Корейские сказки - Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Страница 4

– Как? В людей?

Жена покачала головой:

– Это не люди, это дикие звери: если ты не убьешь их, они съедят всех. Когда убьешь их, разрежь грудь того, который ехал на пестром муле. В груди ты найдешь двух зверьков: никогда с ними не разлучайся, – пусть они будут тебе как дети.

– Если мне, то и тебе.

– Да, конечно, прощай, мой муж возлюбленный.

– Но зачем же ты так печально прощаешься со мной, – я скоро вернусь.

– Я печальна потому, что одна минута разлуки с тобой все равно что вечность.

Как говорила жена, так все и вышло.

Стрелок попадал во все цели, а когда спустил стрелу в последнюю, на дороге показались трое на мулах. Двое на белых, третий на пестром. Стрелок натянул свой лук трижды и трижды выпустил стрелу. Каждая попала в сердце каждого из путников.

– Что он делает? Он стреляет в людей?

– Идите и посмотрите, что это за люди, – сказал стрелок и пошел со всеми туда, где упали путники.

Но велик был ужас всех, когда вместо путников увидали трех тигров: двух старых громадных – самку и самца – и одну молодую тигрицу.

– Какое счастье, что он убил их, иначе бы всем нам грозила смерть.

Пока так говорили, стрелок быстро разрезал грудь молодой тигрицы и, вынув двух маленьких хорошеньких зверьков, спрятал их у себя на груди.

В тот день стрелок получил и "дишандари", и место губернатора.

Но напрасно он искал свою жену – он никогда не нашел ни ее, ни родителей ее, ни избушки, и даже того места, где стояла избушка.

Прошел год, зверьки подросли немного, когда случилась вдруг война, несчастная для Кореи.

Тогда император назначил стрелка-губернатора главнокомандующим.

– Но я ничего не знаю в военном деле.

– Но ты счастлив, – иди и победи, иначе голову долой.

– Не печалься, отец, – сказали зверьки, – ты победишь.

На Амноке, на двух берегах ее, сошлись войска – неприятельское и корейское.

В ночь перед сражением зверьки вышли в поля и леса и кликнули всех крыс и мышей:

– Идите на ту сторону в неприятельское войско, перегрызите у них все тетивы и все луки, съешьте их провиант и обувь.

Но войско без оружия, провианта и обуви – не войско, а толпа нищих, и стрелок-губернатор всех их на другой день забрал в плен.

Тем и кончилась война. А губернатор сделался министром.

Что до зверьков, то от них пошло потомство. Теперь зверьков этих везде можно встретить, – их называют кошками.

Хотя теперешние кошки и не говорят, но, помня их происхождение, до сих пор считают священными животными и в память их происхождения и спасения от врагов уважают и чтут их.

ОХОТНИКИ НА ТИГРОВ

В провинции Хан-зондо, в городе Кильчу, лет двадцать назад существовало общество охотников на тигров. Членами общества были все очень богатые люди. Один бедный молодой человек напрасно старался проникнуть в это общество и стать его членом.

– Куда ты лезешь? – сказал ему председатель. – Разве ты не знаешь, что бедный человек не человек: ступай прочь.

Но тем не менее этот молодой человек, отказывая себе во всем, изготовил себе такое же прекрасное стальное копье, а может быть, и лучше, какое было у всех других охотников.

И когда они однажды отправились в горы на охоту за тиграми, пошел и он.

На привале у оврага он подошел к ним и еще раз попросил их принять его.

Но они весело проводили свое время, и им нечего было делать с бедным человеком; они опять, насмеявшись, прогнали его.

– Ну, тогда, – сказал молодой человек, – вы себе пейте здесь и веселитесь, а я один пойду.

– Иди, сумасшедший, – сказали ему, – если хочешь быть разорванным тиграми.

– Смерть от тигра лучше, чем обида от вас.

И он ушел в лес. Когда забрался в чащу, увидел громадного полосатого тигра. Тигр, как кошка, играл с ним: то прыгал ближе к нему, то отпрыгивал дальше, ложился и, смотря на него, весело качал из стороны в сторону своим громадным хвостом.

