Грязное мамбо, или Потрошители - Гарсия Эрик - Страница 13

Я испытал глубокое удовлетворение, отыскав Курцмана в обшарпанном мотеле, где тараканы ползали по его вздутому потному телу с догнивавшим от сифилиса мозгом, а жалкий скарб валялся кучей на прикроватном коврике в пятнах. Надо ли говорить, что ни одной юбки поблизости не вертелось?

Слоган фирмы Курцмана «И сами лично выберем, сколько проживем», назойливо зудевший на всех земных языках, сразу попал в народные хиты, и вскоре другие производители искорганов закинули удочку в этот пруд в надежде урвать себе торговую площадь. «Гейблман», «Кентон», «Таихицу» залегли, как снайперы в подлеске, выжидая удобного момента, когда встанет вопрос о продлении аренды для розничных торговцев, и в день икс в ноль часов одну минуту выбросили десант на лизинговый офис рынка не хуже штурмовиков в блицкриге, выкладывая на стол все новые опечатанные пачки, пока администрация не дрогнула под зеленым натиском и не уведомила всякие «Банана репаблик» и «Поттери барн», что их плодотворное сотрудничество подошло к концу.

Кредитные фирмы и компании-производители прокатились по рынку приливной волной, сметая все на своем пути. Вскоре третий этаж торгового центра заняли искорганы, за исключением одной-единственной упрямой лавочки «Лучшее в мире печенье». Это была прекрасная маленькая пекарня с постоянной клиентурой, работавшая по индивидуальным заказам и производившая эротические десерты, и, можете себе представить, они непонятно где набрали денег и утерли нос алчным соседям, когда вновь подошел срок продления аренды.

Теперь они называются «Лучшие в мире печенье и органы» и специализируются на искусственных вкусовых сосочках.

Сегодня с утра пораньше торговый центр, несколько лет назад переживший рекапитализацию, за которую проголосовало подавляющее большинство компаний, совместно арендующих торговые площади, напоминал муравейник. Страдающие всевозможными хворями просители суетливо бегали от офиса к офису, пытаясь хоть где-нибудь — где угодно — получить кредит. В пассаже уже не осталось одиноких упрямых магазинчиков, пытающихся продавать одежду, обувь или выпечку; теперь здесь было засилье искорганов, позволявших энергично продолжать свой путь, даже если у организма кончился завод.

Кредитный союз может похвастаться самой широкой витриной, внушительным сияющим порталом, действующим на входящих с паркинга как оплеуха. Яркие цветные огоньки бегут от самого порога, заманивая клиентов, указывая путь к новому, усовершенствованному образу жизни. Утерев нос Понсу де Леону,[4] в пассаже забил новый источник молодости.

Счастливое Сердце и Ларри-Легкое, два самых популярных символа Кредитного союза, сегодня работали, кривляясь, как недовольные оплатой подростки, одетые искусственными органами. Звукового блока в этих костюмах не было — это вам не рекламные уродцы из фирменного парка аттракционов (слоган: «Развлекись и омолодись!»), поэтому мультяшные персонажи в основном приветственно махали покупателям и топтались на кафельном полу торговых рядов. Счастливое Сердце развлекал группу онкологических больных, прыгая через свою аорту, как через скакалку, а Ларри-Легкое хлопал в ладоши в такт музыке.

Я в свое время встречался с девушкой, изображавшей Патти-Поджелудочную Железу, но роман тянулся недолго: всякий раз, когда она забиралась в свой костюм, мне приходилось подавлять невольное желание вырезать ее, не отходя от кассы.

Большую часть своего арсенала я сегодня оставил в отеле: довольно волнительно проходить охрану, рискуя, что из кармана выпадет какой-нибудь незакрепленный скальпель. Даже в городе это, знаете ли, может вызвать подозрения.

Я выбрал «маузер» — он покомпактнее — и зарядил его достаточно, чтобы уйти из толпы средней плотности. Если нос к носу столкнусь с биокредитчиком, говорил я себе утром, или даже с двумя-тремя новичками, только-только прослушавшими коротенький вводный курс, то без колебаний проложу себе путь к свободе с помощью пистолета. А нарвавшись на что-то посерьезнее — например, специалиста пятого уровня, кинусь наутек, словно таракан при включенном свете.

