''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства - Кандыба Виктор Михайлович - Страница 68

Одним из самых интересных моментов в лечебной практике Пименто была его вера в мифические "стрелы", которыми фитесейро прокладывает злым духам путь в тело человека. Он с такой убежденностью говорил об этих стрелах, что, по-видимому, у него не было ни малейшего сомнения в их существовании. Но стрелы эти не были материальны…

Однажды я наблюдал, как он подошел к спящему человеку и осторожно выдернул волосок у него из головы. Затем он взял заостренную деревянную палочку, проколол ею кожу жертвы и выжал каплю крови. Этот человек проглотил солидную дозу местного питья из перебродившего сока фруктов, был мертвецки пьян и совершенно не сознавал, что происходит вокруг.

Пименто положил волос и каплю крови в глиняный горшок и смешал их с каким-то снадобьем. Когда этот человек проснулся, ему рассказали о случившемся.

Тот пришел к Пименто и умолял его снять заклятие. Он не представлял себе, что может ему грозить, но он знал силу злых духов, которых мог напустить на него Пименто. Как это ни странно, но он не имел претензий к Пименто за такое обдуманное покушение на его душевное здоровье. Он хотел только, чтобы его избавили от того, что Пименто мог с ним сделать.

В ответ Пименто молчал. И человек вернулся в свою хижину. Скрючившись, он около часа сидел на ее пороге в позе полного отчаяния. Я был готов просить Пименто сжалиться над страдальцем. Но в этот момент он сам встал и подошел к своей жертве.

Он прочел индейцу длинную нотацию, обращаясь к его разуму, показал все те беды, которые проистекают от пьянства. Пименто объяснил ему также, что он не воспользовался его кровью и волосом, чтобы вселить злого духа в его тело. Больше того, он усилил могущество добрых духов, и теперь они могут успешно бороться со злыми духами, включая духа пьянства.

Страх лежит в основе колдовства. И надо сказать, что Чоро прекрасно владел этим элементом психотерапии. Мне пришлось быть свидетелем, как он, используя все средства фокусника, волшебника и психолога, полностью подчинил себе суеверное сознание своих соплеменников и достиг результатов, явно превышающих возможности современной медицины и таланты ее лучших представителей.

Однажды его срочно вызвали к пациенту, у которого начались резкие боли в желудке. Тот был уверен, что враг наслал на него болезнь, и призывал знахаря на защиту от злых козней. Чоро спросил меня, не хочу ли я присутствовать при этом. Я быстро принял приглашение и вскоре очутился в углу темной хижины, где лежал больной.

Чоро объяснил мне, что его пациента свалила болезнь, насланная колдуном соседнего племени. Он не назвал его имени, и, честно говоря, я сомневаюсь, чтобы он знал этого человека. Он просто считал, что враг больного нанял колдуна, чтобы тот "послал стрелу" в живот больного.

Наверное, сказал Чоро, тебе как врачу своего племени тоже будет интересно обследовать больного. Мне сдавалось, что старый хитрец с самого начала знал, в чем состояла истинная причина болезни и каким будет ее исход. Но он хотел поразить меня своим искусством.

Я поставил такой диагноз: больной опился местным спиртным напитком "типаш". Однако когда я сказал об этом Чоро, тот затряс головой.

– Этот человек слишком больной, – сказал он. – Наверное, он умрет.

После столь откровенного диагноза он вылил целую тыкву холодной воды на голову больного. К такому средству в подобных случаях прибегаем и мы. Затем он повернул человека на спину и глубоко засунул ему палец в глотку. Хотя Чоро действовал грубо, но и эти его приемы соответствовали общепринятым.

Индейца охватил приступ неудержимой рвоты. Я полагал, что это должно было значительно облегчить его положение. Однако состояние его по-прежнему оставалось критическим. Но Чоро не оставил его в покое. Он достал большую погремушку, сделанную из сухой тыквы, и, вскочив на грудь пациента, начал буквально плясать на нем, испуская громкие вопли, заглушавшие отчаянные стоны больного.

Это, как объяснил он мне позднее, должно было отогнать духов, которые столпились вокруг, чтобы, улучив момент, причинить больному еще большие неприятности. Затем Чоро принялся расспрашивать больного о его болях. Выяснилось, что первый приступ у него был утром, когда он работал в зарослях платана, разводимого жителями деревни ради его съедобных плодов.

Чоро быстро говорил с больным на местном диалекте, который я немного понимал. Мне удалось разобрать, что Чоро расспрашивает его об именах врагов. Больной поднял руку и слабым голосом назвал пятерых подозреваемых.

Чоро кивнул. Затем он приказал, чтобы всех пятерых привели в хижину больного.

Вскоре подозреваемые прибыли и сели на корточки вокруг гамака из лиан, в котором лежал больной индеец. Стеная, мрачно взирал он на своих врагов. Чоро действовал с профессиональной уверенностью. Он поставил людей в полукруг и указал на еще различимое на полу пятно от рвоты больного. Оно своей не правильной формой напоминало черную кляксу, придавленную листом бумаги. Он продолжил один из языков лужицы и указал таким образом на одного из пятерых. Человек с ужасом следил за действиями Чоро, затем бросил взгляд на больного. Тот, приподнявшись в гамаке, указал пальцем на обвиняемого.

– Это он! – крикнул больной.

Обвиняемый сидел, оцепенев от страха. Его морщинистое лицо исказила гримаса ужаса. Чоро выпрямился, потом повелительно махнул рукой своим двум подручным.

У племен шабанта знахарь не только лекарь, порой он выступает в роли начальника полиции. Подручные знахаря подскочили к обвиняемому и схватили его за руки. Чоро, вытянувшись как струна, указал на него пальцем и разразился гневной тирадой, которая, как я понял по его тону и нескольким доступным мне словам, была обвинительной речью. Охваченный страхом, обвиняемый не мог произнести ни слова.

– Человек, страдавший от резей в желудке, несомненно, стал жертвой своего врага – колдуна. Таких людей, приверженцев зла, – много.

И их очень трудно выявить, если только не вмешается колдун, обладающий еще большей силой, – пояснил Чоро.

К полуночи больной умер. Все было приписано колдовству. Индейцы повыскакивали из хижин и побежали к тюрьме, куда ранее привели обвиненного в колдовстве. Тюрьма была пуста.

Чоро внимательно оглядел землю около входа в тюрьму. Затем он направился прямо к хижине исчезнувшего индейца. Она тоже была пуста. Чоро с мрачным видом начал свой торжественный марш вокруг опустевшей хижины. При этом он что-то бормотал нараспев и ритмично потрясал головой и руками. Я наблюдал за этим часа три, пока мне не надоело. Тогда я вернулся в свою хижину и заснул. Утром Чоро все еще маршировал. Он не прервал своего хождения вокруг пустой хижины ни днем, ни следующей ночью, ни на следующий день.

Ему приносили немного еды в чаше, и он ел прямо на ходу. На вторую ночь Чоро прервал свой марш и подал сигнал одному из помощников. Тот принес поднос с сухой кукурузой, вареным рисом и корнями тростника. Всю еду сложили у дверей хижины, а Чоро направился к себе домой. Я остался на улице. И вдруг увидел в дверном проеме коричневое лицо. Обвиняемый, как видно, все время сидел в хижине или был где-то рядом. Чоро не мог знать об этом. Вместо того, чтобы послать помощников вытащить преступника из хижины, Чоро почему-то предпочел свой странный метод следствия.

Человек жадно ел. Я посмотрел в сторону хижины. Чоро спокойно стоял в дверях своей хижины, наблюдая за этой картиной. Он не сделал ни малейшей попытки схватить индейца, но тот вдруг сжался в клубок и покатился по земле.

Его свело судорогой, и он окаменел. Я подумал, что пища была отравлена, и решил спросить об этом Чоро.

Скоро индеец был мертв, и я задал Чоро свой вопрос о еде. Чоро взял поднос с остатками пищи и спокойно зачавкал. Его морщинистое лицо было совершенно бесстрастным. Еда действительно не была отравлена. Впрочем, не исключено, что Чоро брал куски пищи, в которых не было яда.

Я думаю, что индеец умер просто от одного сознания, что должен умереть.