Грязное мамбо, или Потрошители - Гарсия Эрик - Страница 50

Очнувшись в отделении интенсивной терапии, я увидел у своей койки собственного босса и закадычного дружка Джейка — с подарками, цветами и потоком отборной ругани, из которой уразумел, что между нами все по-прежнему и новое сердце не станет препятствием для нашей дружбы.

— И действительно не стало? — спросила Бонни.

— Да как тебе сказать? Сейчас скорее стало.

Всего через день они принесли мне на подпись бумаги — легендарные желтые листки. Я расписался где положено, и уполномоченный союзом продавец оторвал мне желтую квитанцию, под ней оказался розовый листок, который он быстро сложил и убрал в портфель. Розовый листок будет храниться в магазине, пока я не расплачусь за «Джарвик» или пока его не отдадут специалисту-биокредитчику вместе с поручением изъять искорган.

Ясное дело, я попытался отделаться от этой мысли. К сожалению, не думать о розовом листке — все равно что алкашу не видеть зеленых чертиков или… Сравнение подберите сами.

Венди пришлось перезаложить дом на озере, которым владели несколько поколений ее семьи. Авансовый платеж за меня внесли, поэтому беспокоиться требовалось всего о нескольких тысячах долларов в месяц, за которые мое сердце будет биться, а кредитная история останется чистой. Переход в отдел продаж ни под каким видом не позволил бы мне выплачивать алименты всем моим супругам, сохранить дом, который мы с Венди только-только выкупили, и продолжать платить за новое сердце. Канцелярская работа закончилась, не начавшись.

Мне предстояло вернуться к изъятию биокредитов.

На больничной койке я пробыл недолго: через день после подписания договора о займе с Кредитным союзом меня привезли домой — трудиться над окончательным выздоровлением. Сказали, что через неделю мне разрешат ходить, а на работу можно выйти через месяц. Через четырнадцать дней смотрения в телевизор я решил послать эскулапов подальше и поехал в офис.

В союзе все были рады меня видеть: дружеские тумаки сыпались на мою спину со всех сторон. Но по дороге в кабинет директора я улавливал изменившуюся интонацию, иные взгляды, которые бросали на меня коллеги, и скрытый поганый интерес, не стану ли я еще одним клиентом, чье имя кто-нибудь из них прочтет на розовом листке. Словно я уже сдался.

Фрэнк удивился, увидев меня так скоро, ожидая минимум через неделю.

— Не знаю, что тебе дать, — развел он руками. — Все заказы пятого уровня уже распределены.

— Тогда давай четвертый, — сказал я. — Теперь во мне товар союза, нужны наличные.

Через час препираний я вытряс из него простейший заказ на изъятие протеза ноги. Со мной послали двух молодых специалистов, девятнадцатилетних выпускников, делающих первые шаги на новом поприще. Этот заказ мог выполнить любой уличный бандит, с той разницей, что у нас была татуха на шее и правовая защита.

Один из пацанов, долговязый Йен, боялся меня до судорог. Он получил повышение совсем недавно, а раньше потешал людей в костюме Ларри-Легкого и много раз видел, как я возвращаюсь в магазин с окровавленными руками и свежими ссадинами. У Йена было романтическое и возвышенное представление о нашей работе, и в глубине души он верил, что она поможет ему стать лучше.

Вторым оказался отморозок по имени Гаррет, который не говорил, а бухтел, и не смеялся, а ревел, как осел. В профессии его в первую очередь привлекала возможность марать руки. Честно говоря, многие парни из биокредитов любят именно кровавый аспект нашей деятельности, к которому я всегда был равнодушен, так что данная карьера, несомненно, привлекает людей определенного психологического склада, среди которых Гаррет скорее мелкая сошка.

Заказ заключался в изъятии искусственных руки и ноги — оба протеза с левой стороны — у мужчины, проигравшего схватку с товарным поездом. Что-то там переходил, не сработал аварийный затвор, округ выплатил одну пятую суммы за биопротезы, клиент пять лет переводил проценты, но теперь все пошло к чертям.

Я показал Йену и Гаррету, как наполнять помещение эфиром — Йен ловил каждое движение с фанатичным интересом, Гаррет явно жалел, что нельзя вынести дверь и устроить потасовку, — и мы вошли внутрь.

