''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства - Кандыба Виктор Михайлович - Страница 91

Сначала он подумал, что это г-жа Фирман, жившая у него в доме, пошутила над ним. Но на следующий день он узнал, что его предположения совершенно не правильны. И вот для того, чтобы устранить всякую возможность обмана, он перед своим уходом из дому оклеил все окна и двери и сделал тайные пометки в различных местах. Вернувшись домой, он нашел все в полном порядке, все наклейки были в целости, и вое же в комнате у него были свежие цветы, а на одной из наклеек он заметил несколько слов, написанных рукою Bertie; там она высказывалась насчет одного письма, которое он оставил у себя в комнате, но которого теперь никак не мог найти. "Таким образом, у меня происходит таинственный обмен письмами и цветами с духом!?" – вскрикнул он. Далее он продолжает: "Шум будничной жизни болезненно задел мое восприимчивое, чувствительное ухо". В одном месте он как-то говорит, что спиритические переживания "заставляют его в ослеплении блуждать сквозь темный тоннель житейского бытия; нечасто выпадали на его долю минуты, когда он мог бы знать, где ступает его нога". Явления начинают постепенно облекаться в форму каких-то мистерий. Одними письмами и цветами дело не ограничивается. Возвращаясь поздно ночью домой после утомительных спиритических сеансов, Реймерс находит у себя в запертой комнате вино и пироги – то Bertie постаралась для своего возлюбленного (мы можем теперь смело назвать Реймерса ее возлюбленным); очень часто она преподносит ему вино во время сеанса, когда он заседает с г-жой Фирман и ее сестрой. Что касается ее внешности, то о ней он высказывается в следующих словах: "Она пришла ко мне – образчик небесной красоты, которой я не берусь и не смею описать! Бодрая осанка, нежный цвет лица, огромные, блестящие глаза, обрамленные длинными ресницами, – все это превосходило самые смелые ожидания мои. Признаюсь откровенно – я был ошеломлен. Я не могу описать вам того трепетного одушевления, которое овладело мною в ту минуту. Приди ко мне Мефистофель и верни он мне, подобно Фаусту, мою молодость, дай он мне сверх того Bertie в качестве постоянной спутницы моей жизни – о, я нисколько не посмотрел бы на ту роковую опасность, которая связана с подобного рода волшебством!"

Вот все, что мы могли позаимствовать из сообщений Реймерса, собранных в его труде "Erfahrimgen im Spiritualismus". Но этого материала вполне достаточно для того, чтобы уяснить себе все дальнейшие явления в его жизни. У нас, кроме того, имеются вполне точные сведения относительно исхода всей этой аферы; но этим мы уже обязаны одному известному исследователю в области спиритизма, близкому другу Реймерса. По его словам, Bertie навещала Реймерса и вне сеансов, в его спальной комнате. "Ведьма", как он ее называет, заставила Реймерса совершенно позабыть ту, духовную, возвышенную сущность, которую он ей приписывал. Дело кончилось тем, что было наиболее естественно в подобных отношениях: половой связью. С этих пор Bertie становится все назойливее. Ей недостаточно ночных визитов; она пристает к своему возлюбленному и днем. Вначале Реймерс относился к подобным желаниям Bertie весьма сочувственно; с течением времени эти бесконечные приставания начали ему надоедать. Bertie превратилась для него в синоним ужаса. Он дрожал от страха при каждом ее посещении. Желая избавиться от ее преследований, он, по совету своего друга, принял приглашение в Австралию. Ему казалось, что перемена места приведет его к окончательному разрыву с Bertie. Но было уже поздно. Разрыв между ними был уже невозможен. Правда, во время поездки фантом его нисколько не беспокоил. Объясняется это как изменившимися условиями жизни, так и отдыхом, который он вкушал в пути. Но лишь только нога его ступила на твердую почву, лишь только он вернулся к своим обычным занятиям, куда относятся и спиритические сеансы, – Bertie снова появилась. Теперь уже не было никакой сдержки: "Я и она – это одно!" – пишег он где-то: он говорит о ней, как о своем "я". Но этот измученный, истерзанный человек нашел, наконец, покой. Спустя короткое время после своего приезда в Австралию он умер.