Как выяснилось, меня переполнял чрезмерный оптимизм.

Пройти рамку в торговом центре оказалось плевым делом. Прискорбно, когда можно пронести в торговые ряды предмет столь металлический, как полуавтоматический немецкий пистолет. Немного о моем плане, составленном на основе накопленных за много лет трюков-кунштюков.

По дороге я заскочил в китайский магазинчик и стянул хрустальную вазу, подобрав к ней подходящую коробку в мусорном контейнере. Мои движения были быстрыми и уверенными, но это не мешало мне то и дело поглядывать через плечо и крутить головой на сто восемьдесят градусов, проверяя наличие хвоста. Насколько я знаю — а знаю я много, — за ближайшим углом может ждать группа биокредитчиков, готовых схватить меня в восемь рук, швырнуть в поджидающий автофургон и разом со всем покончить. Мне не показалось, что меня узнали или за мной идут, но в этом и состоит метода талантливого сборщика биодолгов. Тишина и безмятежность — и есть наживка.

Короткая поездка общественным транспортом — здесь шансы быть узнанным значительно снижаются: низко опущенные головы не поднялись, когда я вошел в тряский автобус: пассажиров больше заботили собственные беды, чем проблемы какого-то неудачника, — и вскоре я оказался в квартале от торгового центра, массивного сооружения, облицованного бежевым травертином и занимавшего две сотни тысяч квадратных футов лучшей территории. Говорили, что в борьбе за это место они обошли администрацию штата и больницу. Клиенты буквально ломились в раздвижные электронные двери трехэтажного комплекса; спешили внутрь собранно, целеустремленно, скрывая тревогу; а на выходе либо сияли улыбками, либо рыдали. Игра случая — иногда тебе дают кредит, иногда нет, хотя сейчас благодаря сниженным кредитным ставкам и необязательному имущественному обеспечению только последний неудачник не получал вожделенного мочевого пузыря по чуть менее грабительской цене.

Притулившись у маленького забора, я выпутал «маузер» из складок куртки и спрятал его под палой листвой, выкопав в грязи ямку стволом, как совком. Выпрямившись, я решительно зашагал к торговому центру, напустив на себя подобающее выражение боли, безнадежности и ожидания очередного унижения. Накладные усы и бороду я приклеил сильным фиксатором, выуженным из мусорного контейнера за магазином маскарадных костюмов, и очень надеялся, что они не поддадутся мощному рывку охранника на входе или порыву ветра.

— Ставьте сумки на ленту, — монотонно повторял сидевший за рентген-монитором офицер. В очереди я был двенадцатым. Единственный металлодетектор пропускал по одному. За мной встал молодой человек, прижимавший к груди крошечного шиатцу; пушистая собачка тяжело дышала, с каждым выдохом тонкая шерсть волнообразно колыхалась.

— Он плохо себя чувствует, — пояснил парень, заметив мой взгляд. Люди редко берут с собой домашних животных в торговый центр. Это считается крайне вульгарным и вызывает косые взгляды в любом отделе выдачи кредитов. Специалистов по кредитованию мало интересуют друзья человека. — Ему нужно легкое.

— Кому? — не понял я.

— Оладушке, — кивнул он на собаку, которая жалобно уставилась на меня большими карими глазами. — Да, моя лапочка, — проворковал парень своему меховому шарику. — Купим пупсику новое легкое.

— А почем они? — не удержался я. Ходили слухи, что некоторые покупают искорганы своим питомцам, но это были в основном знаменитости, способные выкатить всю сумму твердым наликом.

Парень покачал головой:

— Еще не знаю. Ветеринар обещает все устроить за тысячу восемьсот в месяц, но я хочу послушать, что здесь предложат.

— Удачи, — пожелал я и повернулся к началу очереди. Ему она сильно понадобится. Ни союз, ни производители не дадут кредита человеку, с которого нечего взять, кроме паршивой собачонки.