Дворец грез - Гейдж Паулина - Страница 83

— Ты не храпишь, Гунро, — рассеянно ответила я. Приступ страха прошел. Так, значит, меня возвысили. В конце концов мне удалось угодить царю, угодить настолько, чтобы заставить его выделить меня из скопища женщин. Я все делала правильно. — А кто жил там до меня? — поинтересовалась я.

Гунро прогнулась в спине, запустив руки в свои волосы.

— Ибен, — сказала она просто. — Ибен только что назначили царской нянькой, она теперь будет присматривать за детьми наложниц. Ты, должно был, слышала, как она выла, когда ее пожитки переносили я детское здание.

Я задрожала. Ибен проведет остаток своей жизни в кормлении, мытье, ругани и воспитании дюжин отпрысков фараона, которыми кишел гарем. У меня не было ни ощущения победы над нею, ни желания злорадствовать. Меня охватила жалость.

Сундуки с глухим стуком закрылись. Дисенк дала команду, и рабы начали выносить их на солнце. Постель с моей кушетки уже была снята. Я взгромоздилась на ее каркас и наблюдала за тем, как Гунро просовывает голову между щиколотками. Двор был широким, но не только пространство отделяло обитательниц угловых комнат от прочих. Я не знала, что Ибен жила так близко от меня. Любимые наложницы не общаются с толпой.

— Пожалуйста, навещай меня почаще, Гунро, — сказала я. — Мне теперь не с кем будет посплетничать.

Она разогнулась, тяжело дыша, и теперь стояла, уперев руки в бока.

— Конечно, я буду приходить, — заверила она. — Надеюсь, мы продолжим тренироваться вместе, Ту. Кроме того, нас объединяет надежда на светлое будущее Египта, нужно решить, как тебе прибрать к рукам фараона теперь, когда ты вознеслась так высоко. Торговая флотилия уже близко, ты знаешь. Она на пути домой.

Я пристально посмотрела на нее. Она все еще улыбалась, покровительственно глядя на меня.

— Думаю, — медленно сказала я, — что вполне могу справиться с Рамзесом сама, спасибо, Гунро. Я была рада твоим советам, но больше не нуждаюсь в том, чтобы ты или Гуи указывали, что говорить или делать.

Ее глаза на мгновение округлились, но потом она пожала плечами.

— Надеюсь, ты не ошибаешься, — твердо произнесла она. — Но будь осторожна в своей гордыне, Ту. Не позволяй ей сбить тебя с толку.

Я уже готовила ей достойный ответ, потому что ее слова глубоко задели меня, когда чья-то тень закрыла дверной проем. Я быстро обернулась. Амоннахт невозмутимо поклонился, в руках у него был свиток.

— Прошу прощения, наложница Ту, — сказал он. — Я здесь, чтобы выполнить приказ, поступивший от царского писца. — Он аккуратно постучал по свитку. — Следуй за мной.

На Гунро я больше не взглянула. Соскользнув с голой кушетки, я поспешила за ним.

Женщины, устроившиеся на траве в лучах позднего послеполуденного солнца, смотрели на нас с выражением, которое я определила как молчаливая зависть; мы прошли через двор около бассейна, приблизились к дальнему ряду помещений и повернули налево по мощеной галерее. Амоннахт величественно шагал впереди. Я скорее почувствовала, чем увидела, как Хатия молча повернула голову и посмотрела на нас. Нубхирмаат и Небт-Иуну, две молодые любовницы, радостно помахали мне вслед. Амоннахт остановился прямо у подножия лестницы, ведущей на крышу, и открыл дверь. Он улыбнулся мне.

— Тебе действительно повезло, — сказал он. — Наш царь великодушен.

Поклонившись, он оставил меня.

Я не стала ждать, пока он уйдет. Я вбежала внутрь.

Первое, на что я обратила внимание, было обилие света, широкими потоками лившегося из окон, прорезанных высоко в стенах: он падал на мои сундуки, на изящно изогнутые ножки позолоченного ложа, на ослепительно засверкавшее платье Дисенк, которая отпустила рабов и тоже шагнула в комнату вслед за мной. Пол покрывали яркие циновки. В стене слева была еще одна дверь. Она открывалась в проход между зданием и дворцом. Я знала, что в соседнем здании живут царицы. В приливе радостного возбуждения я пообещала себе, что скоро перескочу этот узкий проход.