Все эти явления, взятые, несомненно, из жизни и имеющие какой-то особый романический привкус, объяснить нелегко. Картина пестрит разнообразными красками, ее трудно разрешить одним ударом. Ведь мы совершенно не знаем, насколько верны все те данные, которые приведены самим Реймерсом. Предпринимая различные меры предосторожности, не прозевал ли он чего-нибудь? Он был в сущности единственным свидетелем всех откровений г-жи Фирман-женщины, которая в материальном отношении находилась в исключительной зависимости от него. Мы нисколько не сомневаемся, что Bertie являлась не только в присутствии г-жи Фирман; мы даже положительно знаем, что она приходила и тогда, когда в качестве медиумов фигурировали другие лица. "Таинственная Bertie появлялась во всех тех кружках, где я играл руководящую центральную роль", – говорит он, и этими словами совершенно бессознательно указывает нам на то, где следует искать причину этого постоянного ее появления. Он и только он был источником всех этих явлений. Его личная медиумическая одаренность, естественно, повышалась под влиянием различных других медиумов, окружавших его. Ни материализации Bertie, ни формы ее рук и ног-все это нисколько не доказывает, что она реально существовала.

Благодаря исследованиям де Рочаса мы знаем, что сомнамбулы и медиумы в состоянии глубокого сна испускают особого рода влажные тела, которые обладают способностью сгущаться и которые принимают форму человеческого тела, большей частью, фигуру самого медиума. Однако это бывает не всегда. Так, например, на конгрессе спиритов инженер Мак Напп доложил об одном случае, когда образовавшееся тело было во всех деталях-похоже на фигуру, взятую с одной картины; к этой картине очень внимательно присматривался медиум до открытия сеанса. Да, медиумы обладают способностью вызвать наружу человеческие образы; этого отрицать нельзя, ибо в качестве доказательства мы имеем целый ряд фотографических снимков, совершенных с соблюдением всех предосторожностей. Но в создании этих образов видную роль играет фантазия, как самого медиума, так и всех прочих участников сеанса. Так обстояло дело и в данном случае. Bertie, на которой были сосредоточены все помыслы Реймерса, должна была появляться всюду, где находился и Реймерс. Для этого вовсе не требовалось, чтобы его медиумы вообще знали о существовании Bertie; и, действительно, очень часто они ничего не знали о ней, и все же она тем или иным образом появлялась перед участниками сеанса. Ее появление, таким образом, является результатом упорной мысли Реймерса, сосредоточенной на Bertie, результатом его безудержного неодолимого влечения к ней.

Но что представляет из себя Bertie?

Не что иное, как олицетворение бессознательного. Те самые процессы, которые у людей нормальных и здоровых всецело протекают в сфере интеллектуальной жизни, принимают у Реймерса совершенно другое направление: благодаря его экспансивному, повышенному темпераменту они переходили в сферу материальных ощущений и временами принимали очертания нормального человеческого организма. Только этим можно объяснить себе тот факт, что мысль о Bertie ни на минуту не покидает Реймерса, что его неотступно преследует ее дивный образ, созданный его пышной богатой фантазией; естественно, что на этой почве рождаются и различные моменты эротического свойства. Вполне понятно, что самые незначительные факты, связанные с именем Bertie, как, например, цветы, преподнесенные ею во время одного сеанса, сильно разжигают и без того разгоряченную фантазию Реймерса и доводят его до полнейшего безумия. Что касается "взаимного обмена цветами и письмами", то мы предпочитаем совершенно умолчать о нем; дело в том, что рассказ Реймерса, касающийся именно этой стороны дела, может быть с субъективной точки зрения и очень интересен, с объективной же точки зрения он для нас далеко не достоверен. Остался еще один вопрос: как объяснить себе появление Bertie в качестве сукку-бы? Но это ведь не что иное, как заключительный момент, к которому Реймерс неминуемо должен был прийти под влиянием своей не в меру возбужденной фантазии. Все остальное вплоть до его трагической кончины представляет собою прямой и логический результат его болезненного психического состояния.