Мистера Ивена, нашего клиента, мы нашли за столом, уткнувшегося лицом в миску тофу, а его миловидную жену — лежащей на спине. Пока мы с Йеном подготавливали клиента, Гаррет жадно разглядывал миссис, и я оттащил его за шиворот за секунду до того, как он перешел к активным действиям.

— На невинных разевай пасть в свободное время, — сказал я. — Союз платит тебе не за то, чтобы ты лапал дамочек.

По-моему, у меня нет педагогической жилки, но я как нанятой вбивал свои знания, накопленные за годы работы, в этих пацанов, показывая, где лучше резать и доставать имплантаты, чтобы максимально ускорить процедуру и пролить меньше крови.

Но когда настало время делать первый надрез, рука затряслась, пробитая отчетливой дрожью. Вместо уверенных быстрых движений получалось черт-те что. Я решил не обращать внимания, нажал на скальпель, надрез стал нужной глубины, и мы сделали свою работу. Но пока я резал и изымал бок о бок с юнцами, которые однажды сменят меня на посту, эта мысль не давала мне покоя. Моя рука дрогнула. Вот и все. Начало конца.

— И тогда?.. — спросил аутсайдер. — Тебе перекрыли кислород?

Я покачал головой, раскаиваясь, что рассказал слишком много.

— Нет, заказов было достаточно.

— Так в чем проблема? Хватай квитки, греби наличные!

— Да как бы отвращение наступило, что ли. Не нужно мне это стало, и все тут.

Эсбери хотел спросить что-то еще, но Бонни — дорогая Бонни, которая сидит рядом со мной, пока я печатаю эти строки, и листает мудреную инструкцию к какому-то искоргану, — бросила на него предостерегающий взгляд, и он замолчал, ушел в кухню и принялся рыться в выдвижном ящике — бумаги так и летали. Отыскав карандаш, аутсайдер что-то настрочил на чистом листке блокнота.

Это был адрес, который он отдал Бонни.

— Идите туда. Найдите девку по имени Родезия, она вас спрячет.

Я взглянул на бумажку: этот дом на улице Гриндейл я помнил из прошлой жизни.

— Это же магазин Гейблмана, — сказал я. — Ты что, чокнулся?

Эсбери заржал и кинул мне печень. «Таихицу», последняя модель.

— У аутсайдера есть свои инсайдеры, биокредитчик. Склады фирм-производителей — идеальное убежище. Весь товар с серийными номерами, поэтому сканер там бесполезен.

Он был прав. Как печень, которую я держал в руке, каждый искорган на складе магазина снабжен чипом, отзывающимся на считывающий луч; на любой сканер придут тысячи сигналов. Даже Джейк со своим до небес навороченным агрегатом вряд ли сможет отыскать меня на складе Гейблмана — легче найти иголку в стоге сена.

Однако склад сотрудничающей с союзом фирмы не может служить постоянным убежищем нелегалам, и Эсбери это понимал. Повернувшись к Бонни, он сказал:

— Не вылезайте оттуда несколько дней, затем свалите и найдите меня. Я подыщу другое место.

Бонни обняла его — целомудренно, не прижимаясь — и твердой походкой вышла. Я хотел пожать Эсбери руку, но он заключил меня в объятия, крепко стиснув плечи, и произнес, неожиданно избавившись от своего жаргона:

— Ты ее береги. Отнесись по-человечески. Тогда и мы с тобой поладим.

— Заметано, Эсбери.

Венди знала, что я ухожу. Я не хотел оглушать ее новостью, как поступили мои четыре бывшенькие, поэтому сел рядом и сказал прямо. Счета копились, карьера в биокредитах ожидала лишь официального завершения, и за «Джарвиком» неминуемо придут, как только истечет тридцатидневный льготный срок и выйдет последнее уведомление.

— Ты найдешь другую работу, — запротестовала она. — В иной сфере.

— У меня нет квалификации, — ответил я. — А начинать сначала слишком поздно.

— А ты не можешь… Не можешь вернуться в союз? Ты им нужен, я знаю. Станешь брать больше заказов, будем меньше есть, скорее выплатим за сердце…