На потолке очень правдоподобно была изображена Нут, богиня неба, ее усыпанное звездами тело выгибалось над тем местом, где я должна была спать, стены комнаты украшали сцены из дворцовой жизни. В одном углу стояла пустая жаровня, у которой я буду греться прохладными зимними ночами. Пустой пока жертвенник распахнул дверцы, готовый принять в себя того бога, которому поклоняется удачливая новая обитательница жилища. В ногах ложа размещались подставки для ламп. Тускло поблескивали два изысканных резных столика. Я опустилась в одно из кресел, услужливо придвинутых к ложу, и удовлетворенно вздохнула.

— Дисенк, — попросила я, — достань Вепвавета и поставь его в жертвенник. И приготовь благовония. Я хочу возблагодарить своего бога, потому что уверена, это он обеспечил блистательное будущее своей верной поклоннице!

Я следила за тем, как она открыла грубо сделанную маленькую шкатулку из кедра, привезенную мной из Асвата, достала статуэтку, которую вырезал для меня отец, и поставила ее в жертвенник. Я сразу же ощутила, как вокруг разлился благословенный покой. Плеск фонтана, крики детей, женский смех едва доносились сюда. Я закрыла глаза. «О боги, — выдохнула я. — Я сделаю все, чтобы удержаться здесь. Все, что угодно. Я не позволю Гуи и его планам подвергнуть опасности все, чего я достигла. Я скажу Рамзесу об этом распределении товаров экспедиции, но, если мои слова вызовут его гнев, я откажусь от всех дальнейших попыток разрушить его политику». Риск потерять все был слишком велик. Дисенк подожгла крупинки в длинной курильнице, и моих ноздрей коснулся аромат благовония. Я встала и, взяв курильницу у нее из рук, начала делать неуклюжие движения ритуального очищения вокруг маленького серебряного жилища бога, а потом опустилась на пол перед ним и приступила к молитвам. Я знала, Вепвавет всегда будет помогать мне. Он еще ни разу не оставил меня. Крестьянская девочка и бог воины вместе выдержали немало битв. Они были преданы друг другу, младшее божество Асвата и дитя асватской земли; эти мысли успокоили меня и наполнили новой силой. Вдохнув ароматный дымный воздух, я начала молиться.

Вечером Рамзес прислал за мной. Он сидел за столом, освещенный мягким светом лампы, но его сияющая улыбка затмевала все вокруг. «Ну как?» — было написано у него на лице. Я упала на колени и поцеловала его ноги, прижимаясь лицом к его теплой коже.

— Благодарю тебя, Могучий Бык, Великий Гор, — хрипло выговорила я. — Твоя доброта безгранична. Я не знаю, что сказать.

Он по-отечески прикоснулся ладонью к моей голове, велел подняться и достал что-то из-за спины. В его руке оказались два свитка, и тут я впервые заметила, что за его плечом стоит Техути, главный писец. Рамзес все еще улыбался, неподдельное выражение озорной радости на лице делало его похожим на возбужденного ребенка.

— Это еще не все, — сказал он и, предвкушая мой восторг, передал мне один из свитков. — Прочти его, мой драгоценный маленький скорпион!

Я взломала печать и развернула папирус, быстро просмотрев его содержание. В глаза бросилось совершенство написания иероглифов, румянец внезапного возбуждения залил мои щеки, когда я поняла, что было у меня перед глазами.

— О Рамзес, — с трудом выдохнула я, — это слишком. Я не заслуживаю этого.

Он счастливо рассмеялся.

— Я передаю тебе десять ароур земли в оазисе Фаюма. Пять из них засажены садами. Остальные — травой, но ты можешь сеять там злаки, если захочешь. На самом деле, — он наклонился вперед с притворной серьезностью, — ты можешь делать с ними все, что угодно. Почему бы не залить их водой из озера и потом бродить в грязи, как истинная крестьянка? — Выражение его лица было проказливым. — И еще кое-что. — Он сам развернул второй свиток, откашлялся и громко прочитал: — «Согласно высочайшей власти, Я, Рамзес Хек Он, самый могущественный из всех, чтимый как бог Египта, дарую наложнице Ту, моей возлюбленной, титул госпожи и место среди мелкой знати соответственно титулу в признание ее превосходного таланта как личной врачевательницы моего величества». Вестник объявит новость. — Он сунул мне свиток и откинулся, сложив руки на коленях. — Копии уже лежат в сундуках царского архива. Ты довольна, госпожа Ту?