Все это продолжалось до тех пор, пока охотник, по обычаю, не крикнул презрительно тигру:

– Да цхан подара (принимай мое копье)!

И в то же мгновение тигр бросился на охотника и, встретив копье, зажал его в зубах. Но тут с нечеловеческой силой охотник просунул копье ему в горло, и тигр упал мертвый на землю.

Это была тигрица, и тигр, ее муж, уже мчался на помощь к ней.

Ему не надо было уже кричать "принимай копье", он сам страшным прыжком, лишь только увидел охотника, бросился на него.

Охотник и этому успел подставить свое копье и в свою очередь всадил ему его в горло.

Двух мертвых тигров он стащил в кусты, а на дороге оставил их хвосты.

А затем возвратился к пировавшим охотникам.

– Ну, что? Много набил тигров?

– Я нашел двух, но не мог с ними справиться и пришел просить вашей помощи.

– Это другое дело: веди и показывай.

Они бросили пиршество и пошли за охотником. Дорогой они смеялись над ним:

– Что, не захотелось умирать, за нами пришел…

– Идите тише, – приказал бедный охотник, – тигры близко.

Они должны были замолчать. Теперь он уже был старший между ними.

– Вот тигры, – показал на хвосты тигров охотник.

Тогда все выстроились и крикнули: "Принимай мое копье!"

Но мертвые тигры не двигались.

Тогда бедный охотник сказал:

– Они уже приняли одно копье, и теперь их надо только дотащить до города: возьмите их себе и тащите.

ВОЛОВИЙ ТРУД

Жил-был на свете один писатель, Ким. У него было два сына: старший и младший.

В то время как младший знал уже очень много, старший, Ким-Хакки, которому уже было шестнадцать лет, не знал и первых двух знаков азбуки: ха-ныр, тен, таа, ди, что значит небо и земля. При этом "небо" по-корейски "ха-ныр", а по-китайски – "тен", "земля" по-корейски "таа", а по-китайски – "ди".

Отец поэтому постоянно бил его и говорил, что он лучше убьет его, чем потерпит позор, что сын писателя останется неграмотным.

– Но чем я виноват, – оправдывался старший сын, – я день и ночь сижу за азбукой – ничего не выходит, мой младший брат целые дни играет – а у него все идет хорошо: это от неба так дано.

– Не от неба, а от твоей глупости, – отвечал отец и сильно бил его.

Наконец однажды отец сказал ему:

– Устали мои руки бить тебя, да и не хватит палок, хотя бы я вырубил весь свой лес. Убить тебя тоже не могу. Но прогнать тебя с глаз моих могу и прогоняю. Иди куда хочешь. Научишься грамоте – приму тебя, не научишься – не приму.

– Позволь мне остаться у тебя работником, – я трудолюбив и могу работать.

– Не хочу.

– Куда же я пойду?

– Куда хочешь.

Насилу старший сын выпросил, чтоб хоть жену его оставил отец у себя, пока он будет пытать счастья.

– Хорошо, – сказал отец, – пусть живет себе в задней комнате, но пусть тоже не показывается мне на глаза.

Жене же Ким-Хакки сказал:

– Жди меня десять лет. Если через десять лет я не приду, считай меня умершим.

Затем он зашел к своему другу и просил его, в случае если отец прогонит его жену, принять ее и кормить до его возвращения.

Друг обещал, и Ким-Хакки пошел куда глаза глядят.

Шел Хакки, шел и пришел в один город, где под одним окном услышал шум учившихся школьников.

Хакки зашел в школу и рассказал учителю все о себе.

– Очень жалко будет, если сын такого знаменитого писателя останется неграмотным, – сказал учитель. – Я согласен взять тебя на десять лет и сделать все, что могу. Но не будь в претензии, если я о твою спину изломаю не один сноп палок.

Хакки с радостью согласился, и учение началось.

Между тем жена Хакки жила у тестя в задней комнате, варила себе чумизу и дни и ночи молила небо помочь ее мужу.

Через десять лет без тринадцати дней явился к ней во сне белый старик и сказал: