Женщины не любят ждать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 11

– Если бы Селма хотел продать ей письма, он бы их уже давно продал. И незачем ему было бы создавать себе столько проблем и идти на такие расходы – плыть с вами на этом корабле. Кроме того, – продолжал я, подумав, – если бы он просто хотел шантажировать вас, ему достаточно было написать вам, чтобы вы пришли к нему до отплытия. Нет, за всем этим что-то кроется, и единственный способ об этом узнать – рассмеяться в лицо Селме и послать его к черту. Пусть делает с письмами что хочет.

Она задумалась.

– Наверно, вы правы, Дональд.

– Эти письма могут сильно вам навредить?

– Мне – нет, но этому человеку...

– Это вас очень волнует?

– Я хочу быть честной, только и всего. Его жена может в суде поминать меня как любовницу сколько угодно – я перенесу. Но по отношению к моему другу я хочу остаться честной до конца, вот и все.

– Все это как-то бессмысленно, – сказал я. – Если Селма хоть что-то понимает в шантаже, то ему надо было предложить купить эти письма либо мужу, либо жене; вы самый несостоятельный покупатель из трех возможных.

Она кивнула:

– Это верно.

– Значит, у вас есть еще что-то, что ему нужно. Что же это?

– Не могу придумать ничего, что могло бы окупить путешествие в Гонолулу; сейчас, по крайней мере, ничего не понимаю.

– Тогда посылайте его к черту. Может быть, подстегнем события и что-нибудь выясним.

– Спасибо вам большое, Дональд, вы мне очень помогли.

– А почему вы обратились именно ко мне? – поинтересовался я.

– Потому что мне нужен был совет.

– Но почему вы решили, что я могу вам его дать?

– Я же сказала, потому что я поняла, что вы умный человек. Ах, Дональд, что вы теперь будете обо мне думать?

– Что вы имеете в виду?

– Эти письма. Теперь вы, наверное, думаете, что я наглая, гадкая, порочная женщина!

– Я думаю, что вы просто женщина, – ответил я.

Ее взгляд потеплел.

– Да, я женщина, – тихо проговорила она, – и я вам так благодарна!

– Что вы, я для вас ничего и не сделал, – сказал я и добавил: – Пока.

– Дональд, вы просто золото, – порывисто произнесла она и, подавшись вперед, крепко и смачно поцеловала меня в губы.

Как раз в этот момент Берта Кул, очень озабоченная тем, чтобы растрясти набранный на корабле жирок, вышла из-за угла на первый круг своей вечерней мили.

Глава 7

И вот наступили последние сутки нашего плавания. В легком возбуждении, обычном для конца путешествия, пассажиры стали готовиться к скорой высадке на берег.

В школе танца хула прошло последнее занятие. Под теплым солнцем возле плавательного бассейна женщины самого разного возраста и темперамента, разного роста и веса, изрядно поднаторевшие в гавайском танце, готовились сдавать экзамены и получать дипломы. А на корме в полдень любители стендовой стрельбы собрались пострелять по тарелочкам.

Из багажных отсеков подняли дорожные сундуки и чемоданы. Путешественники собирали вещи, оживленно болтали, обменивались адресами, подписывали друг другу на память ресторанные меню и пассажирские карточки.

Теплый, бархатный воздух дышал очарованием тропиков. За бортом лениво перекатывались волны; из них то и дело выскакивали летучие рыбы и долго скользили над поверхностью воды, пока их не накрывало следующей волной. За кораблем, словно привязанный невидимой нитью, парил чернолапый альбатрос.

Я стоял у борта и любовался океаном. Мимо прошел Сидней Селма и посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, словно в первый раз заметил. Норму Радклиф я практически не видел; лишь один раз, когда она появилась на палубе, Селма попытался заговорить с ней, но она резко отвернулась. Берта подошла ко мне и встала рядом.

– Ах ты негодник! – с восхищением прошептала она.

Я обернулся и поднял брови в немом недоумении.

– А еще делал вид, что у тебя ничего не получается. Это ж надо, как она на тебя набросилась! Я ведь говорила!

– Слушай, Берта, – спросил я, – ты обсудила со Стефенсоном Бикнелом детали нашего контракта?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду то, что именно мы должны делать.

– Мы должны защищать Мириам Вудфорд.

– От чего?

– От всего, что ей угрожает.

– И это все?

– Все. О господи, как ноют мои ноги! Они совершенно не рассчитаны на сто шестьдесят пять фунтов нагрузки.

– Ты справилась с фруктами и конфетами?

Берта тяжело вздохнула.

– Наверно, я старею. Часть конфет пришлось отдать.

– Кому?

– Стюарду.

– А фрукты?

– Фрукты я съела. Почти все.

– Вот и замечательно.

– Но если ты еще раз выкинешь такой номер, – угрожающе прошипела Берта, – я тебе вышибу мозги. Так и знай, вышибу своей собственной рукой.

– Кстати, – заметил я, – нам нужно вести себя поосторожнее. Мне уже говорили, что, похоже, мы были знакомы до поездки.

– Не может быть!

Я печально кивнул.

– А почему ты вдруг спросил, что именно мы должны делать?

– Просто завтра мы выходим на берег и должны начать работать.

– Тебе Норма что-нибудь рассказала?

– Нет, ничего особенного. – Я потянулся и зевнул.

– Ты, хитрый негодяй, наверняка что-то уже знаешь. – Глаза Берты сердито сверкнули.

– Конечно. В противном случае мы оказались бы в изрядной заднице, – ответил я и ушел, оставив ее стоять, вцепившись в перила.

Глава 8

Наутро я вышел на палубу с первыми лучами солнца. Впереди мерцал свет маяка на мысе Макапуу, и на горизонте прямо на моих глазах стали вырисовываться очертания острова Оаху.

Стюарды вынесли на палубу столы, уставили их блюдами со сладкими булочками, сдобами, кренделями, подали кофе и фруктовые соки.

Миновав мыс Коко, потом Алмазный мыс, мы развернулись и пошли к проходу в рифах. От берега отчалил катер со встречавшими нас официальными лицами. Они взобрались на борт корабля, таща за собой кипы разноцветных гавайских венков. Некоторые пассажиры принялись тут же ими обвешиваться. Это было какое-то буйство красок: цветы розовые, желтые, белые, темно-красные, пурпурные.

На палубах началась суматоха. Под звуки оркестра «Ройял Гавайян» и нараставший гомон гавайской речи «Лурлайн» медленно подошел к пристани.

Когда на палубу поднялась Мириам Вудфорд, я постарался оказаться рядом с Нормой Радклиф. Мириам была очаровательной блондинкой со смеющимися глазами, сверкающими зубами и великолепной фигурой. Глядя на нее, никак нельзя было подумать, что у нее в жизни есть хоть малейшие осложнения.

Она бросилась к Норме Радклиф, моментально украсила ее венком из ярких цветов, и они начали обниматься и целоваться. К ним сквозь толпу засеменил Стефенсон Бикнел, всячески стараясь избегать столкновений, но полный решимости вытерпеть любую боль ради того, чтобы увидеть Мириам. Обогнув последнюю разделявшую их шумную группу, он позвал ее: «Мира!», вложив в этот возглас всю свою душу.

Она обернулась к нему.

– О-о, Стиви! – воскликнула она. – Дорогой вы мой, как я рада вас видеть! Что же вы не предупредили меня о приезде пораньше?

– Хотел сделать вам сюрприз, – ответил он и подошел к ней, никого уже вокруг не замечая.

Мира поцеловала его, и трость Стефенсона Бикнела грохнулась на палубу. Он попытался своими ревматическими руками сжать Миру в мужественных объятиях.

Она отступила на шаг, подняла трость, вручила ее Бикнелу и обратилась к Норме:

– Вам надо обязательно познакомиться. Норма, это мой попечитель, Стиви Бикнел. Стиви, а это Норма, моя лучшая подруга.

– Почему же вы не сообщили мне, что она приезжает? – спросил Бикнел.

– Ну, Стиви, – рассмеялась Мириам, – у вас и так голова болит от всяких финансовых дел. Стоит ли еще волноваться по поводу моих подруг?

Норма обернулась, и наши взгляды встретились. Она подозвала меня кивком.

– Мира, я хочу познакомить тебя с Дональдом Лэмом. Он отличный парень, мы подружились на корабле.