. — Они переглянулись, понимая друг друга без лишних слов. — Скоро все будет как в былые времена.